Почему ЧП в Прибайкалье стало катастрофой для властей и МЧС?

Sobesednik.ru поговорил с главой противопожарной программы Гринпис о том, что мешает тушению торфяников в Прибайкалье.

— Власти Иркутской области заявили, что к 1 февраля потушат все очаги в Усольском районе Иркутской области. Как вы считаете, реальны ли такие сроки и смогут ли действительно побороть огонь?

— Думаю, что нереальны. Такие обещания давать опрометчиво. Хотя и ожидаемо, поскольку история с торфяными пожарами затянулась, и, по всей видимости, сейчас власти хотят создать видимость успешной борьбы с ними. Хотя сейчас условия вовсе не располагают к тушению и справиться с очагами до весны вряд ли получится, — говорит руководитель противопожарной программы «Гринпис России» Григорий Куксин.

— Что препятствует тушению торфяников?

— Сейчас зима, и довольно холодная, следовательно, в открытых водоемах воду не взять. Тушат только из скважин большой глубины, а это трудоемко. Я вообще не уверен, что сейчас, в зимнее время, разумно вести эти работы. Возможно, надо тушить только там, где задымление создает реальную опасность, например, перемещению по дорогам. Гораздо целесообразнее было бы сосредоточить силы, чтобы создать условия для удержания воды весной, когда можно будет брать воду в непосредственной близости от очагов возгорания в открытых водоемах.

Так или иначе, работы ведутся. Если будут отчеты, что они потушили все к 1 февраля, то, к сожалению, возможна ситуация, когда весной просто не будут выделять достаточных средств тушения — людей, технику, топливо. Поэтому надеюсь, что власти будут признавать проблему с пожарами. Но надо отметить, что в Иркутской области честнее и правильнее справлялись с пожарами, чем их соседи в Бурятии, где ситуация хуже.

— Было заявлено, что в одном только Усольском районе Иркутской области горит 6 гектаров, хотя, по словам высокопоставленных чиновников края, они перед этим смогли сократить площадь горения с начала нового года в два раза. Шесть гектаров, двенадцать — большая площадь?

— Конечно, большая. Как вы понимаете, гектар — 10 тысяч квадратных метров. Но здесь надо понимать: при тщательном тушении на 1 квадратный метр горящего торфяника приходится тратить около тонны воды — при тщательном перемешивании, при работе техники. Соответственно, на гектар — 10 тысяч тонн воды.

Но, к сожалению, речь шла не о 6 или 12 гектарах, а о сотнях — в одном только Усольском районе. Площади возгорания все-таки на два порядка выше, чем заявляет МЧС, но это обычная картина для этого ведомства. И еще хочу подчеркнуть, что именно эти торфяные пожары находятся в зоне ответственности МЧС — это территория, за которую отвечают не лесники, а МЧС и региональные противопожарные службы.

— Вы сами ездили в Иркутскую область и Бурятию?

— В этом году именно в Усолье я не был, но по данным авиационной разведки, которую добровольцы проводили беспилотниками (я внимательно осматривал и консультировал их), речь точно идет о многих сотнях гектаров. Может, даже и о тысяче. По крайней мере, так было в осенний период, когда работы только начинались.

[:image:]

— То есть вы сомневаетесь, что даже в отдельно взятом Усольском районе получится ликвидировать пожары в ближайшее время?

— Вряд ли получится надежно сделать. В условиях довольно морозной зимы очень сложно контролировать без специальных приборов. Давать такие обещания я бы точно не стал. Понимаю, что они торопятся, хотят закрыть все до весны, но надо не на бумаге закрывать, а действительно потушить. Основные усилия все равно придутся на конец марта — первые числа апреля.

— Чего не хватает для тушения? Людей, сил, средств?

— Очень не хватает знаний, потому что Иркутская область и Бурятия и вообще весь Байкальский регион с проблемой торфяных пожаров последние много лет не сталкивался — возможно, всю историю существования государственных противопожарных служб. Если европейская часть России уже привыкла — фактически весь XX век здесь случались торфяные пожары, то климатические условия вокруг Байкала не способствовали тому, чтобы торфяные пожары опасно разрастались. По мелочи возникали, но никто их не принимал всерьез до прошлого года, когда наступил период половодья.

— Почему вообще торфяники начали гореть?

— Неправильно говорить, что это связано с падением воды в Байкале, вернее — падение уровня Байкала имеет те же причины, что и горящие торфяники — уменьшение количества притекающей воды. Также в реальности стало меньше выпадать осадков. Соответственно, уровень грунтовых вод очень резко понизился. Собственно, дефицит грунтовых вод и привел к тому, что торфяники внезапно начали гореть гораздо опаснее, глубже, примерно как у нас здесь в 1972 году, в 2002-м, в 2010-м. Никто оказался к этому не готов. Весь прошлый год торфяники горели в Иркутской области и Бурятии.

Местные специалисты ничего делать не умеют: попробовали сверху позаливать водой — не помогло. Пережили зиму, которая была очень малоснежная, поэтому воды, чтобы потушить все очаги, не хватило и пожары перешли в 2015 год.

Проблема в том, что специалистов, умеющих бороться с такого рода пожарами, там практически нет. С лесными пожарами справляться умеют, а с торфяными — нет. Пришлось привлекать экспертов из других регионов, чтобы хоть как-то обучить местных добровольцев, провести консультации для лесников, пожарных.

— Что будет проходить в Забайкалье дальше?

— Весной воды будет мало, а чтобы ее удерживать, надо вовремя построить плотины, перекрыть осушительные системы, по которым вода все еще утекает. Сейчас, зимой, вода замерзла, но весной она уйдет. Надо создать плотину, чтобы вся вода осталась в этой осушительной сети.

Также нужны специальные инструменты, которых не хватает, в основном это средства контроля либо тепловизоры, но они не всегда хорошо работают, так как определяют только температуру поверхности. В первую очередь нужны щупы-термометры. Это очень простые и дешевые устройства, представляющие собой металлический градусник, который втыкается в землю на глубину 1,5–2 метра, чтобы определить границу очага и точно его потушить. Торф — коварный материал, он имеет склонность саморазогреваться и возгораться, если его не охладили меньше критической температуры. Критическая температура, с которой он может дальше снова разгореться, — около 60 градусов. То есть нужно под землей пощупать все участки и убедиться, что нигде ни одного фрагмента горячего или теплого торфа не осталось. Если что-то упустить, то вся работа обесценивается и снова все разгорается. К этому надо привыкнуть, надо уметь делать и не пытаться закидывать шапками, но ничего невозможного в этом нет, — рассказал Григорий Куксин в интервью корреспонденту Sobesednik.ru.

[:wsame:][:wsame:]