Татьяна Зыкина: Не понимаю, при чем тут Земфира

Таня, вы давно в Москве?
– С 16 февраля 2008 года.

– Неужели вы все это время только давали концерты и писали пластинку?
– Клянусь!

– Вас Кушнир нашел или вы его нашли?
– Это он меня нашел. Я, по счастью, никого не искала. Для самолюбия – то, что надо.

– Какая музыка на вас повлияла? На чем вы росли?
– У меня в ДНК въелись родительские пластинки от Фрэнка Дюваля и Патрисии Каас до Элтона Джона и Джо Дассена. И уже в сознательном возрасте я налетела на трип-хоп. Моим богом был Tricky. А недавно я была на его концерте, и всё умерло – сейчас это сморщенный трясущийся наркот.


О чем песни

– Вы говорили перед одним из концертов, что долго не хотели обнародовать свои песни, потому что их никто не поймет. Такие сложные, да?
– Знаете, у меня была юношеская иллюзия, что они просто обречены на успех. Но… Во многих моих песнях была масса деталей, относящихся лишь ко мне одной. Сейчас я больше развернулась к слушателю.

– Любая поэзия – личное дело, которое тем не менее воспринимают самые разные люди. Вы лично можете меня и не интересовать…
– А меня как раз интересуют конкретный человек и его опыт, который находит отражение в стихах. Я, например, очень люблю Тори Эймос. Благодаря ее песням я осознала, что не нужно писать понятно. Если ты важен кому-то как человек, тебя поймут.

– У вас в текстах встречается мотив чистоты, бегства от грязи. Это зачем?
– Для меня всегда было важно, чтобы между людьми не было недомолвок, чтобы они были максимально порядочны по отношению друг к другу. И я бы предпочла именно «чистоту», а не «бегство от грязи», потому что грязь бывает очень интересная.


О сравнениях

– А почему у вас музыка такая нежная, без первобытной ярости, которую вроде бы стоило вложить в свой первый рок-альбом?
– Сейчас для меня очень важны детали, которые нужно тщательно выпевать. Кричать в таких песнях просто неуместно.

– Сравнения с Земфирой вам не надоели?
– Очень надоели. Я не понимаю, почему это происходит.

– Внешне похоже. Тембр голоса. Но бешеного напора, которым вначале всех огорошила Земфира, нет.
– Ну, этого я как раз у нее и не заметила. Душа там остается закрытой.

– Душа здесь ни при чем. Это просто энергичная подача. А в вас есть рафинированность. Для вас, к примеру, важно понятие дома?
– Важно.

– Вот видите. А Земфире не важно. Ее лирическая героиня может под кустом жить.
– У Земфиры я никогда не слышу истории, только отдельные строчки. Я не вижу за этим человека, его характера, биографии. А моя проблема – это поиск нужного звука, не более того.
– Земфира кричит со сцены в Зеленом театре: «Народу нужно мясо!»

– «Мясо» бывает разное. Есть «Король и шут», у которых только громкость и агрессия. А Тори Эймос сидит за роялем, и все. Минимализм, а получается что-то неслыханное.


Об актуальности

– Уже устоялось мнение, что победы рок-н-ролла позади, его история закончилась. А вы себя как определяете? Вы все-таки рок-леди?
– В слове «рок-н-ролл» для меня превалирует слово rock. Это встряска, беспокойство. Сейчас царит певица МакSим, которую я очень люблю. Она – олицетворение тотальной благостности. Когда я ее слышу, мне кажется, будто это ребенок смеется – так это хорошо. Людям важно, чтобы их не трясли, а поглаживали. Наверное, в этом и состоит причина смерти рок-н-ролла.

– Сейчас у всего мира почва уходит из-под ног. Кризис происходит на всех уровнях. А в смутные времена такой рок-н-ролл, как вы его описали, начинает пользоваться спросом. Та же Земфира выстрелила в 1998-м…
– Точно. Я не то чтобы на это надеюсь, хотя успех, конечно, важная штука. Именно сейчас начинаешь ждать от времени чего-то такого, что еще год назад не могло тебе и в голову прийти.


О перемещениях

– Вам нравится в Москве?
– Да. Хотя мне легче жить в маленьком городе, но только в Москве я могу играть с правильными музыкантами, репетировать на хорошей базе и выступать в нормальных местах. В Екатеринбурге у меня был знакомый состав, с которым я приезжала играть два раза в год. В Ижевске вообще никого не было.

– В Екатеринбург как попали?
– У меня подруга оттуда родом. Она познакомила меня с местным джазменом. С ним мы в итоге сделали мою первую запись, которая так и не вышла. В музыкальном отношении это был почти салонный джаз. Потом меня нашла местная группа «Монти Пайтон». Я приехала, мы репетировали в каком-то гараже, это было ужасно. Я до сих пор терпеть не могу, когда шумно и весело. Но это все равно был хороший период. Они мне таких аранжировок понаделали! Мы записали несколько песен, которые оказались в Сети. А я в итоге оказалась в Москве.

– Вы вообще любите путешествовать?
– Нет. Плохо переношу дорогу. Я не вижу смысла в том, чтобы ездить и смотреть какие-то красивые исторические места. Гастроли – это другое. Там я со своими ребятами. Вот мы приезжаем, а они, черти, есть хотят. Их кормить надо. Потом они будут хотеть курить. Это может раздражать, но это такие родные хлопоты. И дороги как не бывало!