Вячеслав Полунин: Для меня "дурак" – слово священное

Застать Славу Полунина на родине – задача не из простых. Он все чаще по заграницам со своим Snow Show пропадает. Но в скором будущем осядет в Питере. Не так давно Вячеслава Ивановича назначили худруком Большого Санкт-Петербургского государственного цирка на Фонтанке. Всё успевает неутомимый Полунин, да еще и фонтанирует новыми идеями. Мы его отловили на первой в мире Дурацкой 5D-выставке под фамильярным названием Slava Durak. И такие проекты бывают. Смотришь на фото Полунина, а рядом щебечут птицы, витают запахи свежескошенной травы. Полное ощущение присутствия.

Ненавижу фотографироваться

– Слава, откуда идея таких фотографий к Дурацкой выставке? Зачем вам еще и это?

– Когда-то я рассказал Володе Мишукову свою мечту о создании фототеатра. Он замечательный фотограф, и ему моя идея приглянулась. Он приехал ко мне на Мельницу...

– Что за мельница?

– Это такое место под Парижем, где находится моя творческая лаборатория. Там мы и решили попробовать осуществить мою мечту. Работали в удовольствие, в радость. Радость и счастье – это синонимы. А я всегда пытался найти ключики к счастью и научить других пользоваться отмычками.

– Почему ни на одной фотографии вы не смеетесь?

– Я бы сказал, что в одиночестве не смеются даже клоуны. Они улыбаются своим каким-то мыслям.

– Признайтесь, вы любите фотографироваться?

– Ненавижу. Но с Володей мы проработали три года над этим проектом. Когда у него было свободное время, он звонил мне и спрашивал: «Ты свободен? Ты где?» Володя, он, как великий режиссер, сначала меня полдня встряхивал, потом успокаивал, и в конце концов, когда мне всё надоедало, начинал снимать. Обычно я быстро устаю. Мне неудобно, когда на меня направлена камера. А с ним время летело незаметно. Он снимал очень много. И из 1000 фотографий ну одна, может, получалась.

– Какой ваш любимый снимок?

– Их очень много. Вот, например, тот, где я плыву на кровати. Или этот смешливый, где борода в цветах. Но самый любимый – тот, на котором я лезу красить небо. Этот снимок родился моментально. Вдруг появились такие красивые облака и заходящее солнце. Володя сказал: «Бежим! Сейчас они уйдут». И мы побежали в поля, поставили лестницу, и я полез на нее с палкой. Тут Володя как закричит: «Ну всё! Улетает солнце! Быстрей! Последняя секунда...» И мы успели.

– Почему вы решили остаться на фото не тем веселым дурашливым клоуном, а спокойным, умиротворенным, в белых одеждах?

– На этих фотографиях я очень похож сам на себя. На них я нахожусь в состоянии равновесия с миром. И чтобы передать это состояние, я долго искал нужное место, где бы мог испытывать единение с природой.

– Для чего?

– Это попытка доказать, что мир бесконечен и таинствен. Я люблю мир и хочу, чтобы люди тоже его полюбили. Вот если я встаю утром и чувствую себя несчастным, я целый день трачу на то, чтобы почувствовать себя счастливым. Это вершина, к которой я стремлюсь всю свою жизнь. Достичь состояния дурака – это достичь состояния счастья.
Билеты по 5 долларов

– Да, но «Слава – дурак» – как вы допустили такую фамильярность?

– А слово «слава» – не фамильярность, это возвеличивание. Видите, смысл сразу меняется. Я люблю слова, в которых есть многоступенчатость. Когда в одном слове можно найти положительное и отрицательное, черное и белое. Ведь в жизни никогда нет однозначности. Поэтому в обоих этих словах точно так же соединены сразу два понятия: возвеличивание словом «слава» и фамильярность в «дураке». Дурак – это еще самое примитивное, самое бесконечное и одновременно самое умное, может быть. Для меня «дурак» – слово священное. В нем кроется какое-то тайное знание. Вот юродивые, они сначала считались дураками, а потом стали святыми. Я не хочу быть святым, но просто есть такие вещи, которые трудно понять, но когда ты отправляешься в это пространство, там так интересно.

Дураки – как дети, которые предчувствуют то, что еще пока не понимают в силу возраста. Солнышко светит – они ему руки подставляют. Стало холодно – они ёжатся. Друг пришел – обнимаются. Враг пришел – не хотят с ним водиться. Они не как нормальные люди, которые будут терпеть и, вопреки всему, стараться жить так, как надо. Они не хотят жить так, как надо, хотят жить, как хорошо.

– Вам нравится, когда к вам обращаются вот так по-простецки – Слава?

– Мне очень приятно, когда меня называют просто Слава. И мне так неловко, когда говорят Вячеслав Иваныч. Я сразу куксюсь, потому что они-то ко мне уважительно, а я не люблю уважительно. Мне по нраву просто любовь.

– Мы встречались с вашим другом, художником Михаилом Шемякиным. Он рассказывал, как вы здорово живете во Франции.

– О да! А особо здорово, когда мы вместе с ним собираемся. Это – просто всё!

– Вы же сложа руки не сидите. Устраиваете праздники для детей. Зовете малышню и из своей деревни, и из соседних сёл.

– Ну да. Вот последний был у нас праздник – цветной карнавал. Мы пригласили детей из всех соседних сёл. Собралось человек четыреста. Мы им раздали цветные билетики и разрешили каждому пригласить двух взрослых на карнавал. Они пригласили всех своих мам, пап, бабушек и дедушек. Было и еще одно условие – одеться в те цвета, какого цвета они получили билетик. И представьте себе, вся семья, одетая в этот цвет, еще и притащила с собой цветную еду. У нас получился огромный пикник на поляне, с кучей всяких праздничных происшествий, с кучей артистов со всего света, из которых многие – мои ученики. Они слетаются во Францию каждый раз, когда я их зову, чтобы провести такой или иной фестиваль.

– И это всё бесплатно?

– Конечно.

– А почему тогда на ваше Snow Show такие дорогие билеты?

– Я однажды попробовал сделать дешевые. Когда я приехал играть спектакли на сцене Театра Маяковского, билеты предложил продавать по 5 долларов. Но когда подошел к входу в театр, увидел эти билеты уже по тысяче долларов.

– Перекупщики?

– Спекулянты. Билеты стоят ровно столько, сколько они стоят. И ты никогда не сможешь изменить это. Потому что тот же перекупщик сделает цену такой, какая она есть.

Мои декорации лежат везде

– Вы сами можете испытывать те эмоции, которые ожидаете увидеть от своих зрителей на шоу?

– Если бы я не испытывал их, я бы не пошел на сцену. Мне неинтересно бы было там. Только когда между нами происходит любовь, ради этого чувства я и иду на сцену.

– Чувства на сцене у вас не только со зрителями, но и с неодушевленными предметами. Например, с пальто очень трепетные отношения. Вы относитесь к нему как к некоему живому существу или просто как к реквизиту?

– Всё на сцене в моих спектаклях имеет бесконечный смысл. И поэтому я ни к одной вещи, ни к одному жесту, ни к одному слову или к чему бы то ни было не отношусь как к обыкновенному. Всё имеет метафизический, тайный, даже метафорический подтекст. Например, Эйнштейн сказал, что всё уже наполнено смыслом, а наше дело – только его открыть.

Вот берешь яблоко и думаешь: а что же это такое? Яблоко – это символ соблазна. А для художника яблоко – символ шара. Для червяка яблоко – дом. Оно может иметь бесконечное количество значений. Поэтому когда ты приносишь что-то на сцену, то у тебя возникает одномоментная ассоциативная связь с десятками объектов на ней. И ты пытаешься это всё связать между собой, найти, почему, для чего все это здесь. Ну просто как алхимик, который доливает туда-сюда какие-то таинственные вещества – и в конце получается золото.

– Так скажите, сколько же у вас этих самых пальто в реквизите?

– Так как я очень коммерческий человек, в том смысле, что очень хороший директор, то я довел все свои действия до совершенства. Сейчас я не перевожу все декорации из Москвы в Нью-Йорк или из Лондона в Сидней. У меня на каждом континенте лежат отдельные декорации. В Лондоне – одни декорации, в Москве – другие, в Нью-Йорке – третьи и так далее. Поэтому мне не надо тратить деньги еще и на то, чтобы перевозить их.

– Много стран вы посетили?

– Я уже объехал 50 стран.

– И на каждом континенте вас ждут не только декорации, но и награды. Ведь какими только призами и премиями вас не наградили за Snow Show!

– Ну, я в этом не виноват. Они сами. (Смеется.) Я никогда не ожидаю наград. Например, в последний раз, когда была Олимпиада в Австралии, то там проводился конкурс, зрители оценивали мое шоу и открытие Олимпийских игр. И думаете, что решили? Я выиграл.

– А на Олимпиаду в Сочи собираетесь?

– Конечно. Я пришел к ним и сказал: мне ничего от страны не надо, я сам построю шапито, сам приглашу артистов, сам продам билеты и на эти билеты всё окуплю.

Время белого вина

– Недавно вас призвали руководить Санкт-Петербургским цирком. Вы так же щепетильно будете и к нему относиться?

– Я ко всему в жизни так отношусь. Я одновременно и щепетильно отношусь, и эпически. Я хочу наладить работу так, чтобы в эту точку сместился весь мир. Или чтобы эта точка превратилась в весь мир.

– Как вы думаете, надолго вас хватит?

– Если все люди вокруг будут мне в этом помогать, а не мешать, я буду с удовольствием творить бесконечно. Нужно просто надеяться, что здесь окажется много моих друзей вместо моих недоброжелателей.

– А если вас примут плохо, вы можете развернуться и уйти?

– Обычно я никогда и ни с кем не ссорюсь. Если чувствую, что дело к конфликту, ухожу.

– На какое время вы назначили свое первое представление?

– Если успеем заработать денег, то уже осенью. Не успеем – будем сдвигаться.

– Вы уже оценили творческий потенциал артистов?

– Я только буду по-настоящему знакомиться со всеми. Буду выяснять, о чем они мечтают, что умеют, я пока ничего о них не знаю. Пока в моей голове только фантазии, которые отправиться могут, куда хотят. Они настолько свободны, что им не прикажешь. Пока я на компьютеры качаю различную информацию со всего мира, все, что есть лучшее в мировом цирке. Потом месяцами буду сидеть разбираться, вдохновляться и действовать.

– Слава, расскажите, а почему вас не пускали с шоу мыльных пузырей в кинотеатр «35 мм»? Говорят, пожарные возмутились.

– Не помню что-то такого. А вообще-то мы делали в этом кинотеатре презентацию фильма «снежное шоу 3D», это киноверсия нашего спектакля. А с пожарными у нас всё в порядке. Мы как раз делаем сейчас шоу для пожарных. (Смеется.) После такого, я думаю, они будут считать нас своими.

– Новая программа будет?

– Не скажу.

– Я нигде не нашла информацию, как вам дали звание заслуженного артиста. Или вам сразу дали народного артиста, как это однажды было с Сергеем Бондарчуком, которого сам Сталин за роль Тараса Шевченко наградил?

– Это так. Я не был заслуженным. Народного сразу дали. Награды приходят всегда после того, что ты уже сделал, и это всегда неожиданно.

– Скажите, если это не секрет, какой у вас райдер?

– Вот такой. (Показывает толщину томика Большой советской энциклопедии. Смеется.)

– Серьезно?

– Серьезно, я не вру.

– Что в нем?

– В нем прописана каждая муха, где нужно ей пролететь и в какое время. Вы знаете, когда я приезжаю на новую сцену, я сначала три часа хожу по ней. Просто хожу. Это мне нужно, чтобы почувствовать, где «центр вселенной», какая здесь идет ко мне энергия, что мне можно сделать с этим балконом, почему неправильно покрашена противоположная сторона. Я болею, пока у меня внутри не настанет гармония с собой и этим пространством.

– А что лично для себя вы требуете от принимающей стороны?

– Гармонии всегда и везде.

– Ну а как же насчет звездных закидонов вроде свежего винограда, воды определенной марки, температуры и без газов?

– Для меня? Да для меня что есть, то и ладно. Но зато если для моих друзей можно это сделать, то я с удовольствием подтолкну кого-нибудь, чтобы это произошло.

– А алкоголь допустим в вашем коллективе?

– Ох. (Тяжело вздыхает.) Лет сорок не был допустим. Только чай пили. А когда я однажды приехал во Францию – сломался. Там такие вкусные вина, там такие потрясающие марки! А какие там удивительные люди, которые выращивают и соединяют виноград только им ведомыми путями, только с этого склона, только в тот момент, когда солнце взошло! Мне это все так нравится. Но крепкого алкоголя у нас нет. Только вино. И только белое. Уже три года его предпочитаю.

– Я тоже люблю белое вино.

– Я думаю, не только вы, многие, это со временем что-то.

– В смысле? Что со временем?

– Сейчас время белого вина. (Смеется.)

1950 – родился 12 июня в поселке Новосиль Орловской области
1969 – принял активное участие в создании театра клоунады «Лицедеи»
1985 – впервые организовал в СССР выступления иностранных клоунов
1993 – появилось Snow Show («снежное шоу»)
2001 – получил звание народного артиста России

Читайте также

Вячеслав Полунин представил сногсшибательное зрелище

Вячеслав Полунин предложил парадоксальный вариант нового музейно-циркового квартала в Санкт-Петербурге