Почему назначение Кирилла Серебренникова вызвало истерику?

Театру Гоголя на прошлой неделе назначили нового худрука — Кирилла Серебренникова, лауреата «Золотой маски», известного, хотя и неоднозначного режиссера, не только ставящего спектакли на ведущих площадках (МХТ, Большой театр), но и снимающего кино. 

Узнав новость, артисты взбунтовались. Причины понятны: Кирилл Серебренников — арт-революционер, и привычный жизненный уклад актёрам при нём вряд ли светит сохранить. Но аргументы департамента более чем адекватны: когда зал заполняется на треть, смысла содержать театр городу нет. Виноваты в этом и прежний худрук, и прежний директор.

Недовольство можно выразить по-разному. Можно поспорить. Можно сожалеть. Можно привести аргументы против такого подхода. В конце концов, можно попросить того же Капкова о трудоустройстве. Но наши актёры уже в который раз в подобной ситуации выбирают истерику. Они пишут письмо Путину и называют происходящее рейдерским захватом. Они выдумывают самые немыслимые аргументы против нового начальника, который не принял ещё ни одного решения. Хотя, почти не сомневаюсь, людей с горящими глазами, жаждущими воплощать на сцене свой талант, жаждущими творческого полёта, Серебренников будет счастлив задействовать в своих и не только своих проектах.

Но большинству наших талантов хорошо и комфортно находиться на гособеспечении и довольствоваться при этом минимальными телодвижениями. То же самое было в театре Станиславского, когда туда пришёл Александр Галибин. Война не на жизнь, а на смерть! Серебренников по крайней мере до сентября в театре не появится, а вот Галибину приходилось с первого дня репетировать с людьми, которые до и после репетиции сочиняли про него гадости, да побольнее. Римас Туминас — режиссер с мировым именем — с похожей ситуацией столкнулся в Вахтанговском театре. Но чем круче эпитеты в этих открытых письмах, тем отчётливее понимаешь, насколько удобное болотце у этих недовольных.

Актёры театра Гоголя сейчас пытаются играть драму, но в том-то и дело, что на их драмы люди давно перестали ходить. Даже если это не их вина, даже если тут вопросы к продвижению, человек, находящийся в невостребованном творческом коллективе, невольно плесневеет. В итоге и в эпистолярном жанре ничего толкового не получается. Они пытаются войти в образ последних защитников системы Станиславского, а им хочется в глаза сказать: «Не верю!»