Александр Ширвиндт: У Табакова было редкое качество – он был человек поступка

Художественный руководитель Театра сатиры Александр Ширвиндт — об Олеге Табакове, которого не стало 13 марта:

— Уходит поколение... Се ля ви, ничего не сделаешь, не мы первые придумали этот счетчик, спидометр — но от этого не легче. И когда из поколения вырываются такие глыбы, как Лёлик, как Олег Павлович, это, конечно, удар.

У нас сейчас такой падеж нашего поколения убыстрился, но тем не менее это отработанное меню прощаний — а у нас тем более, — оно все-таки должно быть дифференцировано. Потому что когда уходит человек, это всегда больно, но уходят человеки разные. Олег Павлович, конечно же, был абсолютно штучная фигура, он был глыба.

Это комплекс полноценности: когда говорят «талантливый администратор», «семьянин хороший», «замечательный артист», «потрясающий педагог», — и здесь трудно что-то вырвать. Он во всем был талантлив! Что он педагог был потрясающий — это доказано теми учениками, которые существуют. Но при этом он сам был абсолютно штучный артист. Замечательные артисты — это бывает, а вот научить быть артистом... Научить можно многому, кроме таланта и обаяния. Титаническое обаяние — этого не купишь и не научишь.

Я не был закадычным другом Олега Павловича, но мы прошли вместе огромную жизнь. Вспоминаю, в 1965 году, когда ему было 28 лет, он попал в больницу с инфарктом. Я приехал к нему. «Вот, Санёк, — сказал он, — никогда не думал, что так быстро все кончится». Но потом у него еще была огромная жизнь — здоровая, крепкая, полная всего на свете, полная насыщенности и трудоспособности титанической.

И при этом он никогда не афишировал ни свою помощь, ни свою поддержку, но это существовало глобально — начиная со студентов и кончая партнерами. Я помню, как-то случайно с ним столкнулся, когда мы должны были вместе с Михаилом Державиным ехать в Канаду. Узнав об этом, он тут же вытащил свою визитку и отдал мне, сказал: «Будешь в Канаде — там у меня друг, режиссер замечательный, Майкл. Если что, он тебе поможет». Потому что Лёлик всегда был первый — в плане не наших местечковых существований, а в плане мирового масштаба, и значимости, и узнаваемости, и деятельности... Он на этой визитке написал: «Дорогой Майкл, это — Шура, артист, мой друг, подкорми его чем-нибудь». Эта визитка у меня сохранилась до сих пор, и, когда мы встречались с Лёликом, я ему напоминал об этом. Вот в этом он весь.

У него было замечательное редкое качество: это был человек поступка. В наш балабольный век, когда все чего-то пыхтят и ничего не происходит, он, если что-то решал или чем-то увлекался, он это делал. Если проследить его биографию, все его передвижения по ролям, театрам и ипостасям — это всё поступки, смысловые, мощные.

Когда он стал руководить МХАТом [им. Чехова], там разные были нюансы: «зачем», «да-нет»... Но это всё уже история театра, пусть в ней колупаются профессионалы. Я знаю, что он очень много ставил и за рубежом, огромное количество сделал спектаклей во мхатовской студии — но он в театре не поставил ни одного спекаткля. Это большой урок для нас, самодеятельных режиссеров: он считал, что актерская режиссура — это вопрос очень сомнительный. Хотя он давал многим ставить — и актерам, и режиссерам, — но сам никогда не ставил.

* * *

Олега Табакова похоронили в Москве 15 марта.

Смотрите фоторепортаж «Прощание с Олегом Табаковым»