"Импортозамещение такое: вы путешествуйте, а мы посмотрим"
Sobesednik.ru обсудил с Михаилом Кожуховым импортозамещение туризма, его работу с Путиным и грядущий «конец» Кубы
Sobesednik.ru обсудил с Михаилом Кожуховым импортозамещение туризма, его работу с Путиным и грядущий «конец» Кубы.
Михаил Кожухов – не только журналист, телеведущий и путешественник, посетивший больше сотни стран, но и президент собственного «Клуба путешествий». А кроме того, человек честный и прямой. Все, что происходит сейчас в туризме, касается Кожухова лично и вызывает у него противоречивые чувства. Об этом и поговорили.
«Увидеть гейзеры Камчатки мало кому по карману»
– Давайте поговорим про импортозамещение в туризме.
– С удовольствием.
– Это приятная тема?
– Нет, не приятная. Вокруг нее в последнее время много разговоров и даже победных реляций, а дел гораздо меньше. Я не стесняюсь декларировать свои политические симпатии – они лежат в плоскости свободного рынка и либеральных теорий, потому что я не знаю ни одного примера в новейшей истории, когда страна добилась бы хоть каких-нибудь успехов, следуя другой модели. Разве что Китай. Но Китай, с моей точки зрения, – это пока отложенная проблема. Так вот, даже располагаясь на этой идеологической платформе, я вынужден признать, что туризм – такая отрасль, которая самостоятельно, без помощи государства, возникнуть не может. А я помощи не вижу. Федеральная целевая программа развития внутреннего и въездного туризма – хорошее дело. Но премьер-министр у нас еще в прошлом году сетовал, что значительная часть денег, которая выделяется государством на это, не востребована. Да просто программа составлена таким образом, что регионы не знают, как за нее зацепиться.
– Но на местах есть желание развивать туризм, люди пытаются что-то делать. Чего не хватает – реальных денег, умения, времени?
– На местах пытаются, да. Но зачастую совершают какие-то странные телодвижения – создают бренды, утверждают лозунги, рисуют логотипы, и это часто вызывает недоумение. О каком въездном туризме может идти речь с такой стоимостью внутренних перелетов, с таким качеством гостиниц, с такими порядками в них? Дикость, например, что за номер надо заплатить при въезде, а не при выписке, как везде в мире. Или что нельзя записать кофе на свой счет, потому что ресторан и гостиница могут оказаться разными юрлицами. Почему? Я не понимаю этого.
[:image:]
– Один турист реально создает семь рабочих мест?
– Так говорят патриоты развития туризма. Предположим, что это преувеличение – пусть будет четыре. У нас только по Китаю потенциал приема туристов – 100 млн человек в год. От перспектив глаза загораются, да? Но если сравнить программы по развитию внутреннего туризма, принятые в том же Китае и у нас, разница колоссальная, и не в нашу пользу. Там замах, масштаб!
– Ваш клуб предлагает маршруты по России?
– Да, несколько. Это совершенно прекрасный Алтай, который подразумевает не только осмотр очевидных красот, но и знакомство с людьми. У нас там бабушка, которая всю жизнь собирает песни, чудесный егерь, который объясняет, что и почему у него в лесу растет. Это Байкал. Это Ямал с возможностью поехать в стойбище к ненцам – настоящим, реальным. И в скором времени будет маршрут по Дагестану, где мне очень понравилось.
– И всё?
– Всё. Не потому, что мы не хотим этим заниматься. Причина в другом: если не брать очевидные вещи типа Золотого кольца, которое уже приспособилось к потоку туристов, а еще Петербург, Казань и Москву, всё остальное не соответствует тем ожиданиям, которые предъявляет продвинутый путешественник.
– В плане инфраструктуры?
– В основном. Остальное предполагает правила игры, которые не всем понравятся. Увидеть гейзеры Камчатки почти никому не по карману. У меня есть знакомые, которые могут позволить себе заказать вертолет на 2 часа, но их крайне мало. То же самое касается плато Путорана. Предполярный Урал – одно из самых красивых мест на белом свете. Но это 100 км в горы, а потом сплав. Или горный хребет Хамар-Дабан в Хабаровском крае: дорога туда – это трактор, а там – река, тайга... Пока идея импортозамещения у нас выглядит так: давайте вы будете путешествовать по России, а мы посмотрим, что из этого получится. Где-то получается – на Катуни, например, взрыв туризма, стремительно развивается алтайская Белокуриха, есть Сочи, Устюг.
[:image:]
– Существует ли разумный способ развить внутренний туризм – без запретов и угроз? Есть ли примеры?
– Конечно! Во-первых, Таиланд, который в 1975 году принял 35-летнюю программу развития туризма и превратился просто в образец для подражания. Еще Каталония, которая перетягивает на себя две трети всех приезжающих в Испанию туристов. При этом она отнюдь не лучше или ярче остальной страны.
– Там есть пляжи.
– В Валенсии пляжи лучше. Нет, это результат усилий министерства туризма Каталонии. Как это сделать у нас? Сложно сказать, я не государственный чиновник. Вот назначат министром туризма, буду думать.
«Те, кто никуда не хочет, для меня – посторонние»
– Ваши телепрограммы – это путеводитель для реального туриста или «Клуб путешественников» образца Сенкевича для тех, кто никогда в жизни этого не увидит?
– То и другое. У меня есть такой рецепт: тот, кто занимается телевидением, должен легко и просто ответить на вопрос, зачем он это делает, кроме ежемесячных походов в кассу. Когда ответ находится легко, значит, человек занят правильным делом. Если начинает фантазировать, вероятно, им движет только желание заработать. Снимая программы о путешествиях, я всегда понимал, что подавляющее большинство зрителей никогда не попадут на Филиппины или в Новую Гвинею. И я себе говорил: ок, во всяком случае, я расскажу им о том, как выглядит мир. Потому что человеку это необходимо знать.
– А вам приходилось встречать людей, которые вообще никуда не ездят и не собираются? Не из-за бедности, а просто нет такой потребности.
– Приходилось. Не хочу никого обидеть, но мне кажется, это следствие ограниченности. Есть же формула русской сказки – «себя показать и других посмотреть», она свойственна природе человека. Часть человеческой натуры – любознательность. Знание о том, как устроен мир, имеет больше отношения к тебе самому, к месту, где ты живешь, к твоей Родине. Если ты говоришь, что тебя связывают с местом, где ты родился, какие-то чувства, если тебе небезразлично, как оно живет, тебе должно быть интересно, как все устроено у других.
– Не пытались объяснять это убежденным домоседам?
– Нет, зачем? Я отступаю. Мы все такие разные, тем более сейчас, когда общество очень поляризовано. Мы теперь с пеной у рта доказываем, что наш способ любить Родину самый правильный, отказывая собеседнику в способе любить ее как-нибудь по-другому. Даже по таким очевидным вещам проходит водораздел. Куда уж давать советы посторонним! А такие люди для меня – посторонние, как и те, кто не читает книг, не пробует новое, не оглядывается по сторонам.
– У вас туристический бизнес. Закрытие для массового туризма Турции и Египта многие сейчас расценивают как приговор целой отрасли. Вам будущее каким видится?
– События последних 20 лет, среди которых было всякое, в том числе теракты, показывают, что отрасль, конечно, реагирует на такие вещи болезненно. Но при этом туризм остается одним из самых быстрорастущих рынков. Люди просто выбирают другие места. Египет и Турция были самыми популярными направлениями, потому что у нашего человека в кармане негусто. Да, какая-то часть туристов будет ездить меньше. Но другая наконец поймет, что лежбище на пляже – не предел мечтаний, и станет осматриваться по сторонам.
– Но турист вправе сам решать, хочет он экскурсию или пляж и «все включено», – это его деньги, в конце концов.
– Конечно. Мне кажется, что в случае с Египтом, который без российского туриста теряет 273 млн долларов ежемесячно, будет сделано все возможное для возвращения туда наших людей. И Турция приложит все усилия.
– Что думаете про возможность железного занавеса?
– У нас в стране можно ждать чего угодно. В том числе полного разворота в прошлое. Это тот случай, когда ни от сумы, ни от тюрьмы нельзя зарекаться.
«Оказалось, я плохо приспособлен для такой работы»
– В вашей биографии есть факт известный, но все равно удивительный, который совершенно не вяжется с вашим образом: несколько месяцев в 1999–2000 годах вы занимали должность пресс-секретаря Владимира Путина, в то время премьер-министра страны. Как вы туда попали?
– Сел в «Мерседес» Лесина (Михаил Лесин в то время занимал пост министра РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. – Ред.), который отвез меня в «семью».
[:image:]
– А как вы попали в «Мерседес» Лесина?
– Ну, Москва же в действительности маленький город (смеется). Когда живешь в нем, начинаешь попадать в нужные места. Если серьезно, меня пригласил старый товарищ, с которым мы когда-то работали. Я приглашение принял. Но оказалось, что я плохо приспособлен для такой работы.
– Эта история до сих пор для вас болезненная?
– Не буду этого скрывать. По характеру я отличник – стараюсь выучить к экзамену все, что положено. И если получаю не пятерку, расстраиваюсь. Я не планировал неудачу и ничего не сделал для того, чтобы она произошла. Неудачей я считаю то, что этот опыт был таким краткосрочным и закончился по причине, о которой я до сих пор могу только гадать.
– Какие впечатления остались от самой работы?
– Первое – это невероятная жесткость мышления, решений, людей. О втором я уже рассказывал: осталось понимание, что не боги горшки обжигают, а люди, которые попали на свои места не благодаря заслугам, а во многом случайно. Третье – совсем неприятное открытие, которое я тогда сделал: люди, находящиеся вокруг олимпа, порой теряют человеческое достоинство и готовы на любые унижения ради того, чтобы потереться о верхушку спиной.
– Этот опыт вас самого изменил?
– Надеюсь, что нет. Большие соблазны меняют людей, конечно, но у меня для этого было маловато времени. Было ощущение, что ты причастен к каким-то важным решениям и можешь повлиять на то, чтобы они принимались в пользу здравого смысла. Но я в какой-то степени наивный и романтически настроенный человек. Может быть, прозвучит пафосно, но в момент, когда я соглашался на эту работу, мне действительно казалось, что пусть лучше этим буду заниматься я, чем какой-нибудь придурок, который меньше меня беспокоится о судьбе Отечества. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что на такую работу не надо звать журналистов, у них это плохо получается. Хуже, чем у чиновников или дипломатов.
– Ваш бывший начальник сильно изменился с тех пор?
– Он человек очень закрытый и умеющий себя контролировать. Но 15 лет назад я сразу понимал, когда он строит некий экспортный образ и говорит, что положено по должности, а когда он искренний. Сейчас я, пожалуй, не возьмусь судить. Человек прошел большой путь. Хотя я не очень-то верю в способность взрослых людей к кардинальным переменам.
[:image:]
– Вы не общались больше?
– Нет. Однажды виделись в РГО (Российское географическое общество. – Ред.) – я был в зале, а он на трибуне.
«Поеду на Кубу прощаться»
– Правда, что вы, известный телеведущий и вообще публичный человек, не любите фотографироваться?
– Терпеть не могу. Меня тяготит публичность и внимание посторонних людей. Совершенно не доставляет удовольствия, когда просят сфотографироваться на улице – я испытываю неловкость и всегда отказываю. Но когда отпускает гаишник за нарушение, мне приятно. Остальные проявления узнаваемости в тягость.
– Но это же...
– Если вы про неизбежный атрибут публичности, то я протестую. Я на это не подписывался. Просто делал то, что мне было интересно, совершенно не из желания, чтобы меня все видели и узнавали.
– Как сейчас развиваются ваши отношения с телевидением?
– На днях отвез на телеканал «Россия» фильм, который снимал полтора года, – о Северном морском пути. Думаю, я – один из немногих, кому удалось за довольно короткий срок не просто пройти весь путь морем – сейчас это несложно, – но и отснять его с берега от Мурманска до мыса Дежнева. За исключением Новосибирских островов, куда я не попал.
– Почему?
– Не удалось убедить Министерство обороны, что мною движет далеко не праздный интерес. Мурманск, Архангельск, острова Колгуев и Вайгач, Диксон, Сабетта, Норильск, Певек, мыс Дежнева – это все пройдено и есть в фильме. Это будет не только напоминание о странных замечательных людях, которые принимали участие в освоении Арктики и Северного морского пути, но и попытка показать, что там происходит сейчас.
– Что же там происходит?
– Ожидания, что слова, которые звучат вокруг Арктики, наконец превратятся в дела.
– Давние ожидания, к сожалению.
– Давние. Но Арктика для нас – не только никель, нефть, редкоземельные металлы, золото и еще много всего, это и шанс предложить человечеству новый мирный проект, подобных которому не было очень давно. Сейчас он очень нужен. Другое дело, что со всеми последними событиями у нас просто может не хватить денег. Но если проектом обустройства Северного морского пути не займемся мы, найдутся желающие сделать это вместо нас. И это будет для нас колоссальным провалом – во всех смыслах. Сейчас же самое яркое, что происходит в Арктике – это Сабетта, строительство завода по производству сжиженного газа. Гигантская стройка с объемом инвестиций в 27 млрд долларов. Завод по частям строят в десятке стран и собирают в тундре, как конструктор, и это какие-то невероятные сооружения. Выглядит все очень современно, организовано достойно и производит фантастическое впечатление. Сабетта и Анадырь, приведенный в порядок бывшим губернатором, – пожалуй, единственные светлые точки на всем пути. Все остальное – ржавые бочки, разруха, брошенные заставы – удручает.
[:image:]
– Куда охота к перемене мест заведет вас в следующий раз?
– На Кубу. В январе поеду прощаться.
– Прощаться?
– Судя по всему, Кубу ожидают большие перемены. Сейчас она обладает уникальностью и особым очарованием как продукт карибского темперамента и неудачной попытки построить социализм. Темперамент останется, а романтический социализм, на который мы когда-то с надеждой смотрели, уйдет в прошлое.
– Закулиса этого романтического социализма выглядит страшновато. Грядущие перемены – к лучшему, если говорить о жизни простых людей?
– Очень на это надеюсь. Пока кубинцы, не имеющие родственников за границей и не работающие в сферах, связанных с иностранными туристами, действительно живут крайне скудно, ограниченно, – мне их очень жаль. Но человечество, похоже, не перестанет надеяться, что рано или поздно абсолютная справедливость восторжествует и всем станет легко и радостно. Куба – просто еще одна неудачная попытка ускорить этот процесс.
[:wsame:][:wsame:]