Родить нельзя запретить
Как в Советском Союзе вначале разрешили аборты, а потом с ними боролись.
В 1920 году молодая и почти никем не признанная Советская Россия стала первой страной в мире, легализовавшей прерывание беременности без всяких дополнительных условий. Но не прошло и двадцати лет, как аборты в СССР снова попали под запрет.
«Аборт в складчину»
Разрешение абортов случилось на волне революционной романтики. Главными сторонницами легализации были первая женщина-посол Александра Коллонтай, известная своей теорией, что заняться сексом – это «так же легко, как выпить стакан воды», и Надежда Крупская.
«Нельзя считать преступным уничтожение плода, еще не ставшего живым существом, составляющего еще часть организма матери», – писала жена вождя пролетариата в духе ныне популярного лозунга феминисток «Мое тело – мое дело».
Этот тезис дополнялся социальным обоснованием: подпольные аборты стоят дорого и несут угрозу жизни матери, а женщины из-за нужды их все равно продолжат делать. Для мира, выбравшего в то время другой путь, это звучало дико. Например, во Франции в том же 1920-м настолько были напуганы потерями в Первой мировой войне, что разом запретили и аборты, и средства контрацепции.
В СССР же к прерыванию беременности относились без драматизма и иногда даже с юмором. В фильме «Третья Мещанская» (1927) Абрама Роома, рассказывающем о браке втроем, героиня предлагает своим мужьям скинуться на «аборт в складчину». А в 1924 году на обложку журнала «Крокодил» поместили Богородицу, взирающую на афишу фильма про аборты со словами: «Зачем, зачем я раньше не знала!..»
Рождаемость при всем этом в Советском Союзе продолжала расти. Этому способствовал и знаменитый декретный отпуск, длившийся два месяца до и два месяца после родов с сохранением полной зарплаты для женщины. А изданная в то время «Большая советская энциклопедия» с гордостью сообщала, что благодаря легализации абортов смертность женщин от их последствий сократилась в 14 (!) раз.
«Нам нужны люди»
С укреплением у власти Иосифа Сталина был сделан поворот к «традиционным ценностям» во всех сферах жизни, в первую очередь касающимся семьи и брака. Солдат и рабочих должно было стать как можно больше.
«Нам нужны люди. Аборт, уничтожение зарождающейся жизни, недопустим в нашем государстве строящегося социализма», – предельно просто формулировал этот принцип Арон Сольц, которого называли «совестью партии».
В 1936-м, через два года после возвращения в Уголовный кодекс статьи за мужеложство, пришла очередь криминализации абортов. Причем законопроект был вынесен на всенародное обсуждение. Конечно, носило оно скорее формальный характер, поскольку ни Крупская, ни Коллонтай в полный голос высказаться не могли, а в политбюро уже господствовала запретительная точка зрения. Однако изгнанный за границу «демон революции» Лев Троцкий мог говорить куда более свободно.
«Революционная власть принесла женщине право на аборт, которое в условиях нужды и семейного гнета есть одно из ее важнейших гражданских, политических и культурных прав, что бы на этот счет ни говорили евнухи и старые девы обоего пола, – писал он. – Обнаружив свою неспособность обслужить женщин, вынужденных прибегать к вытравлению плода, необходимой медицинской помощью и гигиенической обстановкой, государство резко меняет курс и становится на путь запрещений».
Тем не менее одно из высказанных положений во время обсуждения в итоговое постановление вошло – право на аборт оставили по медицинским показаниям.
Живучее подполье
Удивительно, но в репрессивное сталинское время проблема существования нелегальных абортов продолжала признаваться.
«Запрещение абортов имело своим результатом в годы 1937–1941 увеличение числа незаконных абортов, производимых вне больничных учреждений, эти аборты хотя в значительной степени и регистрируются, но, конечно, многие аборты остаются неизвестными даже медицинским органам», – писал в изданной в послевоенное время монографии ученый-правовед Михаил Шаргородский.
По данным Верховного суда СССР, с 1937 по 1955 год за нелегальные аборты к уголовной ответственности были привлечены 63,3 тысячи врачей и 349 тысяч женщин. Медикам за подпольное прерывание беременности грозило от года до двух лет тюрьмы, повитухам без образования – от трех лет, беременных могли оштрафовать на сумму месячного оклада.
«Несмотря на преследования, подпольные «абортмахеры» не имели недостатка в клиентуре. Лишенные возможности обратиться к врачу, женщины часто избавлялись от беременности самыми варварскими способами», – писала историк Наталия Лебина.
В результате число погибших от последствий абортов женщин сильно выросло: если в 1936 году было 910 таких случаев, то в 1940-м – уже две тысячи.
«Помоги найти врача!»
В 1955 году, в самом начале хрущевской оттепели, аборты вновь были декриминализированы. Кстати, СССР снова оказался впереди планеты всей – до Великобритании легализация докатилась в 1967 году, до США – в 1973-м, а до Франции – в 1979-м.
Правда, тема абортов, как и всего, что связано с половыми вопросами, в советском обществе осталась табуированной.
«Помоги найти врача!» – говорит в оскароносном фильме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит» Катя Тихомирова бросившему ее в положении Рудику и словно боится произнести вслух, для какой процедуры ей нужен этот самый врач.
В женских консультациях висели плакаты, предупреждающие, что аборт вредит здоровью, но очереди на прерывание беременности все равно продолжали выстраиваться – как в легальные медучреждения, так и к подпольным знахарям. В итоге к середине шестидесятых годов количество абортов достигло рекордной цифры в 6 миллионов.
Слава Богу, что статистика до перестроечных лет по теме абортов была засекречена, а научные статьи по данной проблематике выходили крайне редко, иначе советский человек ужаснулся бы и начал требовать запретов. На самом же деле причина крылась в том, что искусственное прерывание беременности при отсутствии сексуального образования воспринималось едва ли не единственным способом контрацепции. И лишь с повышением качества жизни к началу восьмидесятых количество абортов начало сокращаться без всяких запретов.
История и современность
По данным Русской службы ВВС, Патриарх Кирилл обратился в Госдуму с просьбой законодательно запретить аборты в частных клиниках. Эта мера, как считает первоиерарх, позволит «как по движению волшебной палочки» увеличить население страны. Одновременно глава РПЦ публично поддержал инициативу регионов, которые вводят запрет на «склонение» женщин к абортам. К настоящему времени в Курской и Челябинской областях, Татарстане, Крыму, Карачаево-Черкесии, Чечне, Ингушетии, Туве и на Чукотке частные клиники «добровольно» отказались от проведения абортов, а в Мордовии и Тверской области ввели штрафы за «склонение».
Параллельно Минздрав в начале октября издал приказ об ограничении оборота препаратов для медикаментозного прерывания беременности и экстренной контрацепции. Президент Владимир Путин назвал проблему с абортами «острой», но не высказался публично ни за, ни против продажи препаратов для прерывания беременности.
Отсутствие внятной позиции президента понятно: 51% россиян, согласно опросу ВЦИОМ, высказались против вмешательства государства в решение об абортах и 55% – против ограничения свободной продажи средств контрацепции. Такая картина перед выборами не располагает к публичным откровениям «главного кандидата». Яростная поддержка абортов в свою очередь может навредить отношениям с церковью, выступающей застрельщицей запрета на прерывание беременности.
