Хочешь предотвратить пандемию – создай её: к чему привёл американо-китайский "распил" грантов на эксперименты с вирусами

На днях в Конгрессе США прозвучал доклад республиканца Мака Маккола на тему возможности искусственного происхождения «ковида» и утечки вируса из лаборатории в Ухане. Эта точка зрения не популярна среди научного сообщества, однако сбрасывать её со счетов нельзя. Так считает биотехнолог, руководитель группы «Драстик» по исследованию возникновения причин пандемии Юрий Дейгин.  «Собеседник» поговорил с экспертом о нездоровом интересе учёных и военных к вирусам.

- Расскажите о так называемых gain-of-function-исследованиях, в которых вирусы природного происхождения получают стараниями учёных усиленные свойства. Ради чего такие исследования  проводятся и чем обосновывается их риск?

- Главный идеолог этих исследований, американский учёный-медик Энтони Фаучи писал в одной своей статье 2012 года, что даже если они приведут к пандемии, это оправдано тем, что мы сможем что-то из них почерпнуть. На мой взгляд, это, конечно, полный бред. Ничего такого, что оправдывало бы риск пандемии, мы в этих исследованиях не найдём. Обычно gain-of-function-исследования – это добавление вирусу свойств, которые связывают его с человеческими рецепторами. Самый известный пример – это история 2012 года с вирусом инфлюэнцы. До 2012 года этот вирус плохо передавался по воздуху, но, с благословения Фаучи, двое учёных, ставя опыты на хорьках, научили этот вирус передаваться по воздуху.

- Зачем?

- Научный интерес. Любопытно. Вот сейчас мы узнаем, какие мутации помогли этому вирусу передаваться по воздуху. А перед грантодателями всё обосновывается тем, что в будущем это знание поможет нам предотвратить пандемию или создать вакцину. Только те, кто плохо разбираются в биологии, могут верить, что это поможет что-то предотвратить. Те, кто разбираются, понимают, что это демагогия, направленная на получение средств. Учёные любят экспериментировать, делать что-то новое, а потом разбираться, к чему это приводит. Но вирусы очень хорошо выскакивают из лабораторий, и когда ты поймёшь, что они выскочили, будет уже поздно. Ещё в 2012 году группа учёных протестовала против gain-of-function-исследований, потому что они чреваты пандемией, и требовала наложить на них мораторий. Это, кстати, помешало исследованиям коронавируса в 2014-2015 годах, при президенте Обаме.

- После протеста научного сообщества эти исследования и перенесли в Ухань?

- Да, из-за моратория. Мораторий был результатом лоббирования тех учёных, что выступали против исследований, и его подписал Обама. Поэтому следующий этап этих исследований известный китайский учёный Чи Чжэнли сама проводила в Ухани.

- А первый этап проводился в университете Северной Каролины?

- Да, в лаборатории крупного американского учёного, микробиолога и эпидемиолога Ральфа Барика. Когда к власти пришёл Трамп, непотопляемый Энтони Фаучи, лет тридцать занимающий свою должность, снял мораторий и выдал грант компании EcoHealth Alliance, которая продолжила финансирование исследований уже в уханьской лаборатории.  Фаучи всячески уклонялся называть новые исследования «gain-of-function», но, по сути, это они и были. Те синтетические вирусы, которые создавались в 2017 году в уханьской лаборатории на деньги NIH (Национального института здравоохранения США), могли вызвать пандемию. Сейчас в NIH пришли к определению potentional-pandemic-pathogen – ppp-исследования. Если ты работаешь с чем-то, что может вызвать пандемию, финансирование проекта должно согласовываться отдельно.

- При Трампе финансирование и контакты с Уханем возобновились?

- Да, речь о финансировании различных проектов, в том числе проектов по коронавирусу. У Фаучи было две давних идеи: вакцина от СПИДа и панкоронавирусная вакцины. А контакты, о которых вы говорите, и не прекращались, в том числе между Бариком и китайским вирусологом Ши Чжэнли, они очень близкие коллеги. Уханьскую лабораторию сейчас финансирует EcoHealth Alliance, это такая «прокладка» между NIH и Уханью. Президент EcoHealth Alliance Питер Дашак уже лет десять получает половину финансирования от NIH, а вторую от организации Darpa (это американские военные, своеобразный «NIH» от Пентагона»)- под лозунгом того, что вот сейчас мы поедем в джунгли, найдём там вирусы, определим, какие из них самые опасные. и, может быть, создадим от них вакцины.

- Вы упомянули военных, от которых шла часть финансирования. Это как-то сразу приходит на ум.

- Darpa на протяжении многих лет финансировала такие проекты – определить самые опасные вирусы, найти от них вакцину, предотвратить пандемию и ещё «левой рукой» предотвратить угрозу того, что кто-то начнёт использовать вирусы в террористических целях. Это ещё больший бред, но под это военные хорошо дают деньги. Я думаю, они там все «вась-вась», и Питер Дашак – это такой распределяющий «грантопил», который  даёт кормиться «своим людям». Тут всё, как и в России. Выделяются десятки миллионов долларов, и из каждого десятка один миллион уходит на исследования, а остальные – ещё куда-то.

- Как всё это происходит в Китае?

- Такими исследованиями много лет занимался институт вирусологии в Ухани, и это личный интерес Ши Чжэнли. После первой вспышки вируса SARS в 2002 году китайские учёные стали продвигать проекты, аналогичные американским: давайте соберём вирусы, определим самые опасные, разработаем вакцину… а давайте вырежем из вируса вот этот участок генов, вставим другой и посмотрим, насколько увеличится его заражающая способность. До сегодняшнего дня никому в правительственных кругах Китая не было дела, чем там их учёные занимаются (к тому же, учёные не позиционируют себя как «китайские» или «американские», мировая наука тесно переплетена). Есть и военные лаборатории, которые занимаются этими исследованиями, отдельно от обычных лабораторий. Но все зарабатывают гранты рассказыванием одних и тех же сказок. Пока данных, что китайские военные спонсировали исследования в Ухани, нет. Есть, правда, показания одного сбежавшего в США вирусолога из Китая, которая рассказывает, что «ковид» - изобретение именно военных китайских вирусологов, но с научной точки зрения это сомнительная версия. Кстати, как только в Ухани случилась вспышка вируса, лабораторию временно возглавила генерал-майор китайской армии Вэй Чен. А у Ши Чжэнли есть военное звание, её должность – двойного назначения. Что в Китае не аффилировано с военными? Вспомним скандал с канадскими вирусологами, которые тоже оказались китайскими военными, которые тайком переправляли в Китай образцы вируса Эболы…

- В России есть подобные проекты?

- По российскому направлению у меня нет информации. «Вектор» чем-то занимается, в своё время проводились исследования первого вируса SARS… Но ничего на уровне китайских или американских ppp-исследований, насколько мне известно, нет.

- Что в геноме вируса «ковид-19» наводит на мысли о том, что он может быть результатом gain-of-function или ppp-исследований?

- Во-первых, то, что он лучше всего приспособлен к человеческим рецепторам. Из всех животных для него человеческие рецепторы – «номер один», и это очень странно. Когда происходит переход вируса от одного животного к другому, вирус всё равно продолжает предпочитать своего оригинального хозяина. Так было с первым SARC. А тут с первых дней эпидемии вирус лучше всего связывается с человеческими рецепторами. Во-вторых, редкая последовательность нуклеотидов в строении вируса, так называемая «фуриновая вставка». Гипотеза лабораторного происхождения этой вставки гораздо более вероятна, чем её природное происхождение.

- Расскажите об этой вставке.

- Фермент фурин, который есть в организме человека, «узнаёт себя» в шиповидном белке вируса и «разрезает» человеческие белки в том месте, где сталкивается с этой фуриновой вставкой вируса, после чего вирус проникает в человеческую клетку. Благодаря этой вставке «ковид» и превратился из вируса, плохо взаимодействующего с человеком, в суперзаражающий. В структуре мышиных вирусов этой вставки нет. Фуриновая вставка появилась не просто как случайная мутация, а как чёткая последовательность нуклеотидов в том самом месте, где вирус может проникнуть в человеческую клетку. Это может с гораздо большей вероятностью произойти не в природных условиях, а лабораторных – с помощью генной инженерии или просто «пассированием» вируса, интенсивным испытанием его на животных.

- Вставка выглядит рукотворной?

- Да, и многократно усиливает способность вируса заразить именно человека. Она и стала катализатором развития коронавируса.

- Ранее вы говорили о возможном предке «ковида-19» или SARS-2 – вирусе RaTG13, который был выделен китайскими учёными ещё в 2018 году.

- Впервые мир узнал о RaTG13 в феврале 2020 года. Это был эффект разорвавшейя бомбы: опубликовав соответствующую статью, китайские учёные сообщили, что вот тут у нас с 2018 года лежит вирус, геном которого на 96 % совпадает с SARS-2. Причём откуда этот вирус взялся, было сказано по минимуму. «Вот мы сличили фрагмент SARS-2 с фрагментом RaTG-13, который мы выделили из летучих мышей. Когда вы его выделили, где? Ответов не последовало. Потом наша группа «Драстик» нашла диссертации на китайском языке, в которых говорилось, что в 2012 году в провинции Юнань в шахте шестеро шахтеров заразились странной SARS-подобной пневмонией. Потом Ши Чжэнли наведывалась в эту пещеру 5 раз. Одним из вирусов, которые она там нашла, был вирус Rg4991. И почему-то в 2020 китайские учёные, никому ничего не сказав,  решили переименовать его в RaTG-13. По крайней мере, такие разъяснения они нехотя дали, когда мы припёрли их к стенке своими вопросами.

- То есть, RaTG-13 может быть предком «ковида-19»?

- В теории. Но вряд ли сам  RaTG-13. Мы нашли вторую диссертацию, которая тоже пролила свет на мутную историю с этими вирусами. Не понятно, зачем китайские учёные в статье 2020 года рассказывали, что сличили фрагменты вирусов и поняли их схожесть, если Rg4991, якобы переименованный впоследствии в RaTG-13, был полностью выделен в 2018 году. Не надо было ничего сличать, в базе данных этот вирус и так значился бы как самый близкий к SARS-2.

- Похоже, китайским учёным есть о чём отмалчиваться и что скрывать.

- Мы нашли ещё одну странность. Разница в строении того самого шиповидного белка между первым SARS и Rg4991 отличается от разницы в шиповидном белке между первым SARS и RaTG13. Это явно не один и тот же вирус. Видимо, названия разные потому, что сами вирусы разные. Тогда почему китайские учёные сказали нам, что просто переименовали Rg4991? На это они пока ничего не ответили. Скорее всего, RaTG13 – потомок Rg4991, полученный интенсивным «пассированием» вируса на мышах в лаборатории. Геном Rg4991 до исх пор не опубликован. SARS-2, или «ковид-19», мог быть потомком не самого Rg4991, а его изменённой в лабораторных условиях версии. В распоряжении китайских учёных есть большое количество вирусов, найденных в юнаньской пещере или модифицированных из природных образцов в лаборатории, геномы которых не опубликованы.

- С какой вероятностью могла произойти утечка адаптированного к человеку вируса из уханьской лаборатории?

- В ходе исследований в уханьской лаборатории пользовались вторым классом защиты. Легчайшим. Чтобы всех обогнать и перегнать. Поскольку «третий плюс» класс защиты, которым пользовался в своей лаборатории Ральф Баррик, замедляет скорость исследований. Китай действительно быстро наверстал упущенное и стал мировой вирусологической державой, а Ши Чжэнли – учёным мирового уровня. С другой стороны, китайские учёные не считались с возможной опасностью: на протяжении 10-15 лет они спускались в эти пещеры, собирали вирусы с летучих мышей, и никто особо ничем не заражался. Думали, что второго класса защиты будет достаточно. Но вот «фуриновая вставка» многократно усилила вирус и увеличила риск заражения, поэтому если она была вставлена в лаборатории, это хорошо объясняет как вирус мог быстро оттуда сбежать — защиты второго уровня для вируса с «фуриновым сайтом» недостаточно. Порядок проведения исследований обычно определяет регуляторное агентства.

- Сейчас главную угрозу представляет не «биологическое оружие», а скорее финансируемый нездоровый интерес учёных и военных к усилению вирусов?

- Абсолютно да, эти исследования представляют угрозу для человечества.

Николай Васильев