"Мой папа был добрым": Андрей Леонов рассказал о последних разговорах с отцом

В Театре Ленком вышла премьера спектакля «Поминальная молитва». Три десятилетия назад спектакль уже шел на этой сцене с Евгением Леоновым в главной роли Тевье-молочника. Теперь постановку возродили, и эту роль играет сын Евгения Павловича Андрей.

30 лет назад он выходил в этом спектакле вместе с отцом, но в менее значимой роли.

Все было готово к премьере с Джигарханяном

– Андрей, если не ошибаюсь, после ухода из жизни вашего отца художественному руководителю Ленкома, режиссеру этого спектакля Марку Захарову советовали восстановить «Поминальную молитву»?

– Он почти выпустил ее с Арменом Джигарханяном в главной роли. Всех подробностей я не знаю, почему не случилось. Вроде Армен Борисович отказался в последний момент. Но тогда репетиции шли, почти все было готово к премьере.

– Помнится, на вопрос о возрождении этого спектакля Захаров как-то ответил: «Восстановлю, если станет тревожно и грустно». И вот сейчас восстановили. Стало тревожно и грустно?

– У актеров состояние, когда тревожно и грустно, часто бывает. С кем-нибудь из коллег встретишься – и редко кто скажет, что все у него прекрасно. Обычно все недовольны. Может быть, кто-то недооценен, может, возрастное что-то или ролей мало.

Помню эпизод, когда мы оказались у расписания репетиций и спектаклей рядом с Александром Абдуловым. Он читает, водит пальцем: «Здесь не занят, тут снова меня нет... Это конец!» Сказал как бы в шутку, но такие простои у любого артиста бывают. Вот тогда тревожно и грустно. Думаю, Захаров это имел в виду.

– А сейчас кому принадлежала идея возродить «Поминальную молитву»?

– Артисту нашего театра Саше Лазареву, это его давняя мечта. Ведь в день смерти моего отца он должен был в первый раз выйти в этом спектакле вместо Абдулова, который играл Менахема-Мендла. Но не случилось.

А ведь спектакль легендарный, впрочем, как и другие постановки Захарова. Будь моя воля, я бы восстановил многие его мощнейшие спектакли, например «Тиль», или «Оптимистическая трагедия», или «Иванов» и другие. Ведь их даже в видеозаписи нет. Марк Анатольевич нам оставил такое наследство, а эти спектакли существуют лишь в пересказах.

Вот Лазарев и решил вспомнить «Молитву». Это такая была замечательная работа, там каждая сцена проработана, только нам надо было наполнить ее своим смыслом. Считаю, что к этой постановке Саша отнесся очень бережно.

– А почему в роли Тевье с вами в очередь выходит еще и Сергей Степанченко?

– Изначально он должен был играть один. Но решили сделать два актерских состава, чтобы друг друга подстраховывать на всякий случай, чтобы производственный процесс не останавливался.

Папе предлагали возглавить театр

– Не думали, как Александр Лазарев, тоже что-то поставить в театре?

– Нет, я актер, отвечаю за себя, за свою профессию. Так не бывает, что взял и как режиссер вдруг что-то поставил. Этому надо учиться. И потом, нужна такая способность, как у Саши, уметь брать ответственность за других людей на себя. Я же лично занимаюсь только своей профессией. У моего отца была ситуация, когда ему предлагали попробовать себя в режиссуре и даже возглавить коллектив театра. Он отказался, хотел заниматься только своим делом.

– Если бы Евгений Павлович был в зале во время этой «Поминальной молитвы», он бы критиковал вас или хвалил?

– Мой папа был добрым человеком, он меня любил, поэтому за мои работы особенно не ругал. Незадолго до своей смерти он пришел в театр посмотреть на меня в спектакле «Женитьба Фигаро». Когда я его потом спросил о каких-то замечаниях, он ответил: «Нет, сынок, все хорошо». Хотя, когда играли с ним в той «Поминальной молитве» (Андрей Леонов выходил тогда в роли писаря. – Ред.), он мог мне на сцене сделать замечания. Но это была не критика, а поддержка, скорее отцовская. Он меня всегда направлял в правильную сторону, даже на сцене.

Антисемитизм, любовь к евреям и шеф КГБ

– Помнится, Евгений Леонов рассказывал, как после выхода этого спектакля одни его обвиняли в антисемитизме, другие, наоборот, хвалили за большую любовь к евреям, настолько он хорошо сыграл...

– В те годы как-то раз на этот спектакль пришел председатель КГБ Крючков. Потом зашел за кулисы и сказал моему отцу, что нужно эту постановку чаще показывать, чтобы люди меньше уезжали в эмиграцию, чтобы воспитывать патриотизм. Вот он так понял этот сюжет. А кто-то совсем по-другому. Этот спектакль о людях, не о проблемах какой-то одной нации. Эти проблемы и сегодня существуют, может быть, даже еще и усилились. А национальная тема всегда будет существовать в государстве.

– Андрей, но ведь это надо иметь смелость – восстановить такой спектакль, а потом выходить в роли, которую ваш отец играл потрясающе?

– Конечно, страшно в таких случаях. Спасибо Лазареву и нашему директору Марку Варшаверу, которые позволили мне сделать роль Тевье так, как я ее чувствую. Были опасения, что меня будут сравнивать с моим отцом и сам спектакль будут сравнивать. Возможно, и у Саши были сомнения. Может, в какой-то момент он хотел все прекратить. Но, слава Богу, этой идее все до конца остались верны. Конечно, каждый из тех, кто работал над этим спектаклем, рисковал, ведь все дорожат своей репутацией. А вдруг не получится? Случись провал, нас обвинили бы в пародии.

– Внешне-то вы очень похожи на Евгения Павловича. Сравнения невольно могут возникнуть.

– Возможно, хотя таких людей, кто помнит ту постановку, осталось мало. Но лучше вообще об этом не думать, это очень мешает работе, мешает сконцентрироваться, настроиться. Похож – не похож, надо выполнять свою задачу и делать роль по-своему. Лично я не вспоминал ту постановку и даже не пересматривал видео.

– Если о схожести, то я заметил, что костюмы у вас, по-моему, одни и те же?

– Нет-нет, новые. Тех костюмов фактически и не осталось. Например, джинсовую куртку отца, в которой он выходил в некоторых сценах, я затаскал в жизни. А вот его фуражку кому-то сдуру, наверное, подарил. Теперь очень жалею об этом.

– Еще одно наблюдение: зрителей в зале было больше пятидесяти процентов, как театрам рекомендуют...

– Нет, вам показалось, мы следуем правилам. Я перед спектаклем вышел на сцену, когда еще никого в зале не было, увидел много заклеенных мест. Где-то половина, да. А во время спектакля я зал почти не вижу, может, иногда отдельные лица.

– Я смотрел на реакцию зрителей. Потрясающе – и плакали, и смеялись. Мне кажется, после ухода из жизни Марка Захарова это первая постановка, которую лично я бы назвал победой театра...

– Мне неудобно так говорить, потому что судья – это наш зал. Мы делаем свое дело, стараемся, а дальше слово за зрителями. Актеры бывают иногда «слепыми», но для меня очень важно, что вы это сказали.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №15-2021 под заголовком «Андрей Леонов: Были опасения,что станут сравнивать с отцом».