"Перед смертью Дмитрий Марьянов писал, как любит жену и страдает без нее"

Директор центра, где Дмитрий Марьянов провел последние дни, рассказала всю правду о том, как погиб любимый артист.

Загадочная смерть Дмитрия Марьянова до сих пор оставляет много вопросов. Последние дни своей жизни актер провел в центре «Феникс», возглавляемый Оксаной Богдановой, где пытался избавиться от своей зависимости. 

«У актера был жизненный кризис»

– Я не знала Дмитрия Марьянова совсем – знала только человека, который его привез, – начала свой рассказ Оксана. – Когда-то помогла ему избавиться от зависимости, поэтому он знал меня лично как специалиста. Этот человек сказал мне: «Оксана, у Марьянова денег нет. Прошу тебя, возьми его к себе бесплатно!» У меня была меркантильная цель в этом – реклама. В своем центре, как вы понимаете, я соблюдаю полную анонимность и не могу назвать ни одного известного клиента. Но между собой они друг с другом общаются и дальше ко мне направляют. В нашем шоубизнесе очень много зависимых людей.  

– Ваши клиенты рассказывают, что сразу по приезде у Марьянова случился эпилептический припадок. Так ли это?

– Я в этот момент не присутствовала – мне позвонила волонтер-консультант Константин и сказал: «Слушай, что-то не то с ним. Его трясет, и он просит пятьдесят грамм». А человек, который его привез, уже уехал. Я связалась с ним и предложила забрать Марьянова в клинику. «Нет, туда мы его не повезем. Тем более что у него денег нет и его капали на дому три дня», – ответил он мне. Я попросила телефон супруги. Позвонила Ксении, которая мне ответила: «Да, он получал лечение дома, вызывал врача». Я стала настаивать на повторном визите доктора. Пообещала, что за очень маленькую сумму к Диме приедет врач-реаниматолог и его осмотрит. Ксения сказала, что, мол, да, конечно, только деньги отдаст потом: «Я поиздержалась, но так как Диме плохо, давайте сделаем таким образом. Когда ему станет лучше, пусть он переведет мне со своей карты наличными. Вы передайте, что мне нужно двести тысяч рублей!» В общем, врач приехал. 

– Вы перевели Диму в отдельную комнату из-за визита врача? 

– Конечно же нет. У меня такая практика: неважно, какой человек – известный или нет, он помещается сначала в общую палату. За человеком должен быть присмотр. А другие пациенты могут вовремя увидеть тревожный симптом. Пока не буду уверена в пациенте на сто процентов, в одноместную палату никогда его не помещу. Но клиенты и там проводят очень мало времени – в основном только спят. Вы должны понимать, что в моем центре нет свободного графика. С больными ведется усиленная психотерапия. Диме она тоже требовалась. Он приехал, чтобы в центре получить помощь – у него был жизненный кризис. «Я хочу одного, а должен делать другое!» – вот с этим мы должны были ему помочь. 

– Почему же помощь не оказала жена? Она же, насколько мне известно, психолог?

– Я знаю, что Ксения Бик – замечательный психолог. Но как я не могу для своих близких быть специалистом, так и она, к сожалению, не смогла быть эффективна для Дмитрия. В нашем центре Марьянов получал два дня лечение от доктора – у него пошло улучшение. Он полностью включился в процесс, в наш график. У нас есть такая практика – написание дневника чувств. Это базовая методика, по которой работают, чтобы вытащить истинное нутро пациента. Ведь зачастую голова нам мешает понять истинные болячки души. В этом дневнике Дмитрий писал, как сильно любит Ксению, как страдает, как скучает, что они должны обязательно пройти вместе эту временную разлуку.

«Нас вынудили отказаться от скорой»

– Вспомните, как Дмитрий провел последний день своей жизни?

– Он пришел утром в не очень хорошем расположении духа. Это было воскресенье – меня не было в центре. Зашел к консультантам и сказал, что у него очень болит спина, и попросил вызвать своего мануального терапевта. Но вы поймите, что в центре существует зона стерильности. И если мануальный терапевт не принесет никакой кайфушки с воли ему, то он может принести кому-то другому.  

– Вы не разрешили приехать мануальному терапевту?

– Я вновь связалась с Ксенией, проговорила все свои страхи. Сказала ей: «Если честно, то я против». Она меня поддержала: «Оксаночка, я тоже против – это все блажь!» В итоге Дима перестал настаивать – наступило время обеда, он поел и отпросился с мероприятий. Сказал, что очень хочет спать.  

– Когда Дмитрий стал просить вызвать ему скорую? 

– После сна он поднялся побледневший. И сказал: «Вызывайте скорую, мне худо...» Консультант мне об этом сообщила. Я сказала: «Конечно, вызывайте». Через секунду перезвонила: «Не надо. Я сейчас приеду. Пока звоните врачу, который его капал. Измеряйте ему давление, пульс». Давление у него было низким – ему дали кофе. Скорую все-таки вызвали. Диме было плохо, больно. Мы созванивались со скорой, но с другого номера. Нас технично подвели к тому, чтобы мы отказались от вызова. Наши сотрудники попросили соединить с водителем скорой, чтобы выехать ему навстречу. Но диспетчер сказал, что такой технической возможности нет. Мы решили везти его сами. Нам сейчас говорят, что мы боялись, что на нашу территорию заедут медики – да пожалуйста, нам скрывать нечего. А как дальше развивались события, вы знаете. После этой трагедии моя жизнь изменилась не в лучшую сторону. Я очень люблю свою профессию и горжусь своей программой. Знаю, что она работает. У меня за полтора года было 99 процентов трезвых выпускников. Из-за анонимности они не в состоянии прийти и поддержать меня. Есть и недолеченные – часть из них ушли сейчас на телевидение, чтобы за деньги продать жареные факты против меня.

– Ваш центр продолжает работу?

– На сегодняшний день у меня осталось всего три пациента. Мне больно от этого. Честно говоря, когда я плачу вечерами, а такое случается, мне близкие люди говорят: «А что ты хотела? Ты работаешь с наркоманами и алкоголиками». Все, что происходит сейчас – очень страшно. Я переживаю за свою репутацию, которая была испорчена еще Малаховым. Когда меня проверяли на детекторе лжи, сказали, что нельзя двигаться, иначе это будет расцениваться как попытка уйти от ответа. Процедура длилась сорок минут. Иногда мне делали перерывы, говорили, что можно отдыхать. В этот момент я потягивалась, зевала, закрывала глаза. В программу поставили именно эти моменты. Я после этого сдала все анализы, которые показали, что я  абсолютно трезва. Не знаю, получится ли теперь вернуть доверие к себе как к специалисту. 

– Насколько мне известно, после смерти Дмитрия вы встречались с его женой. О чем говорили?

– Я хотела ее обнять и попросить прощения, но она была холодна и не дала мне этого сделать. Я ей сказала: «Простите меня». Мне хочется создать в центре музей памяти Дмитрия Марьянова. Не знаю, получится ли. Этот дом, в котором находится центр, мы арендуем. У него есть хозяйка – разрешит ли она. 

– Что вы собираетесь разместить в музее?

– У меня остались только фото. Все личные вещи, так же как и дневник, я передала ей.