Дмитрий Бозин: Всё, что написала Цветаева – инструкция для любовников

Интересная штука наша жизнь – никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Неожиданный поворот твоей судьбы, какая-то важная встреча могут перевернуть привычную жизнь с ног на голову. 

С этим удивительным человеком я познакомился недавно, на репетиции одного театрального проекта, в котором мы вместе принимаем участие: я в качестве актера, он – режиссера. Признаюсь честно, встретить режиссера, с которым было бы интересно и увлекательно работать – редкость. Мне повезло. Дамы и господа, встречайте, сегодня гость в моей рубрике – ведущий актер Театра Романа Виктюка Дмитрий Бозин!

– Привет, Дима. Первый мой вопрос к тебе: если бы ты не стал актером, то кем бы ты был?

– У-у-у, бесполезный вопрос! У меня другого пути не было вообще.

– Как ты попал в Театр Романа Виктюка?

– Мой однокурсник поставил номер для капустника, пародию на «Служанок», и этот номер он показал Роману Виктюку на творческом вечере великой балерины Макаровой. Виктюк увидел мое выступление, вскоре мы с ним встретились у служебного входа в театр им. Моссовета. И он дал мне пьесу «Рогатка», которую до этого ставил в Америке и Италии и решил ставить в России.

– Как прошла твоя адаптация в его театре?

– Когда заканчивал институт, было понятно, что я – пластический актер. Я всегда все буду делать через тело, и только нужно дать мне время и повод. И Виктюк мне это дал. Уже на третьем курсе я сыграл у него в «Рогатке». Адаптация к стилю театра прошла легко, потому что я с детства наизусть знал интермедии Карцева и Ильченко, а впоследствии выяснил, что это режиссура Романа Виктюка. Мне был очень близок этот способ существования. 

– «Рогатка» – пьеса про любовь двух мужчин, как ты это играл?

– Главная тема спектакля не любовь двух мужчин, а понимание одного человека другим или понимание, что один человек слишком глубоко провалился в другого и испугался этого. Вопрос в том, способен ли ты доверить все свое нутро другому человеку. А если кто-то тебе доверяет свое нутро, не поступишь ли ты с ним так же жестоко, как поступил мой герой по отношению к персонажу, которого играл Сергей Маковецкий. 

– Расскажи о самых знаковых твоих спектаклях.

– Знаковой для меня всегда будет «Саломея».

– Любой актер мечтает сыграть женскую роль...  

– Саломея – это тысяча и одна ночь. Вся культура модерна, весь Серебряный век – все это в одном человеке. Я недавно видел запись предпоказа, как я играю Саломею, и ты знаешь, я там вообще никого не играл, как будто внутри себя слушал слова и просто их проговаривал. И они мне нравились, потому что Оскар Уайльд написал гениально. 

– Тебя приглашают играть в других театрах. Как к этому относится Виктюк, ревнует?

– Нет! Он меня спокойно отпускает поиграть в другую реальность. Для него существует только та реальность, в которой он работает, все остальное – в телевизоре.

– В свои 45 ты добился больших высот в Театре Романа Виктюка. Но наверняка есть что-то, о чем ты сильно жалеешь?

– Когда-то я не учел тот факт, что аудитория должна быть твоим собеседником, не слушателем твоего монолога, а именно собеседником! И не работал над этим. То есть все время получал удовольствие от того, что наш театр все считали странным. Иногда меня просто называют инопланетянином. Я не объяснил своему зрителю на раннем этапе базовые вещи. А когда стал говорить более сложным языком, то слушателей для этого уже не было. Большинство людей, приходя к нам в театр, видят некий верхний слой. Он им доставляет удовольствие. Но хочется говорить более сложно. Мы должны вспомнить, что существовало интеллектуальное сообщество, которое приходило в театр. Вспомни Серебряный век!

– Откуда любимая тобой Марина Цветаева...

– Цветаева не могла бы писать, если бы у нее не было своего сообщества читателей. Мне жаль, что я не переключил зрителя в интеллектуальную сторону. Например, в «Федре» одних эмоций не хватает. Зритель видит, что мы тратим силы, энергию, но часто не поймет, по какому поводу. Потому что он просто не понимает слов, что написала Цветаева. А она написала архисложное произведение.

– Для тебя про что «Федра»?

– Для меня всё, что написала Цветаева – это инструкция для любовников.

– Давай отойдем от театральной темы и поговорим о кино. Какую роль ты хочешь сыграть?

– Не так уж легко ответить на этот вопрос... Как-то раз мне показали мои пробы – я вижу себя на экране и понимаю, что это не человек, это ящерица. И я понял, что ничего не получится, пока мне будут предлагать играть людей с глазами ящерицы. Последнее время мне дают играть в мистике, вот здесь как-то все органично. Меня очень интересует интеллектуальный юмор. Например, такой, как в фильме «Тот самый Мюнхгаузен», но подобное сейчас не снимают.

– Что для тебя семья?

– Семья вся – и дети, и родители, и супруга – очень творческие люди, каждый из которых обладает новой информацией, всегда ее отыскивает. Мы – такое семейство, которое втягивает в свой круг всё, что касается творчества. 

– Что тебя раздражает в себе больше всего?

– Недостаток памяти! Я знаю и помню много текстов, стихов, но в реальной жизни я не помню элементарных вещей. Это очень сильно мешает, когда внутри тебя нет секретаря.

Сергей Хрусталев