Экс-капитан "Торпедо": Конец карьеры – ужас. Зарплата – семья, квартира, и все

Еще пару лет назад он был во всех смыслах железным игроком основы московского «Торпедо» — что по месту в составе, что по степени своей самоотдачи. После успешного сезона 2016/17 последовал переход в команду рангом выше. Казалось, в 27 лет карьера снова пошла в гору, как вдруг случилась тяжелейшая травма. А затем еще одна. И Дмитрий вынужден закончить с профессиональным спортом.

Что делать, когда ты в один момент лишился источника дохода, а больше ничего не умеешь? Как пережить утрату смысла жизни и как найти себя? Какими навыками должен обладать скаут, а какими — агент? Насколько стереотипы о мире футбольных контрактов соответствуют действительности? О рестарте своей карьеры и ее дальнейших поворотах Соколов рассказал в большом интервью Sobesednik.ru.

Материал подготовлен в сотрудничестве с подкастом «ТорпеДо и После».

«Раньше даже не обращал внимания на цены. Не понимал, почему люди возмущаются. А теперь — понимаю»

— Ты ушел из футбола резко, получив тяжелую травму — по крайней мере, так виделось со стороны. Все верно?

— Верно — резко, неожиданно. Можно сказать, на втором взлете карьеры… Одна травма, потом полгода восстановления, и тут же, через три-четыре тренировки, еще раз, на этом же колене. Причем такая, которая уже несовместима с игрой на высоком уровне. А пропущенный год означал, в том числе и по словам врачей, мизерную возможность вернуться. И, кстати, травма, можно сказать, до сих пор не дает покоя.

— Что испытал, узнав, что твоя карьера закончена?

— «Наверное, все». Чего всю жизнь боялся — на то и напоролся. Боялся колени травмировать — и так и вышло. Испытанным чувством был ужас… Сложно передать словами, когда у тебя буквально рушится весь мир и то, чем ты занимался на протяжении 20 лет, просто исчезает. Особенно когда все начало́, можно сказать, получаться по новой. Переживал, конечно, достаточно сложно и болезненно. Но через время пришло осознание того, что хватит отчаиваться — надо строить новую жизнь.

— Какова была сумма выплаченной тебе страховки?

— Никаких страховок! Я даже не сталкивался и не слышал о таком… Если ты травмировался и у тебя действующий контракт, тебе просто продолжают платить зарплату в полном объеме, даже больничного листа не надо. Но когда я получил вторую травму, руководство «Томи» посчитало нужным больше не сотрудничать со мной, причем их даже не интересовала степень серьезности моего повреждения. Ну, мы договорились разорвать контракт с выплатой, кажется, трех зарплат. И если операция понадобится — то в полном объеме оплатят и ее, и восстановление.

31 января 2018 года я разорвал контракт, а 14 февраля лег под нож. Два месяца практически не ходил, так что не до того было, чтобы выбивать деньги, да и знал, что их в Томске и нет особо. А когда позвонил, то генеральный директор клуба включила бюрократический режим. Спросила: «А ты брал больничный после операции?» А я не брал, потому что не был трудоустроен, не принадлежал никакому клубу. Меня, правда, спрашивали в клинике, но я сказал, что не надо, не зная правил и не ожидая подвоха. Моя ошибка, конечно, но теперь помню об этом и, уже будучи агентом, объясняю своим футболистам, чтобы всегда брали больничные листы. По крайней мере, в России.

— Ты имел какие-то накопления или вообще не был готов к такой ситуации?

— Нет… Я достаточно давно не играл на высшем уровне. А зарплата такая: семья, квартира — и ничего не оставалось. Тем более все мое окружение — родственники, друзья, — все считали, что через год Дима Соколов вернется чуть ли не в Премьер-лигу... Нет: обухом по голове, окунулся сразу во взрослую жизнь. Да, мне было уже 27 лет, но футболисты, как я для себя определил, это большие дети, пока они играют. А потом вдруг резко взрослеешь…

— Пришлось ли мгновенно ужаться в тратах?

— Конечно. Родственникам даже пришлось мне финансово помогать… 

— Самый яркий случай, когда ты понял, что уровень жизни изменился?

— Раньше даже не обращал внимания на цены. Не замечал, как, например, хлеб дорожает. Не понимал, почему люди возмущаются. А теперь — понимаю… И надеюсь, что поводов для этого будет как можно меньше.

— Как в целом проходила адаптация к послефутбольной жизни? Может, был какой-то план действий?

— Вообще никакого! Я слишком долго пытался в себя прийти, был даже небольшой депреснячок, настолько я не понимал, что мне делать… Как бы банально это ни звучало, но по сути мы, кроме футбола, ничего и не умеем.

Это к тому, что футболисту надо смолоду развиваться во всех направлениях. Раньше соответствующих возможностей не было, а сейчас ты можешь и играть, и еще как-то умственно расти.

— Знаю людей, вынужденных после завершения карьеры — при естественном отсутствии нормального образования и неспортивного опыта — идти, например, в курьеры, чтобы прокормиться. Какие подобные примеры известны тебе?

— Да, слышал, что кто-то «таксует» потом всю жизнь, а кто и спивается жестко… Но из близких друзей почти все при деле — либо еще играют, либо тоже в остались футболе.

Мне вот предлагали с разных сторон — родственники, например — идти работать, но при этом непонятно кем, зачем, для чего… В сферы, в которые ты совершенно не понимаешь и которые неинтересны. Потом, когда уже пришел в себя, решили с бывшим одноклубником по «Торпедо» Юрой Петраковым, который тоже из-за травмы закончил карьеру, открыть секцию футбола в детских садах в подмосковной Щербинке. И это был старт моей новой жизни. Но произошел он, только когда уже мозги на место встали и я понял, что хватит валять дурака и что футбол — это всего лишь футбол. Но осознание было слишком долгим, к сожалению…

«"Ноунеймы" могут приносить пользу, просто иногда им недостаточно доверяют»

— В итоге ты оказался на Кипре, в ФК «Пафос»…

— Это случилось благодаря одному моему другу, с которым мы играли вместе еще за юношескую сборную России. Он мне и раньше множество раз предлагал, но я скептически к этому относился; однако к определенному моменту обстоятельства — и карьерные, и семейные — так сложились, что когда он в марте 2019 года позвонил, это был идеальный момент. Я счел это заманчивым и, не раздумывая ни секунды, собрал вещи да поехал.

— Какую именно должность ты занимал в «Пафосе»?

— Я был главным скаутом, просматривал и давал оценку всем футболистам, которые предлагались клубу для приобретения, — «А», «В» и «С». И последней инстанцией был как раз я. Если игрок, по моему мнению, подходил, то уже начинались переговоры о его переходе в команду.

— Каких успехов смог достичь?

— Ну, хвалить себя не буду. (Улыбается.) Но все, кто пришел в летнее трансферное окно в команду, — даже вратаря пришлось один раз посмотреть, хотя это весьма своеобразно, — успешно прижились. Одного нашего парня, который только что никому не был известен, через два месяца вообще АПОЭЛ захотел купить.

А неудача... И то не сказал бы, что неудача, но взяли мы одного игрока по прозвищу Санни. Он играл в «Валенсии», но последние полгода был без команды. Настораживало… Но в тех играх, когда он был на поле, он производил очень приятное впечатление, — очень технически оснащенный игрок. Взяли. Но вдруг у него начали случаться микротравмы. Не знаю, как уж было на самом деле — может, придумывал, может, правда есть такая предрасположенность. Но все пошло с самого начала, с первых дней сбора. И тренеры, соответственно, не стали ему доверять. И, собственно, неудача в том, что из всех, кого мы утвердили, он единственный проводит очень мало игр. А так — я уверен на 100%, что он принес бы пользу.

И звезд, которых брали «на флажке» из английской Премьер-лиги, не могу занести в актив. Там уже не мы решали, не было особо время их просматривать. Остальные, даже «ноунеймы», проявляют себя порой лучше звезд АПЛ, которые ехали на Кипр, думая, что на одной ноге можно там играть. А это далеко не так — вспомните: АПОЭЛ, например, сейчас вышел в плей-офф Лиги Европы. 

— По разговорам складывается впечатление, что скауту приходится обрабатывать гигантское количество информации.

— Да, это так. Тем более что хоть нас в скаутском отделе и было трое, но игроков смотрел один я. А с учетом того, что хотелось хорошо работать, приходилось и по 10–15 человек в день просматривать. Бывало, что, мягко говоря, скучных.

— Как это происходило? 

— Мне скидывали имя, я смотрел видео, сравнивал с цифрами, которые дают известные статистические ресурсы, и принимал решение. Не было такого, что я брал футболиста, [основываясь] только на цифрах — они никогда не покажут, как человек относится к самой игре и ей отдается. И вообще его поведение на поле важно видеть — «звездный» он или скромный.

Изначально информация не отфильтровывалась, приходило вообще все. Потом один из нас начал фильтровать, что ему присылают, и на что даже обращать внимания не надо, прежде чем игрок переходил ко мне. Получалось уже меньше, хотя все равно много. График оставался ненормированным, даже в выходные приходилось трудиться. Особенно тяжело, конечно, летом было.

До этого я даже представить не мог, что в мире столько людей умеют играть в футбол. Узнал массу чемпионатов и футболистов. Увидел, что «ноунеймы» могут приносить пользу практически любой команде, просто иногда им недостаточно доверяют. У нас был пример, что пару футболистов даже тренеры даже видеть не хотели. Собирались после сборов отправить одного в аренду, а про второго вообще говорили: «Кого вы привезли?» Но мы отстояли ребят, и сейчас они одни из лучших в команде.

— Ты где-то учился скаутингу, получал специальное образование или оказалось достаточно того, что ты с детства в футболе?

— Футбольный человек, конечно, имеет представление, кто как должен играть в той или иной ситуации. Но первое время все равно было непросто: хоть я и «убил» в себе футболиста, но все равно первые месяцы смотрел на игры не так исчерпывающе, как требовалось. Но у меня было время: приехав в марте, за апрель я уже начал понимать, на что мне нужно смотреть, как приноровиться и углядеть нужные игровые качества, которые важны для той или иной позиции.

— Эта иерархия, которую ты построил — это личное соображение или было откуда-то почерпнуто?

— Методом проб, ошибок и опыта. Мы нигде не брали информацию, просто само собой сложилось понимание, что и как нужно делать — что один обрабатывает и фильтрует информацию [о футболисте], затем я его смотрю, а третий делает отчеты. Сначала я писал от руки, но потом уже научился более-менее пользоваться Word. (Смеется.) Тогда третьего мы стали переключать на переговоры, или же он выяснял информацию, если мы сомневались, что нам на самом деле кто-то этого игрока предлагает.

— Готовясь к интервью, прочитал, что в Пафосе около 10% русских. Почему нас вообще так манит Кипр?

— Мне иногда казалось, что там даже больше. (Смеется.)

Или было даже так. Я без долгой практики, конечно, подзабыл, как говорить на английском. Прихожу в магазин, а мне местные говорят «Здравствуйте». То есть абсолютно в каждом магазине был человек, а то и несколько людей, которые говорили на русском, и первое время приходилось даже специально просить говорить их по-английски, чтобы вспомнить язык.

Ну а так — это очень красивая страна, добродушные местные люди — только один раз на моей памяти был случай, когда проблемный человек на дороге попался. Если о самом Пафосе, то это настолько тихий и спокойный город, даже деревенька, что жить там — в том числе, например, с детьми — одно удовольствие. Если есть такая возможность… Надеюсь, что когда-нибудь я буду там обитать. Может быть…

— Говорят, у наших наций много общего — это так?

— Вот я бы не сказал. И внешне они, например, больше похожи на турков или на некоторые кавказские нации нашей страны. И внутренне они более доброжелательны.

— А в чем ты видишь отличия в футбольных качествах русских и киприотов?

— Ну, там очень слабо развит футбол, и, к сожалению, мало футболистов-киприотов достойного уровня. Что сборная России, приехав играть отборочный матч, и подтвердила. Хотя странно: имея такие поля, такую погоду, они фактически не имеют футболистов. В «Пафосе» местных игроков всего было пятеро, а выделил бы вообще одного человека — молодого центрального защитника; у него хорошее будущее, и то разве что на уровне Кипра. Хотя ходил слух, что его «Монако» хотело забрать… Но он такой — один.

«Трусость и безразличие — главные "болевые точки" современных футболистов»

— Но этой зимой ты ушел из «Пафоса» и стал агентом. Почему?

— Даже когда я играл, мои друзья-агенты говорили: «Слушай, это, похоже, твое». Но помимо того, что мне было это интересно, я еще и понимал, как НЕ должен работать агент. Часто приходилось сталкиваться с, мягко говоря, недобросовестными агентами — и как игроку, и, с другой стороны, уже как сотруднику «Пафоса». Времени на параллельную деятельность, конечно, не хватало. Но в какой-то момент пришло понимание, что в «Пафосе» я не добьюсь прогресса, что это потолок, что нет возможности развиваться дальше — а работу скаутом я изначально не рассматривал как свою основную. Она мне, конечно, нравилась, но больше меня все равно привлекала работа агентом или спортивным директором, тем более это очень схожие стороны одного дела. А еще, повторюсь, я видел и понимал, как должны и как не должны работать такие люди.

Начали вместе с Юрой Петраковым, тем самым моим бывшим одноклубником: связывались, пытались помогать тренерам, с которыми работали, футболистам, с которыми играли, устроиться. Почти сразу наметились два крутых трансфера — они, правда, сорвались, но прогремели бы в нашей стране! В общем, когда ближе к нынешнему зимнему трансферному окну мы стали прорабатывать для своих ребят варианты на зиму, я понял, что уже не смогу сосредоточиться на работе в «Пафосе» — а значит, надо уезжать.

К тому моменту как раз на Кипре я подружился с одним соотечественником — он с футболом не связан, но имеет понимание, как строится компания. И мы создали Falcon Football Agency («falcon» переводится с английского как «сокол», что отсылает к фамилии Дмитрия — прим. авт.). У нас пока только складывается коллектив, но двигаемся быстро. Сейчас занимаемся в основном Второй лигой: молодыми ребятами, а также теми, кто уже давно в футболе и по каким-то причинам не играет, но еще может приносить массу пользы. А целимся высоко — в ближайшем будущем хотим работать с Китаем, а через время — и со всем миром. Надеюсь, все получится!

— Как вы находите клиентов?

— Помогая нашим уже имеющимся партнерам из клубов Европы и России найти футболиста по соответствующим запросам. Так мы и сами заявим о себе как о партнерах, тогда позже будет легче заявить о себе самостоятельно.

Цель номер один пока — обзавестись прямыми контактами в клубах, потому что попадается много агентов-шарлатанов: могут, например, прислать запрос от клуба, которого даже не существует! 

— Как это?

— Даже не знаю зачем — но приходилось сталкиваться. Пришел как-то запрос из Китая на огромные деньги для Витоло из мадридского «Атлетико». Я даже одобрение футболиста уже получил, а потом тот человек «из клуба» просто пропал. Представьте, как я выглядел потом в глазах игрока?! Тем более футболист для нас на первом месте. Мы не будем соглашаться на любое предложение клуба, лишь бы пристроить туда кого-нибудь. Нам важно не то, сможем ли мы устроить человека, а сможем ли этим оказать реальную помощь в его карьере.

Вот пример. Этой зимой, в декабре, повез одного игрока, выступавшего в «Вильярреале», на просмотр в Китай. За три дня стало ясно, что его уровень выше уровня потенциальной команды в разы. Но деньги были большими, и он, в принципе, был согласен. При этом парень имел предложение из Японии — не через меня, от совершенно других людей. Я, зная, что у футболиста очень короткий век и что в любой момент карьера может оборваться, сказал ему: «Знаешь, я бы даже не поехал в Китай, если бы у меня лежал контракт из Японии».

— Есть ли среди клиентов кто-то из «Торпедо» — может, нынешние или бывшие игроки?

— Пока у нас не сложились отношения. «Торпедо» было первым клубом, с которым мы хотели наладить работу, но менеджмент сразу стал делать выбор в пользу других игроков. Мы пытались вести диалог с господином [спортивным директором «Торпедо» Владиславом] Бондаренко, однако даже не получали никаких ответов. Но после нескольких сделок на нас, возможно, обратят внимание.

— О специальности агента есть целый ряд стереотипов. Давай разберем, что из этого соответствует действительности и в какой степени. Для начала — какой, на твой взгляд, самый ложный стереотип об агентской деятельности?

— Когда любят говорить, что работа агента — это «24 на 7» и двенадцать месяцев в году, да чуть ли не тринадцать! Особенно женщины-агенты почему-то грешат такими заявлениями. Это неправда. Так, разве что в трансферные окна и за месяц-полтора до них, например с конца ноября до февраля или с мая по август. Вот в эти периоды действительно приходится попотеть, если ты чего-то хочешь добиться.

— А теперь мои варианты. Первое: говорят, что все толковые взрослые игроки давно поделены между агентами, но большинство может уйти от тебя за лишние пару процентов.

— Ну не то что прямо продаются за пару процентов… Но ведь это всегда агент должен работать на игрока, а не игрок на агента!

Я знаю, как футболист мыслит изначально. Каждый идет туда, где лучше. И я всегда говорю ребятам: мол, если вам кто-то предлагает что-то быстрее, или выгоднее, или перспективнее, чем я, то никаких проблем! Если агент Соколов не может два-три месяца сделать тебе контракт, а условный Иванов может, и притом за неделю, ты не обязан меня ждать. Я сам был в ситуации, когда ждал команду по две-три недели, а то и больше, и это не очень хорошо психологически влияет на футболиста, особенно если он человек семейный.

— Какой, кстати, процент от сделок сейчас получают агенты?

— Порой цифры выдумывают, но в принципе все берут, в основном, одно и то же. Бывает и семь процентов, а может и вообще не быть.

Многое также зависит от количества агентств, участвующих в сделке. Бывает, что мы берем до 10% от зарплаты, но при этом берем их с клуба. То есть сам игрок получает столько, на сколько и рассчитывает. Остальное — сверху и, повторюсь, не из кармана футболиста.

— Второе: неперспективными игроками никто не занимается, только вешают лапшу на уши — «Да-да, скоро найду тебе вариант», — а по сути футболисты предоставлены сами себе и вынуждены искать варианты самостоятельно...

— Так и есть. И тут даже не все зависит от перспектив: стоит тебе только по какой-либо причине не сыграть несколько месяцев — например, невзлюбил тренер или раз плохо сыграл и сел на лавку, — то тебе очень сложно будет трудоустроиться. И агенты даже не будут смотреть и пытаться что-то сделать. И не все, как мы, смотрят записи футболиста разных периодов, когда бы он ни играл. А не только красивые нарезки, как многие любят делать…

— Третье: на детей с малых лет агенты давят, кидаются буквально коршунами, «обрабатывают» родителей, детских тренеров, самих парней…

— Ну, наше агентство совсем юными игроками сейчас не занимается. Но конкретно в мое время было такое, что футболисту покупались, например, бутсы, чтобы он подписал контракт с агентом. Думаю, что ничего не изменилось, и делается все возможное: у нас ведь если игрок с российским паспортом умеет попадать по мячу, то уже считается потенциальной звездой. И вся основная битва идет как раз за молодых русских ребят, которые сыграли пару игр и уже хотят космических цифр. А в мое время зарплаты в Премьер-лиге были даже ниже, чем сейчас ребята в дублирующих составах имеют. В разы!

— Насколько агент может и должен влиять на ментальность игрока — советовать жизненно правильные вещи, например?

— Я считаю, что агент должен указывать своему клиенту на его возможные проблемы в восприятии мира и стараться помочь вырасти в данном компоненте! Тем более что ты ведь не можешь сделать всю работу за футболиста — выйти вместо него на поле, например. Но если благодаря тебе у парня мозги будут работать в правильном направлении — тогда все получится.

— А какая основная ментальная «болевая точка» у современных футболистов?

— Трусость! В моем понимании человек никогда не должен бояться идти в адекватный стык, не должен убирать перед соперником ногу. И безразличие! Игра может не получаться, пусть сегодня не «день Бекхэма», но не выпадай полностью — помогай своей команде объемом работы. Вот как раз это может изменить в себе только сам футболист, и никакой агент ему в этом не поможет.

«Булатова поставил бы в один ряд с Ярцевым»

— Следишь ли за выступлениями «Торпедо»?

— Слежу и всегда следил, еще когда в середине 2000-х первый раз уходил из «Торпедо». Даже когда клуб в Первенстве КФК играл. И сейчас слежу. До тех пор, пока не увидел нынешних матчей, удивлялся: как, мол, это так Сергею Игнашевичу удалось? Тем более что поначалу я довольно скептически относился к его назначению. Но когда попал на домашний матч с «Енисеем» и вживую увидел, как наша команда в полноги, не особо напрягаясь, обыгрывает сильного по именам соперника, пусть даже он был в хвосте турнирной таблицы… Большой сюрприз, но игра мне понравилась!

— В чем видишь залог успеха «Торпедо»?

— Думаю, на первом месте — наличие грамотных специалистов! Хотя я с тренерской деятельностью не сталкивался, там уже изнутри виднее.

Вот чаще всего мы с [защитником] Серегой Шустиковым на связи. Еще с [массажистом] Алексеем Борисовичем Завгородним, Капитонычем (Александр Петров, многолетний администратор команды — прим. авт.). Остальных, к сожалению, в команде уже нет.

— Самый крутой тренер «Торпедо», с которым довелось поработать?

— Кого-то одного тяжело выделить, но для меня — Георгий Александрович Ярцев. Ярцев — это харизма, это понимание футбола; и отношения с игроками у него специфические. Еще Александр Гостенин, который дал мне сыграть первую игру, Сергей Петренко, который подтянул в основной состав. А так — с каждым было комфортно работать. Может, потому, что у каждого я играл, а не сидел на лавке.

— А какие впечатления остались от Виктора Булатова? Александр Руденко, пришедший сейчас в «Торпедо» из «Спартака-2», о нем не лучшего мнения…

— Ну, у каждого свое мнение о тренере. Мне — очень понравилось! В моем понимании это человек, который умеет строить такую игру, в которую интересно играть и которую интересно смотреть. Ты получаешь удовольствие от такого футбола — контролируешь мяч, понимаешь и знаешь, куда тебе бежать… Можно даже Булатова в один ряд с Ярцевым поставить, потому что реально он очень хорошо ставит игру. Был даже момент, когда я его в «Пафос» хотел порекомендовать, но там руководству подавай имя, а не тренировочный процесс…

— Как смотришь на то, что в тренерском штабе «Торпедо» трудятся экс-игроки «Локомотива» и ЦСКА?

— Ключевое слово — «экс». А Игнашевич вообще воспитанник «Торпедо» — и что, его можно было бы в ЦСКА не принимать?

А тренер — это вообще другая профессия. Они сейчас начали новый путь, их карьера как бы обновилась, поэтому если они приносят результат и трудятся во благо «Торпедо», то к чему обращать внимание на их прошлое? Так что для меня это стереотипы! Футбольный век короткий, всякое может случиться, а семью кормить и обеспечивать надо всегда. Так что я относился и отношусь к этому спокойно. Хотя… задумался бы, появись у меня условный вариант с «Локомотивом». (Улыбается.)