Сестра Бари Алибасова: Он от радиации пострадал, поэтому такой дурной

Зое Каримовне Воробьевой 84 года, он живет в Казахстане. Впервые она решилась поведать все семейные тайны. Кто виноват, что родной брат продюсера группы «На-На» оказался в психиатрической клинике? За что музыканта не может простить родная сестра? 

«Бутылочку ему подсунули» 

Наш разговор начался с темы, которая не так давно была в центре обсуждения всех федеральных СМИ. «Крот» и Бари Алибасов стали самыми популярными поисковыми запросами в интернете. Тяжелое якобы отравление продюсера и его стремительная выписка из НИИ им. Склифосовского вызвали у поклонников множество вопросов. Сестра Бари Каримовича с замиранием сердца следила за развитием событий. 

– Первые сообщения я услышала по телевизору, – рассказывает Зоя Каримовна. – Ни брат, ни его помощники мне не звонили ни разу, я сама не могу ему дозвониться. Уже давно у нас никакой связи нет. Как услышала, что он выпил «Крот», мне три дня было очень плохо, плакала ночами. Я сама больная вся, с трудом хожу по квартире. Слушайте, как в такой бутылке, в которую заливают соки, оказалась отрава, которой трубы промывают? Я думаю, что эту бутылочку кто-то ему подсунул, чтоб он вместо сока глотнул. У него много врагов появилось после того, как он женился. Внук Лидии Шукшиной ненавидит его, внучка тоже. Создавайте там комиссию, выясните, кто виноват! Я вам свое мнение сказала.

Жертвы радиации

– Сейчас я часто вспоминаю Борю маленького. Я его из роддома забирала, все время возле него рядом была, как вторая мама. У нас семья хорошая: отец в банке работал 43 года, мать бухгалтером 50 лет проработала, я в торговле 46 лет. И мы, наша семья Алибасовых, рубль не украли у государства. У меня даже велосипеда нет, машины никогда не было. Живу вот в однокомнатной квартире, у меня не было денег на мебель, на полу спала. Правда, Бари помог мне, дал денег, чтоб я себе кухню, шкаф и кровать купила. Но и я ему помогала тоже. Помню, как Бари еще в «Интеграле» был, мы тогда жили в Усть-Каменогорске. Весь «Интеграл»: Политов, Жеребкин, Левкин – я их всех знаю, ездила к ним каждую неделю, привозила продукты. Я в то время работала в торговле, поэтому многие деликатесы им доставала. 

Нас в семье семеро детей было. Так вот Бари рос баламутным, шкодным. Пока он в Саратов не уехал, я его все время караулила, следила за ним. Вот пошли с ним в кинотеатр, а он не мог на одном месте усидеть: «Зойка, я писать хочу» – и таскал меня каждые полчаса в туалет. Бари родился в 47-м году, 6 июня. Семипалатинский полигон в Казахстане, Абаевский район, где был ядерный взрыв, который я своими глазами видела. Как сейчас помню, это было в августе месяце 49-го года. Конечно, это происшествие отразилось не только на Бари, но и на всей нашей семье, у нас все нервные. Из семи детей четверо больные, в том числе и я. Бари Каримович тоже от радиации пострадал, поэтому такой дурной. Когда мы были молодые, как-то не замечали, а как постарели, стали наблюдать за собой. 

Вот посудите сами! Сейчас Бари, баламут, что делает? Богатый такой – и за этой Шукшиной гоняется! Она же почти ровесница моя! Она 1938 года рождения, я – 1935-го. Ну и что это за жизнь, любовь такая, да? Совсем сошли с ума! Вот теперь там этих Шукшиных, которые наследство делят, целый колхоз, пусть они его и досматривают, потому что родню свою он забыл совсем. 

«Брата Газиза загнали в дурдом» 

– Несколько лет назад ездила я к нему в гости в Москву вместе с сыном своим. У Бари тогда юбилей был. Я у него жила в доме, так чуть не захлебнулась от богатства. Откровенно, от души говорю. У него квартира семикомнатная в центре города, там целый склад забит красивыми полотенцами, рубашками. Брат мне две рубашки дал: «Вот тебе, Зойка, в подарок». Встретил он меня очень плохо. Я вот с казахской сумкой приехала и с ней же уехала. Дал кусочек рыбы в дорогу, и я голодная поехала в аэропорт. И заявил: «Зоя, не звони и не мешай, мне надо работать. Для тебя денег у меня нет». Бари Каримович увлекся погоней за богатством, за красивой жизнью. 

Он ведь не только меня забыл, но и брата своего родного Газиза. Когда ему было 27 лет, его в дурдом загнали, это сделали наша сестра Роза, которая живет там, в Москве, Бари и наша мать-покойница. Они его на пожизненное проживание туда определили, чтоб его уж никогда не выпустили. У Газиза жена была, так вот как его в больницу упекли, она сразу на развод подала и открестилась от мужа. Бари ни разу не навестил брата. Я была у Газиза 20 лет назад. Не знаю, жив ли сейчас Газиз. Если и умер, где он похоронен, тоже не знаю. 

Я просила у Бари денег, потому что ноги больные, лекарства нужны, пенсии не хватает. Он заявил: «Мне не до тебя. Положь трубку, не трать доллары». А потом добавил: «Я, – говорит, – иду в ногу с Алкой Пугачевой, мне надо с ней равняться». Ну, с тех пор как я положила, вот три года прошло, не звоню. Мне теперь ничего от него не нужно. Мне обидно и больно, что он забыл своих родных людей! Если я ему не нужна – значит, он мне тоже! Что уж той жизни осталось?! 

Как было

«Я ей помогал регулярно»

Из интервью Бари Алибасова («Собеседник», 2015)

– У меня есть родная старшая сестра Зоя. Любимая моя сестра. Она мне всегда помогала. Когда я в школе учился, она меня, как сына, холила и лелеяла. Зоя старше меня на 12 лет. И потом, когда я в институте учился, она постоянно моталась ко мне, проведывала, продукты привозила. У нас там был рабочий поселок, где она заведовала базой. Это была главная профессия в советское время. На этой базе были склады с обувью, с одеждой, с консервами. Там была даже печень трески, дефицит редкий.

Сейчас она на пенсии, ей 80 лет. Я ей помогал регулярно и квартиру ей купил. И операцию надо было тяжелую делать – заплатил. Помогал всем, начиная от покупки холодильника и заканчивая стиральной машиной. Но потом потерял ее. Это случилось, когда у меня три года назад сгорела квартира... У меня началась черная полоса, и я ушел в себя. Был в депрессии, мне тогда уже первые два года было не до сестры.