Игорь Свинаренко: Солженицын обличал прежний режим, Прилепин обличает нынешний

25 ноября состоялась церемония вручения литературной премии «Большая книга» — главный приз получил Захар Прилепин за свою повесть «Обитель». Наш колумнист Игорь Свинаренко очень внимательно вчитался в текст модного романа и нашел в нем то, что левый писатель Прилепин, может, даже и не прятал. Но муза, она такая!..

Иван Денисович, да не тот

Меня было развлекла не помню чья рецензия того рода, что незачем писать второго «Ивана Денисовича» (читай: «Обитель») только для того, чтоб лишний раз обличить лагерную систему и посочувствовать зекам. И то правда, — подумал я, — значит, там будет что-то другое...

Но вот же — прямым текстом про лагеря! Настолько ли хорош новый Иван Денисович, то есть Артем, жалко ли его, сочувствовать ли ему, обличать ли систему? Автор не сразу, но всё же ближе к началу книги изящно сообщает нам, что Артем сидит за убийство отца. Которого персонаж и зарезал голого, застав за прелюбодеянием. И этот Артем еще положительный персонаж, там есть и попротивней, типа попа, который подгоняет проституток, или, допустим, интеллигентов-стукачей. Там, на Соловках, собрана (волею автора) всякая сволочь, которую ну не жалеть же чекистам. Которые, в свою очередь, говорят по-французски и поощряют культурную жизнь на зоне.

[:same:]

И еще вот что там выясняется — вдруг! — что хуже-то не стало после того как (национал- или интернационал- ?) большевики взяли власть. А стало — лучше. До революции мужика легко можно было высечь, и все довольны, а после — шалишь! Об этом тонко дискутируют зеки-интеллектуалы. Вот, всегда типа мучили народ, веками, а теперь перестали же. Ну, пытки и расстрелы и искусственный голод в лагере — это не в счет, а что на Соловках от скуки убивали людей, так про это и вовсе нет смысла, надоело уже.

Как концепция — вполне, вполне. Как уже было сказано, второй Денисыч нам ни к чему. С которым, впрочем, можно при желании отыскать переклички — ну там, как посылки с воли делят и прочее.

Книжка-реконструкция

Очень актуально и то, что книга исполнена в модном теперь жанре реконструкции. Вот как, к примеру, «Благоволительницы» Джонатана Литтелла (в этом слове есть какая-то сложная рифма со словом «обитель»). И еще что-то было в таком духе, где автор воображает себя внутри книги эсэсовцем, например, и вымучивает из себя как бы правдивые переживания на еврейскую тему, не будучи ни фашистом, ни иудеем, и живя, что особенно важно, в другом времени. Или реконструктор — не в книге, а в Донбассе — воображает себя белым офицером, который внезапно, не сбрив усиков, начинает работать на чекистов и, подобно Че Геваре, который был недоволен боливийскими крестьянами, жалуется на нехватку желающих умереть за какую-то абстрактную идею.

[:rsame:]

Че, кстати, не требовал, чтоб ему прислали десантников с Кубы — наверно, они там в Гаване на берегу договорились: кто хочет, тот делает революцию, а гнать народ на убой не будут и оплачивать отпускников-наемников тоже не станут. Он поехал в Боливию и там честно и лично умер за идею. А мог бы подзуживать с дачи: езжайте, мол, воевать, а я на диване буду лежать! Захар, кстати, меня деликатно ругал за то, что я предлагаю Мите Ольшанскому или самому ехать на войну, или уж помолчать. Виноват я, да.

И вот новая реконструкция — а вот давайте пофантазируем, что мог чувствовать зек на общих работах? Какие чувства мог вызывать переход с баланды на ягоды? Если блатной тебя толкнул, то надо бы лучше как — потерпеть или огрызнуться?

Что делать — такова сегодня литературная и киномода! Сериалы наполнены старательными реконструкциями, это хорошо продается, я даже в этом смысле завидую Захару! Белой завистью. Кстати, даже продвинутые люди сегодня подсаживаются на сериалы, и из «Обители» можно легко сезона три-четыре сваять.

Чекисты и Запад

Но если серьезно, то перед нами — разительная сатира! Обличение теперешнего режима. Ну, смотрите же! У чекистов в РФ, как на Соловках, вседозволенность и безнаказанность. Плевали они на законы, у них своя корпоративная этика. И совесть для них — химера. Любые эксперименты им по плечу, ничто их не остановит. Никто им не указ! Вот что хотят, то и делают. А экономика не слушается. Не подчиняется. Нет рентабельности. Как же так, если они все такие умные? И тогда начальник лагеря начинает искать — и находить — клады! Золотые монеты, зарытые монахами, но неважно кем. Это, конечно, отсылает нас к теме углеводородов! Которые только и кормят наш режим... Не мы зарывали золото в ямы, не мы закачивали нефть в недра, но вот пользуемся чужим и на этом основании считаем себя сильно умными.

[:same:]

Обличение режима Захаром достигает волнительного и актуального накала, когда чекистка с этим золотом — которое отдать бы народу и стране, так нет, это все забирается себе как и доход с нефти — бежит на Запад! Вор у вора дубинку украл, Эйхман(ис) приватизировал клад, а боевая подруга Галя повезла его прятать во вражеские края. Тут и наши олигархи из чекистских друзей, которые патриотически получают европейские паспорта и платят налоги то в Финляндии, то в Швейцарии, и жены с детьми нашей элиты, которые не на помойке себя нашли, чтоб жить и учиться в Совке... Тут и намек на развод первого лица явно. И на отъезд его детей. Вот строили себе страну наши как бы государственники и вроде бы патриоты, или кто там у нас у власти — как хотели, никого не спрашивая (уж тем более умных людей) и ни на что не оглядываясь: ни запретов, ни правил, ни противовесов, — а результат даже их самих не радует. Бегут сами, или по крайней мере детей отправляют куда подальше. Как раньше колхозники любой ценой гнали своих отпрысков в город, оставаясь по-стариковски дожить свой век в бесперспективной деревне. И государство построили, стало быть, — бесперспективное?

От запрета пармезана — до хлебных карточек

А особенно Захар показал себя писателем-пророком, когда предсказал запрет еды. В рамках безумных санкций чекисты не дают зекам пожрать хоть как-то — и кормят их пустой баландой, в которой счастье, если попадется рыбный хвост или фрагмент морковки. Хотя если голову включить и дать людям работать, не лезть к ним с идиотскими запретами — они б себя накормили. Пока не было чекистов, на Соловках полно было не то что рыбы, но и арбузов. В Москву возили.

При том что ревнители классовой чистоты и борцы за благо народа сами жрут черную икру, не говоря уж о прочих деликатесах, оставляя обильные объедки своим пропагандонам и верной обслуге...

Когда Захар пишет публицистику, то там сразу знаешь, куда вывезет, это решение задачи подгоняют под ответ, это не заводит (единомышленники, которые и так с тобой заранее согласны, — не в счет). А вот когда он включает писателя, то из подсознания к нему приходят неожиданные решения, зачем же нам ожиданные. Пророк! Вот и хорошо. Он, может, этому и сам не рад, но муза, она такая...

[:rsame:]

Поэтому и название мощное. Тут как бы обозначается, что когда люди добровольно едут на Север и там ущемляют себя в комфорте, умерщвляют плоть, ненавидят мирские блага, — то и ладно. Но когда то же самое люди делают под дулом пистолета или даже пулемета, насильно, с отвращением и ужасом, мечтая оттуда сбежать, — это отвратительная мертвая схема. Это страшное преступление против свободы. Против жизни. И конечно, мы за этим видим мечту о Северной Корее, где едят траву и славят своего кровожадного вождя. И о Кубе — я в Гаване видел, как продают хлеб по карточкам и «мясо», то есть кости, по карточкам же. С Кубы люди бегут в Майами, из них половину съедают по пути акулы — но всё равно бегут. С Соловков вот чекистка — даже чекистка! — побежала в Норвегию... Если б левые добровольно объединились в колхозы и сами ехали в концлагеря перевоспитываться и перековываться и не лезли б никого учить, как Шариков Преображенского, то у меня б к ним не было претензий, да. И вот Захар как честный писатель показал нам этот ужас.

Вот видите, Солженицын обличал режим — и Прилепин обличил. Эстафета как бы поколений, преемственность, продолжение традиции русской литературы. Короче, браво!

• Как российская литература дружно сходит с ума на украинской почве