Волков бояться – почту не носить
С тех пор как в лексиконе россиянина появились слова «выгодно» и «рентабельно», деревни начали пустеть, дороги – портиться и тысячи людей оказались отрезанными от жизни. Туда, где они живут, не идут поезда, не везут такси и редко заходят автобусы. Но несут почту. Наш корреспондент прошла по деревням самого отдаленного района Костромской области с почтальоном.
Газеты и конфеты
От Боговарово семь километров до деревни Вахрушата, километр – до Сенят, два – до Липово, по километру до Киселевцев и Кузьминых, еще три – до Шестиглазово. Почтальон Татьяна Мелькова ходит по этому маршруту уже 25 лет. Трижды в неделю. Круглый год. Летом в хорошую погоду едет на велосипеде, остальное время – на своих двоих. В половине девятого утра мы с Татьяной встречаемся у боговаровского отделения связи: она приехала из деревни Кузьмины, где живет с двумя младшими детьми, на велосипеде. Колесное средство одно, нас двое, так что идти придется пешком.
До первой остановки – Вахрушата – полтора часа энергичным шагом. Хорошо еще, посылок сегодня нет, но и кроме них – сумка с почтой и прессой на продажу, пакеты с логотипом полные товара: конфеты, печенье, лапша, чай-кофе, мыло, сигареты. Иногда Татьяну просят купить лекарства – она не обязана, но не отказывает, а бывает, брать приходится совсем неподъемный груз – растительное масло, рыбные консервы. Почтальоны носят все, что им заказывают.
Они порой и соцработники, и медсестры, и единственная надежная связь с миром.
Пенсионерке Марии Васьковой в Вахрушата Татьяна, кроме газет, несет двухлитровую бутылку кваса и банки с сухим картофельным пюре – своих кваса и пюре баба Маруся уже давно не делает. Утром по дороге на работу Татьяна завезла ей яиц от своих кур.
– Вот тебе, бабушка Маруся, газеты свежие, вот квас, вот картошка, – докладывает Татьяна. – И еще денежки за дрова – 373 рубля 82 копеечки. Вот сосчитай: рупь, десять…
В Вахрушатах всего три жилых дома: кроме Марии Васьковой, живут пенсионеры Клюкины и безработная Татьяна с сыном, но она ничего не выписывает и не покупает – и вообще неизвестно, на что живет. «Мальчишка у нее хороший, – вздыхает Мелькова. – Жалко».
Валентин Егорович Клюкин сам пришел к соседке – увидал почтальона в окошко. Утром в деревню зачем-то наведалась милиция, и ему интересно, зачем.
– Около шести утра подъезжает ко мне милиция и спрашивает: «Шадрин не вы?» – докладывает Клюкин. – Я хотел было сказать, что участковому хорошо бы знать пофамильно стариков. Мотоцикл у них весь искореженный, хотели меня понятым пригласить… Таня, дай кулечек конфеток с белой начинкой – больно бабка моя любит…
– Ну так и что? – не терпится бабе Марусе.
– Ну так и все! Что было, рассказал. Думал, вы что знаете.
Мы с Татьяной ничего не знаем и прощаемся. За последними домами, давно брошенными, вырастают останки фермы – теперь там трава по пояс и царство непуганых птиц. Прибавляем шаг: с утра зябко. Редкие проезжающие машины гонят на нас облака серой пыли.
Письмо из Кремля
– Сейчас дорога есть, и то хорошо. – Мы с Татьяной топаем из Сенят в Липово мимо заброшенных ферм под звонкие кукушечьи голоса. Ноги у меня болят уже давно, но признаваться стыдно. – Мечтаю скутер купить – на нем полегче, чем на велосипеде, крутить педали не надо.
О скутере мечтает не только Татьяна, но и начальник Вохомского почтамта Павел Зайцев – он давно гадает, как бы снабдить ими сельских почтальонов. Но это 84 человека, а один скутер в Боговарово стоит 33 тысячи рублей – неподъемные для здешних мест деньги.
– Как-то в распутицу почтальон на тракторе за почтой приехала, – рассказывает Зайцев. – А в другой раз идет вся мокрая, одна голова сухая. Оказалось, речку вброд переходила, не хотела круг в 10 километров делать. И это весной! А если бы, говорю, унесло тебя?
В Липово Татьяна быстро раскладывает почту – кому в ящик, кому в дверь, а кому в старую сумку, прибитую специально для этого прямо к стене. К одним домам подходит, на другие только показывает:
– Тут никто не живет. И там никто, умерла недавно хозяйка. Зайдем к Диме – он сигарет просил.
И мы несем газеты и сигареты Диме, у которого недавно появилась подруга – из боговаровских. Ее сестра живет с Диминым братом в доме напротив. Любовь это или бегство от одиночества – как понять?
Домик неподалеку видно по белоснежным занавескам: жилой. Галина Кузнецова на днях вернулась от внучки, которая забирает ее на зиму.
– Вот твои газеты, баба Галя, а это за дрова компенсация. И заказное письмо из Кремля. Тебя не было, так с 9 мая лежало на почте. Ты же у нас защитник тыла, да? Видишь, тебя не забыли все же.
– А-а-а, – отмахивается баба Галя, которой защищать тыл пришлось в 9 лет, и смеется. Кремль у бабушки в телевизоре равнодушно вещает про национальную идею. – Ты мне лучше вот что скажи, Таня: что мне со светом делать? Разузнай там…
У Татьяны «там» работает племянник, и она обещает все утрясти. Оплатить коммунальные услуги жители окрестных деревень могут только в Боговарово, и все, конечно, просят Татьяну. Эта услуга вообще-то стоит денег – невеликих, меньше 5 рублей, но почтальоны со стариков ничего не берут. Оклад у Татьяны Мельковой чуть больше 2 тысяч рублей. Плюс проценты за подписку, реализацию товара, продажу знаков (открыток и конвертов) и прессы в розницу. Примет она, допустим, подписку на тысячу рублей – из них 40 рублей получит к окладу, продаст товара на 10 тысяч – 500 рублей будет прибавка. Почтальон – работа не для ленивых, его ноги кормят.
Минус три километра
В Липово наконец выясняется, зачем под утро по деревням ездила милиция. Оказалось, на исходе ночи у Вахрушат столкнулись два мотоцикла, и теперь двое местных пацанов в больнице с травмами, один – дома в стрессе, еще двое сильно интересуют милицию.
– О-ой, Таня-я-я! – Нам навстречу выходит женщина в заляпанных краской трико. – В половине пятого утра Нина пришла, говорит, ребенок в милиции, забирайте. Меня чуть кондрашка не хватила! Что натворили-и-и!
– Ну так у сына все нормально, Маш?
– Да где нормально-то? Где нормально? В шоке.
Маша покупает газету бульварной направленности с ягодным названием и сборник сканвордов.
В Киселевцы мы двинулись практически налегке – продуктовые пакеты опустели. Дальше – Кузьмины, самая большая и благополучная деревня в округе. Больше 40 дворов, сельсовет, клуб, школа-четырехлетка, детсад аж на 8 детей. Двое из них – внуки Мельковой. В Кузьминах есть магазины, поэтому носить квас и масло сюда не нужно. Но выписывают много газет и даже один глянцевый журнал для охотников – охота тут знатная, местные ходят и на кабанов. Само собой, на волков: их много, зимой приходят в деревни, таскают собак прямо от домов. В соседнем районе весной случилась история. Там в деревне Петухи живут старушка с сыном, инвалидом детства. Единственная дорога к ним – тропинка в лесу. В марте местный почтальон отказалась нести в Петухи пенсию: волки. Пришлось главе сельского поселения идти вместе с ней. Так и ходят вдвоем.
В Шестиглазово, последней деревне по нашему с Татьяной маршруту, несколько лет назад нашли замерзшим ее мужа. Был январь, он ушел на рыбалку, а когда собрался домой, оказалось, кто-то украл лыжи. Дойти морозной ночью он смог только до Шестиглазово. Люди порой страшнее волков.
К зиме, говорят, не будет этой деревни. Качать сюда воду нерентабельно, так что жителей, кто не уедет самостоятельно, перевезут в Кузьмины, и маршрут почтальона Мельковой сократится на три километра.
– За 25 лет, что я работаю, уже пятая деревня нарушается...
Кукушечий голос – как заевшая пластинка. «Кукушка-кукушка, – оглядываюсь на шестиглазовские избы, – сколько осталось?»
Ни звука.
