Участковый – от словa «участие»

Война из-за тапочек

Участковый Александр Украинец долго стоит возле подъездной двери, пытаясь дозвониться по домофону в квартиру №7. Ее хозяин пожаловался в милицию на соседа по тамбуру: напивается, дескать, до чертиков, а потом ломится в двери – требует очистить коридор от тапочек, в общем, «прошу разобраться». К жалобе была приложена распечатанная на принтере фотография кошки, печально косящейся на злополучные тапочки, с подписью «Мой немой свидетель».

– Да нормальный у него сосед, – пожимает плечами Украинец. – Я бы не сказал, что напивается до белой горячки. А вот тот, кто написал заявление, несколько странный. Как-то пожаловался на соседей сверху: мол, устроили в своей квартире спортзал, днями и ночами швыряют на пол гантели и штанги. Поднялись, посмотрели. Беговая дорожка у людей стоит – и все, никаких штанг.

На улице холодно. Из домофона – ни звука. Из подъезда вышла женщина, ойкнула при виде участкового, впустила в дом. Теперь Украинец звонит в квартиры жалобщика и бузотера. Сегодня суббота и почти полдень. Сам Александр на ногах с 9 утра. А вот в обеих квартирах тихо. То ли дома никого, то ли еще спят, то ли просто не открывают – имеют право.

Идем по следующему адресу. Бабушка, ровесница Октябрьской социалистической революции, сообщила в заявлении о вопиющем беззаконии: повадились к ней залезать соседи из квартиры сверху. Гонят, сообщает бабуля, самогон, а когда сахар заканчивается, делают в потолке ее туалета дыру и тырят сахар прямо из банки. А недавно колготки сперли. Бабуля даже описала особые приметы своей пропажи – маленькая дырочка.
 
Увидеть туалет с лазом не получилось. Очевидно, бабушка ушла в магазин пополнять сахарные запасы. Майору Украинцу, старшему участковому ОВД по району «Бутырский» СВАО г. Москвы, к подобным жалобам не привыкать. На его участке – 3,5 тысячи человек, разные люди живут.

Бывают ситуации совсем неожиданные. Однажды в опорный пункт милиции пришла женщина, спросила участкового, который обслуживает ее дом. У того оказался выходной. Женщина в слезы. Разумеется, напарник стал допытываться, в чем дело. И тогда посетительница пожаловалась:

– Понимаете, мне 35 лет. Я молодая здоровая женщина. Есть муж, но он в постели ничего не может. Что делать, не знаю.
Участковый тоже не знал. Поэтому просто выслушал.
 
«Не будешь слушаться, отдам милиционеру»

Мы входим в лифт. Там муж с женой и двое маленьких детей. Мальчишка лет трех тычет пальчиком в сторону дяди в форме.

– Вот-вот! Не будешь слушаться, отдам тебя милиционеру, – пользуясь случаем, стращает папа.

– Нормально, когда детей милицией пугают? – спрашиваю у Александра, когда семейство выходит.

– Нет, конечно, – говорит он. – Ребенок будет расти со страхом к милиции. А ведь, не дай Бог, что у них случится – у нас у первых помощи попросят.

Подходим к очередной высотке. Возле старой машины копошится мужичок лет 60.
– О, день добрый! – бросается навстречу Украинцу. Оказывается, бывший народный дружинник – лет десять назад помогал Александру следить за порядком в районе. Он рад и Александру, и возможности поговорить: рассказывает о своей развалюхе, о даче, с которой недавно вернулся. Его прерывает пожилая женщина.

– Вы наш участковый? – обращается она к Александру. – Хочу на соседей пожаловаться, на 106-ю и 108-ю квартиры. Надоели с ремонтом. Жужжат и жужжат, сил никаких нет. Сделайте что-нибудь.

Украинец кивает и делает пометку в блокноте. Довольная женщина возвращается на лавочку.
– Теща моя, – машет в ее сторону мужик. – Про себя-то ни слова не скажет, зато про других – сколько хочешь. А соседи наши и сами не рады, что ремонт затеяли. Говорят, надоел он им уже до чертиков.

За дверью с надписью «Звонок не работает, стучите!» живет Антон – из мест не столь отдаленных вернулся год назад. Сидел за грабеж. Украинец заходит проверить, как тот адаптировался на воле. Сделать так, чтобы человек не вернулся за колючую проволоку, тоже в обязанностях участкового. Проворонил – считай, расписался в собственном непрофессионализме.
Тамбур объединяет две квартиры, которые делит семья из 16 человек. Антона дома нет. Его родственница, девица лет 30, равнодушно пожимает плечами: где шляется, неизвестно. На работу не устроился, зато пить перестал – закодировался. Советует
зайти вечером, когда вся семья собирается дома.

На участке Александра есть дома, в которых живут фээсбешники. Там тоже приходится бывать. Несколько лет назад какой-то полковник попал в больницу с переломами. Шороху навел немало: заявил, что его избили и ограбили. Правда, что именно украли, объяснить не мог, зато всю милицию в районе на уши поставили. А потом выяснилось, что никто его не трогал. Просто выпивал с другом, не хватило. Решил сходить за добавкой. Только почему-то через окно. Хорошо, что жил невысоко.

«Хочу умереть, а мне говорят: живи!»

Однокомнатную квартиру в одной из высоток снимает чеченская семья: родители и пять дочек, одна другой младше. Из травмпункта в ОВД сообщили об обращении к ним 16-летней Фатимы. Сказала, что избил отец. Украинец идет выяснять, что случилось. Застает тишину в нехорошей квартире и соседку в цветастом халате, которая оперативно докладывает о случившемся:

– Родители Фатимы уехали на похороны, забрали двух самых маленьких девочек. А Фатиму оставили с сестрами постарше. Ой, что тут началось – какие-то парни к ней стали ходить. Спрашиваю: кто это? Говорит: друзья. В коридоре постоянно бутылки пустые валялись. Сами парни с глазами такими, будто обкурились, а то и обкололись. Аслану, отцу Фатимы, позвонили на мобильник из детского сада, сказали, что его дочек какой-то чужой человек забирает. Он сорвался, вернулся в Москву. А у Фатимы как раз очередные гости были. Так они из окон выпрыгивали на козырек. Видимо, Аслан за это и наказал Фатиму. Я так думаю, что она потом пожаловалась на него – парни вернулись, выбили дверь. Аслан в больнице избитый лежит. А девочек его брат забрал.

Где сама Фатима – никто не знает. Выбитая дверь заколочена гвоздями. Как девушка попадет в квартиру, когда вернется, тоже непонятно.

– А у них вообще регистрация есть? – спрашивает соседка участкового.

– Когда последний раз проверял, была, – отвечает Украинец и просит ее номер телефона. Теперь он будет звонить и приходить в эту квартиру до тех пор, пока не застанет кого-нибудь дома. Даже если придется делать это несколько раз в день. Необходимо выяснить, что случилось на самом деле.

А вот в следующую квартиру Украинец ходит не потому, что надо. Там живет Александр Александрович Васильев, которому уже под 90 лет. Несколько лет назад черные риелторы пытались продать его квартиру. Милиция вовремя вмешалась, и дед не остался на улице. Украинец дедушку проведывает. Старику его визиты только в радость – живет один, жену давно похоронил.

– Заходили к вам родственники? – спрашивает Александр.

– Позавчера были, – отвечает дед и начинает тихонько плакать. – Пора умирать, а мне говорят: живи! Правильно?

– Конечно, – соглашается Украинец. – Зачем вы вообще думаете об этом?

– А о чем мне еще думать? – удивляется старик. – Мне столько лет, что сказать страшно.

Когда мы выходим на улицу, Александр растерянно признается:
– Вроде должен уже привыкнуть к таким визитам, а не могу.

Через несколько минут его вызывают в «контору». По дороге Александр рассказывает о том, что ему 33 года, десять из которых он работает участковым. О том, что эта профессия ему нравилась с детства, потому и выбрал именно ее. О том, что приходится работать и в выходные, а жена хоть и привыкла, но все равно иногда ворчит.

– В моих напарников и стреляли, и с ножом бросались. Мне вот, к счастью, не досталось.

Он трижды плюет через плечо.

Дальше едем молча.