"Матильда" Учителя: Россия, которую все кинулись искать

Кинообозреватель Sobesednik.ru увидел фильм Алексея Учителя «Матильда» одним из первых.

26 октября в российский прокат выходит фильм, который в российских СМИ уже давно не упоминается без эпитета «скандальный». Скандальный, провокативный, оскорбляющий религиозные чувства, вскрывающий и переворачивающий самое нутро российской истории. Список при желании можно продолжать до бесконечности — перечень упреков, правда, выйдет довольно однобоким.

Но в сторону общественную реакцию — теперь о фильме. Последнее десятилетие XIX века. Выпускницы Императорского театрального училища показывают па на ярко освещенной сцене, в центре внимания — красавица Матильда Кшесинская (Михалина Ольшанская), польская звезда, вовремя появившаяся на российском балетном небосклоне. Среди прочих зрителей — будущий император Николай II (Ларс Айдингер), который, как и прочие, становится свидетелем козней завистниц: во время танца у Матильды оголяется грудь. В сочетании с томным взглядом красавицы, смелостью, и все-таки пожалуй, талантом, это — сильный удар в сердце наследника, который теперь будет бредить балериной и задаваться вопросом о возможности счастья в ее объятиях. Но долг есть долг, а немецкая принцесса Аликс (Луиза Вольфрам), будущая императрица Александра Федоровна, уже на пути в Петербург.

Боюсь, уже не осталось таких, кто не слышал чего-нибудь эдакого об учительской «Матильде», обо всех перипетиях, которые выпали на долю многострадального режиссера и его новой картины. На деле вся эта смута очевидным образом не имеет никакого отношения к художественной сути произведения, каковой бы она ни была. Невозможность увидеть картину, о которой говорят на протяжении последнего года, парадоксальным образом не мешала преждевременно выносить суждения, и в случае с «Матильдой» сыграла на руку ее создателям: формальная пустышка в ходе перемывания костей ее создателю на какое-то время превратилась в изысканную конфету, от которой худо почитателям постной каши.

Вопрос, ставший краеугольным камнем толков о «Матильде» — о пресловутой достоверности и сохранении «ортодоксального» взгляда на историю, — поднимали с отвлекающей пеной у рта и досадно спутали карты. Дескать, и роман между последним царем и балериной носил исключительно платонический характер, и графа Воронцова (Данила Козловский), дьявольски подпирающего любовную линию в фильме, никакого не было, да и много чего еще не было. К слову, формально за честь последнего российского императора переживать не стоит: в фильме он в нужное время, как по щелчку, остепенится, вернется к святым ценностям и поведет за собой Россию-матушку через страшную Ходынку. В остальном же художественный вымысел на то и существует, чтобы не отчитываться перед фактами, уходя от них и играя ими на свое усмотрение.

Неловко становится в тот момент, когда переплетение вымыслов выходит из-под режиссерского контроля, а на выходе получается средней руки двухчасовой телесинтез всех возможных для этой истории жанров: костюмной драмы, душещипательной мелодрамы с добавлением детективной линии, за которую в фильме почему-то отвечает один-единственный герой Виталия Кищенко. Впрочем, весь фильм он только и делает, что пытается предотвратить злокозненные попытки Кшесинской сорвать брак Николая II, так что поймем, простим и забудем.

Как водится, без щепотки перманентно нависающего злого рока за разговор о династии Романовых не стоит и браться: отсюда в задумке недюжинного кинематографического, а на деле — довольно пошлого размаха сцена крушения поезда царской семьи или поистине маниакальная одержимость кровью подлой обольстительницы.

Многоголосый шум вокруг «Матильды», переходящий в треск по швам, плохо получается оправдать сюжетом или операторской работой. Но в спасительных закромах у Учителя оказались типажи — а они и правда удачная режиссерская находка. В главных ролях в «Матильде» теперь сплошь европейцы — но не потому, что попытка Учителя показать наших «свободных европейцев» в «Прогулке» ни к чему не привела. Именно у Михалины Ольшанской есть тот самый огонь в глазах, без которого ей вряд ли удалось бы обольстить кроткого наследника в лице Ларса Айдингера, а Луиза Вольфрам с акцентом, вызывающим слабое, но все же доверие, из кадра в кадр твердит об истинных ценностях принятого ею православия. Есть и еще кое-что: эта «европейскость» избавляет зрителя от навязчивой необходимости искать выверенного сходства с прототипами, в каковые поиски мы все так склонны впадать.

Итог выходит не слишком радостный: хорошо сыгранное кино не может считаться и половиной успеха, а все остальное в фильме Учителя, увы, лишь попытка выйти на некий для себя новый метауровень, почему-то последовательно минуя все пункты, рядом с которыми ответственному кинематографисту нужно поставить галочки. Львиная доля будущих зрителей «Матильды» — зрители, привлеченные громкими толками, которые пойдут в кино ради подтверждения или опровержения усвоенных домыслов. А после увиденного снова всплеснут руками — и тут уже окажутся по-своему правы.

* * *

Отклики о «Матильде» Андрея Плахова и Антона Долина читайте в свежем «Собеседнике» №41 (в продаже с 24 октября) и уже скоро на сайте Sobesednik.ru.