Отец Дмитрия Марьянова: Мне никогда не было стыдно за сына

Семья Дмитрия Марьянова была очень дружной. Братья Дима и Миша с детства были не разлей вода, никогда не ссорились. Оба нашли себя в киноиндустрии: Дмитрий стал актером, а Михаил возглавляет студию постановки пиротехнических сцен в кино… В 2006 году в семью пришла беда – умерла их мама Маргарита Илларионовна. А год назад, 15 октября, не стало Дмитрия. Отец актера Юрий Георгиевич листает семейный альбом и вспоминает то время, когда они все были так счастливы вместе. 

– Вот наша семья в полном составе. Димка – младшенький, Миша – старше на три с половиной года. Димка таким шумным рос, тихо играть не умел. Я затыкал уши, смеялся: «Дим, не могу, когда ты так орешь!» Он отвечал с немного виноватой улыбкой: «Пап, ну не умею я тише». Он с детства был маленький, жилистый, но шустрый, бойкий. Увлекающийся. Плаванием занимался, потом борьбой, затем его футбол увлек, после – бокс. Так же случайно он попал в актерскую студию. И затянуло – стал играть спектакли, первая роль, по-моему, Маугли. 

– Жена по образованию экономист, я в Министерстве транспорта работал. Сыновьям мы мечтали дать высшее образование… У Димки в школе успехи были не ахти, особенно не давалась математика. Если честно, его увлечение актерством я не рассматривал всерьез. Помню, прихожу поздно вечером с работы – дома ни Димы, ни жены. Куда делись? Мобильных телефонов тогда не изобрели, позвонить возможности не было. До полуночи я был как на иголках. Уже собирался в милицию звонить: вдруг что-то стряслось? Но в первом часу ночи повернулся ключ в двери, появились мои Рита и Димка. Оказывается, ездили на кинопробы вместе – мама решила поддержать сына на этом важном для него мероприятии. Была огромная очередь, сотни мальчишек… И среди них вдруг выделили нашего Димку! Так он оказался в фильме «Выше Радуги». Было ему 14 с половиной лет. После выхода картины и потом его всегда узнавали на улице. Люди подходили, просили автограф, сфотографироваться. «Да, конечно, без проблем!» – Димка никогда не отказывал. Все наши друзья отмечают, что в нем не было и тени звездной болезни. За него никогда не было стыдно. 

В 1987 году сам Эльдар Рязанов пригласил Димку на одну из ролей в фильм «Дорогая Елена Сергеевна». В этом году картина отмечает тридцатилетний юбилей. Правда, после съемок, по словам сына, Эльдар Александрович поклялся, что подростков больше не будет снимать никогда. Потому что они баловались, шалили, орали, а Рязанов привык, что его все слушаются беспрекословно. Но зеленый молодняк авторитетов не признавал. Свое обещание мэтр выполнил: больше в его творческой биографии подростковых картин не было. 

– В том же 87-м я уехал в длительную служебную командировку в Афганистан. И выпускные экзамены сын сдавал без меня – с мамой. Я страшно переживал, бегал звонить на переговорный пункт чуть ли не каждый день. Слышал напряженный голос жены (в дни экзаменов все родители – как натянутые струны), она говорила: «Сдаем». В один прекрасный день набираю домашний номер – Рита берет трубку. Спрашиваю: «Ну как экзамены?» Она отвечает с волнением: «Сейчас Дима сам тебе все скажет». И я слышу счастливый голос сына: «Пап, поздравь меня – я студент первого курса Щукинского училища!» 

Юрий Георгиевич вдруг замолкает и долго смотрит на фото. В его глазах блестят слезы. Я вижу, каких огромных моральных сил ему стоит этот рассказ о сыне, которого он потерял. 

– У них был очень дружный курс, – продолжает он после долгой паузы. – Вместе с ним учились Наташа Щукина, Наташа Метлина, Эдик Радзюкевич... Многие из его однокашников не были москвичами. И они, почти весь курс, буквально дневали и ночевали у нас в квартире. Прямо не дом, а проходной двор. Ставили этюды. Обсуждали спектакли. Делились мечтами, что хотят открыть собственный театр. Смотрели кино по видику – я привез из командировки видеомагнитофон, огромная редкость по тем временам. Радости Димки и его друзей не было предела! У нас в квартире был положен свежий паркет, так студенческие ноги его буквально стерли в ноль! Жена пекла пирожки и готовила борщ в огромной кастрюле на всех – ну не оставлять же ребятню голодными. Так мы и жили. Весело, шумно, дружно, тепло… 

Однажды я проходил мимо Театра Ленком и увидел небольшое объявление на двери: приглашают на прослушивание студентов театральных факультетов на роль Трубадура, нужны поющие и танцующие. А Димка же танцами занимался! Не знаю, откуда вдруг во мне родилась мысль, что сын будет работать именно в Ленкоме. Так оно и вышло – после окончания театрального его взяли в Ленкоме, где он служил 11 лет. В чем секрет его успеха? Всегда пахал как вол. Репетировал часами, оттачивая каждое движение и слово. Он очень любил свою профессию. И очень требовательно к себе относился. 

К сожалению, в Ленкоме у него не складывалось. Единственная главная роль – Трубадур, а остальные – выходы в массовке с короткими репликами типа «кушать подано». И так все 11 лет. 

Никакого творческого роста. Да еще в кино не пускали сниматься – руководство ревностно относилось к съемкам своих актеров. Однажды случилась неприятная история: Дима ехал на машине зимой, и полетел аккумулятор. Пока возился, опоздал на полчаса к началу спектакля. Его заменили без особых проблем – «кушать подано» легко произнес кто-то другой. Но в назидание другим его уволили. Он безумно переживал. Ему звонили старшие коллеги из театра – и Олег Янковский, и Александр Збруев, и Елена Шанина. Они тепло к нему относились, поддерживали, предлагали пойти и поговорить с Марком Анатольевичем Захаровым – главным режиссером, чтобы принял его обратно. Возвращаться в театр гордый Димка отказался. Но в целом ситуация пошла ему на пользу: появилось свободное время, его стали активно приглашать в кино. 

– Сын был очень добрым. Жлобство, жадность, зависть ему были не присущи совершенно! Была история: он приехал ко мне, поужинали, смотрели телевизор. На экране появился один актер, который мне ужасно не нравится. Я возьми да и скажи: «Как же он надоел, всюду снимается, его физиономия разве что из утюга не лезет, а ведь он бездарность». Сын посмотрел укоризненно: «Пап, не надо так говорить – это мои коллеги». Мне стало так стыдно перед сыном… Он никогда ни о ком не говорил плохо. 

Юрий Георгиевич отворачивается, и я вижу, что его плечи вздрагивают. Он тихо плачет. 

– После смерти жены я уехал из городской квартиры в загородный поселок. В городе скучно – четыре стены, не знаешь, куда себя деть. И мы купили дом – самый простой, деревянный. Здесь всегда есть чем заняться: грядки прополол, картошку окучил – вот и день прошел. Сыновья навещали, помогали по дому – тут отремонтировать, там починить. Димка любил приезжать неожиданно. Бывало, звонит: «Пап, привет, как ты?» «В порядке», – отвечаю. «Ну давай, калитку открывай – я уже тут». Приехал – у меня праздник. На мотоцикле часто появлялся. Как-то спрашивает меня: «Хочешь прокатиться?» – «Давай». Я сел, поехал не быстро, а на улице песок рассыпали. И я на песке завалился, не удержался – впервые сел за такую махину, тяжелая. «Спасибо, – говорю, – сынок, но мне привычнее пассажиром». 

...Уже год прошел, как нет нашего Димки. Как я живу все это время без него – сам не понимаю, – глухо закончил свой рассказ Юрий Марьянов. 

Юрий Георгиевич почти ничего не рассказал о любимых женщинах сына. А на мой вопрос о личной жизни ответил так:

– Обсуждать девушек – не по-мужски. Мы и не обсуждали. С Ирой Лобачевой они в «Ледниковом периоде» катались. Были вместе, потом расстались. Почему – не знаю. Хотя они приезжали сюда вместе и Новый год отмечали… Про Ксению Бик, которая стала его женой, Дима говорил мне: «Пап, я люблю ее». А для меня самое главное, что сын был счастлив.

* * *

фото из семейного архива предоставлены Юрием Георгиевичем Марьяновым