Олег Анофриев: На гастролях я изменял жене
«Бременские музыканты», «Как львенок и черепаха пели песню», «Сказка о попе и работнике его Балде» – персонажам этих и многих других мультфильмов подарил свой удивительный голос Олег Анофриев. И все же настоящей любовью Олега Андреевича было кино. Он снялся в 50 картинах, среди которых «Девушка с гитарой», «Алые паруса», «Коллеги» и многие другие не менее известные ленты. Сегодня творческой энергии Олега Анофриева позавидует любой начинающий артист. Несмотря на почтенный возраст, Олег Андреевич по-прежнему регулярно дает концерты и записывает диски. А вот на экранах мы его видим все реже. Накануне 80-летия "Только звезды" встретились с юбиляром.
«Бременские музыканты», «Как львенок и черепаха пели песню», «Сказка о попе и работнике его Балде» – персонажам этих и многих других мультфильмов подарил свой удивительный голос Олег Анофриев. И все же настоящей любовью Олега Андреевича было кино. Он снялся в 50 картинах, среди которых «Девушка с гитарой», «Алые паруса», «Коллеги» и многие другие не менее известные ленты. Сегодня творческой энергии Олега Анофриева позавидует любой начинающий артист. Несмотря на почтенный возраст, Олег Андреевич по-прежнему регулярно дает концерты и записывает диски. А вот на экранах мы его видим все реже. Накануне 80-летия "Только звезды" встретились с юбиляром.
- Олег Андреевич, последний фильм с вашим участием «Опять надо жить» вышел в 1999 году. Неужели с тех пор вам не предлагали ни одной интересной роли?
– Дело в том, что у меня жуткий характер. К тому же я гордый очень. Всегда был максималистом и эгоистом. Считал, что должен быть первым на сцене, иначе зачем вообще выходить к зрителям. Но, как выяснилось, в кино я первым быть не могу. В лучшем случае буду числиться где-то в тридцатке. Именно поэтому я посвятил себя целиком песне.
– А вы никогда не пробовали, как советовал классик, «наступить на горло собственной песне», чтобы получить роль? Сейчас ведь так многие делают…
– Да было бы во имя чего! Вот недавно приехал в Дом кино, надо было подписать кое-какие документы. Только собрался уходить, как подбегают ко мне два режиссера: «Олег Андреевич, хотим с вами работать! Даем главную роль!» Но я-то тертый калач и понимаю, что если режиссеры с кондачка предлагают роли, значит, тут что-то не так. Они продолжали распинаться передо мной, а я слушал их и думал: «Где же были, милые мои? Почему мне не поступало таких предложений в 90-е годы?» В те времена режиссеры звали меня в основном на роли мальчиков при героях. Задача моя была проста: герой что-нибудь вещает, а я ему должен подвякивать. Такие роли я называл «человек для разговора». Когда ко мне подходили с такими предложениями, всегда посылал подальше. Даже Аллу Сурикову. Хотя она и называла меня своим талисманом, но всегда давала мне роли в десять слов. Я старался сыграть этих персонажей достойно, интересно, но не воспринимал эту работу всерьез. В одной из своих картин Алла доверила мне роль какого-то летчика. Ну, я справился, даже весело получилось. Потом в картине «Будьте моим мужем» сыграл отдыхающего. Неужели ради таких ролей нужно сниматься в кино?
– Зато с какими актерами вам повезло сниматься! Например, с тем же Андреем Мироновым в «Человеке с бульвара Капуцинов».
– А чем я хуже того же Миронова? Ведь я на концертах пою гораздо лучше его! Я не осуждаю и не хвалю его. Андрей – событие в мире кино. Но факт остается фактом. Сегодня молодые артисты тоже делают все, чтобы попасть в кино. Сегодня для этого многого не надо. Достаточно подружиться с режиссером, ходить к нему домой обедать и ухаживать за его женой. Если все делать правильно, то скоро тебя пригласят на кастинг.
– А вы когда-нибудь пробовали такими способами получить роль?
– Нет. От флирта я сам пострадал в самом начале своей карьеры. Мой самый лучший друг, с которым мы дружили с восьмого класса, делили кусок хлеба, как-то воспользовался моим отсутствием и попробовал приударить за моей женой. Я тогда был в Ленинграде на съемках и ничего не знал. Помню, супруга прилетает ко мне и говорит: «Знаешь, ну и друзья у тебя!» С тех пор с этим товарищем больше не виделись.
– Но ведь актеры тоже люди ветреные и часто заводят романы на стороне. Или вы исключение из правил?
– Вовсе нет. Иногда на съемках или на гастролях я действительно использовал свое положение и обольщал понравившихся мне женщин. Почему же нет? Разве в этом есть что-то плохое? Я никогда тех дам не обижал и ни одну не заставил мучиться. Единственное, что могу сказать в свое оправдание: никогда подобные увлечения не длились долго. Я очень люблю свою жену.
– Многие артисты любят разучивать со своими супругами роли и прислушиваются к их мнению. Ваша жена Наталья Георгиевна часто помогала вам в работе?
– Никогда в жизни! Наташа много лет проработала главным врачом в бассейне «Чайка». Она все время была занята, да и я к ней редко за помощью обращался. Зато часто приходил к жене на работу поправить здоровье, то есть покупаться и попариться бесплатно. Это сейчас у всех свои парилки да сауны, а раньше ведь такого не было. Эх, вот времена были…
– Скучаете по советскому прошлому?
– Только иногда. Как вспомню, что надо было стоять перед членами парткома и доказывать старым «пенькам», что ты не верблюд и знаешь, кто такой Ким Ир Сен, так вздрогну. Ведь именно эти деды решали, выпускать меня за границу на концерт или нет. Хотя по большому счету все эти проверки на знание коммунистических заветов были лишь представлением.
– Почему?
– Чаще всего в бригаде артистов, которых отправляли за границу, я был единственным поющим. Поэтому мне всегда давали разрешение на выезд.
– Вам хотелось там остаться навсегда?
– Нет, нет, никогда в жизни! Я уже через две недели мечтал вернуться домой. Потому что только на родине я могу быть безалаберным: то есть не закрывать тюбик с зубной пастой, разбрасывать вещи по дому и все в таком духе. Видели бы вы, что у меня творится в мастерской! Жена каждый раз порывается разложить инструменты, но я ей говорю: «Не надо! Там порядок!» У меня и в детстве комната была далеко не образцовой. Как говорится, каким был, таким и остался.
– Родители пытались привить вам любовь к чистоте?
– Пытались, конечно. Особенно мама, но потом оставила эту затею. У нее и без меня забот хватало: всех надо было одеть-обуть, да еще и дом в чистоте и уюте держать. О своем детстве я даже рассказ написал – «Смоленка». Счастливое было время! Несмотря на то, что мы жили небогато и мне штаны шили из отцовских брюк. Конечно, среди моих друзей были ребята более обеспеченные. Например, отец одного моего друга часто привозил сыну из Германии такие подарки, о которых мы, простые мальчишки, не могли даже мечтать. Честно говоря, я всегда немного завидовал тем людям, которые могли так же легко, как отец того мальчика, заниматься сомнительными делами и всегда выходить сухими из воды.
– Многие актеры вынуждены были заниматься подобными вещами в 90-е годы, чтобы выжить. Но вас я почему-то плохо представляю в роли фарцовщика…
– У меня к этому нет способностей. Я даже диск свой юбилейный продать не могу, а вы говорите о фарцовщиках! Настоящим профи в этом деле был Савелий Крамаров. У него даже кличка такая была среди его коллег по «бизнесу» – Фарцовщик. Крамаров пользовался в тех кругах большим авторитетом. А все потому, что наглым был. Даже я однажды от его наглости пострадал. Сава продал мне резиновые галоши, выдав их за лаковую обувь. Когда я это выяснил, деньги уже вернуть было невозможно. Тогда человек за один день мог стать миллионером. Мне рассказывали историю про одного дельца, который в те годы привез из-за границы целый чемодан иголок для швейных машин. Если перевести на сегодняшние деньги, то каждая иголка стоила тысячу рублей. Надо ли говорить, что благодаря своей смекалке он стал богачом. Тогда еще присказка такая была: «Будешь хамом – будешь сыт». Сегодня это главный жизненный принцип у новых хозяев жизни – олигархов, бизнесменов, многие из которых пару лет назад носили кожаные куртки и занимались не вполне законными делами.
– С представителями этой новой элиты вы долгое время жили бок о бок на Рублевке. Были ли плюсы в таком соседстве?
– Да мы почти и не видели их. К таким даже как-то совестно было за солью или спичками зайти. Сейчас живу в деревне Козино, рядом с Николиной горой. С Рублевки меня, мягко говоря, попросили съехать. Раньше в тех местах не было замков и дворцов, которые новые русские построили себе сегодня. Вместо их хором стояли скромные правительственные дачи: двухэтажные домики, территория чаще всего была неприбранной, и ее окружали полутораметровыми каменными заборами. То, что там творится сегодня, просто беспредел!
– Об этом самом беспределе вы, насколько я знаю, даже песню написали, в которой не самым лестным образом отозвались о своих соседях…
– Да, песня называется «Рублевка-драйв». А сейчас я работаю над стихотворением «Опарыши». Это такие личинки, которые процветают на человеческих отходах. Сегодня, куда ни глянь, кругом эти опарыши, которые стали банкирами и моделями.
– Но ведь часто эти самые люди приглашают вас на концерты, в которых вы участвуете…
– Нет, эти люди в основном развлекаются в клубах. А там я никогда не выступаю. Был один-единственный раз, когда согласился спеть, да и то сделал это ради гонорара. И вы знаете, не пожалел об этом. Вместе с ребятками, одетыми в рваные джинсы и майки, мы всю ночь пели песни из «Бременских музыкантов». Зрители просто сходили с ума. Ближе к концу особо ретивые начали прорываться на сцену, а их сдерживала охрана клуба. В общем, концерт удался на славу.
– Похоже, мода на добрые, проверенные временем хиты снова возвращается. Как вы думаете, почему людям больше нравится слушать, например, «Я на солнышке лежу», а не современную музыку?
– Песни, которые сегодня мы слышим по радио и телевидению, полное г-но, они наводят на меня тоску. Очень редко появляются мелодии, которые хочется послушать. Написание композиции сегодня не искусство, а способ зарабатывания денег. Хуже всего, публика уверовала, что эти песенки-однодневки являются шедеврами. Недавно я увидел трансляцию с одного рок-фестиваля. Послушать этих рокеров пришли миллионы людей! У этих ребят свои музыка, философия, культура, правила поведения, которые позволяют им ходить с голой задницей и пить что попало. С другой стороны, не могут же они жить старьем.
– Вот вы называете себя эгоистом, а столь терпимое отношение к молодежи можно ставить в пример многим вашим коллегам.
– Я далеко не такой уж терпимый, как вам хочется думать! Настоящее терпение приходит от веры. А я в храм редко захожу. Хотя несколько лет назад занимался обустройством одной небольшой часовни. Когда ее увидел, что-то кольнуло в сердце. Стал туда приносить иконы, часто дежурил, людей принимал. Один раз даже венчал, не имея на это никакого права! Одна пара со слезами на глазах умоляла меня обвенчать их. Я им говорю: «Братцы, я просто не имею на это права!» Но они продолжали настаивать. Тогда я снял со стены икону, перекрестил их. Мне кажется, в этом нет ничего плохого. Как сложились их судьбы сегодня, не знаю, но эту пару я помню до сих пор. Он был американцем, а она – иудейкой. Но для меня это не имело никакого значения, в моих глазах эти двое были просто любящими людьми, которым нужна была человеческая помощь.
– А вы сами часто нуждаетесь в участии?
– Конечно, я такой же человек, как и все. Только скорее всего я более грешен. Вы удивлены? Грехов за мной водится ох как много! Ничуть не меньше, чем за каким-нибудь Боярским. А может, даже и больше. Я прекрасно понимаю тех актеров, которые в почтенном возрасте приходят к Богу. Хочется соскоблить тот ворс и грязь, которые мы нарастили за годы. Иногда это получается, иногда нет.
Ирина Смелова.
- Олег Андреевич, последний фильм с вашим участием «Опять надо жить» вышел в 1999 году. Неужели с тех пор вам не предлагали ни одной интересной роли?
– Дело в том, что у меня жуткий характер. К тому же я гордый очень. Всегда был максималистом и эгоистом. Считал, что должен быть первым на сцене, иначе зачем вообще выходить к зрителям. Но, как выяснилось, в кино я первым быть не могу. В лучшем случае буду числиться где-то в тридцатке. Именно поэтому я посвятил себя целиком песне.
– А вы никогда не пробовали, как советовал классик, «наступить на горло собственной песне», чтобы получить роль? Сейчас ведь так многие делают…
– Да было бы во имя чего! Вот недавно приехал в Дом кино, надо было подписать кое-какие документы. Только собрался уходить, как подбегают ко мне два режиссера: «Олег Андреевич, хотим с вами работать! Даем главную роль!» Но я-то тертый калач и понимаю, что если режиссеры с кондачка предлагают роли, значит, тут что-то не так. Они продолжали распинаться передо мной, а я слушал их и думал: «Где же были, милые мои? Почему мне не поступало таких предложений в 90-е годы?» В те времена режиссеры звали меня в основном на роли мальчиков при героях. Задача моя была проста: герой что-нибудь вещает, а я ему должен подвякивать. Такие роли я называл «человек для разговора». Когда ко мне подходили с такими предложениями, всегда посылал подальше. Даже Аллу Сурикову. Хотя она и называла меня своим талисманом, но всегда давала мне роли в десять слов. Я старался сыграть этих персонажей достойно, интересно, но не воспринимал эту работу всерьез. В одной из своих картин Алла доверила мне роль какого-то летчика. Ну, я справился, даже весело получилось. Потом в картине «Будьте моим мужем» сыграл отдыхающего. Неужели ради таких ролей нужно сниматься в кино?
– Зато с какими актерами вам повезло сниматься! Например, с тем же Андреем Мироновым в «Человеке с бульвара Капуцинов».
– А чем я хуже того же Миронова? Ведь я на концертах пою гораздо лучше его! Я не осуждаю и не хвалю его. Андрей – событие в мире кино. Но факт остается фактом. Сегодня молодые артисты тоже делают все, чтобы попасть в кино. Сегодня для этого многого не надо. Достаточно подружиться с режиссером, ходить к нему домой обедать и ухаживать за его женой. Если все делать правильно, то скоро тебя пригласят на кастинг.
– А вы когда-нибудь пробовали такими способами получить роль?
– Нет. От флирта я сам пострадал в самом начале своей карьеры. Мой самый лучший друг, с которым мы дружили с восьмого класса, делили кусок хлеба, как-то воспользовался моим отсутствием и попробовал приударить за моей женой. Я тогда был в Ленинграде на съемках и ничего не знал. Помню, супруга прилетает ко мне и говорит: «Знаешь, ну и друзья у тебя!» С тех пор с этим товарищем больше не виделись.
– Но ведь актеры тоже люди ветреные и часто заводят романы на стороне. Или вы исключение из правил?
– Вовсе нет. Иногда на съемках или на гастролях я действительно использовал свое положение и обольщал понравившихся мне женщин. Почему же нет? Разве в этом есть что-то плохое? Я никогда тех дам не обижал и ни одну не заставил мучиться. Единственное, что могу сказать в свое оправдание: никогда подобные увлечения не длились долго. Я очень люблю свою жену.
– Многие артисты любят разучивать со своими супругами роли и прислушиваются к их мнению. Ваша жена Наталья Георгиевна часто помогала вам в работе?
– Никогда в жизни! Наташа много лет проработала главным врачом в бассейне «Чайка». Она все время была занята, да и я к ней редко за помощью обращался. Зато часто приходил к жене на работу поправить здоровье, то есть покупаться и попариться бесплатно. Это сейчас у всех свои парилки да сауны, а раньше ведь такого не было. Эх, вот времена были…
– Скучаете по советскому прошлому?
– Только иногда. Как вспомню, что надо было стоять перед членами парткома и доказывать старым «пенькам», что ты не верблюд и знаешь, кто такой Ким Ир Сен, так вздрогну. Ведь именно эти деды решали, выпускать меня за границу на концерт или нет. Хотя по большому счету все эти проверки на знание коммунистических заветов были лишь представлением.
– Почему?
– Чаще всего в бригаде артистов, которых отправляли за границу, я был единственным поющим. Поэтому мне всегда давали разрешение на выезд.
– Вам хотелось там остаться навсегда?
– Нет, нет, никогда в жизни! Я уже через две недели мечтал вернуться домой. Потому что только на родине я могу быть безалаберным: то есть не закрывать тюбик с зубной пастой, разбрасывать вещи по дому и все в таком духе. Видели бы вы, что у меня творится в мастерской! Жена каждый раз порывается разложить инструменты, но я ей говорю: «Не надо! Там порядок!» У меня и в детстве комната была далеко не образцовой. Как говорится, каким был, таким и остался.
– Родители пытались привить вам любовь к чистоте?
– Пытались, конечно. Особенно мама, но потом оставила эту затею. У нее и без меня забот хватало: всех надо было одеть-обуть, да еще и дом в чистоте и уюте держать. О своем детстве я даже рассказ написал – «Смоленка». Счастливое было время! Несмотря на то, что мы жили небогато и мне штаны шили из отцовских брюк. Конечно, среди моих друзей были ребята более обеспеченные. Например, отец одного моего друга часто привозил сыну из Германии такие подарки, о которых мы, простые мальчишки, не могли даже мечтать. Честно говоря, я всегда немного завидовал тем людям, которые могли так же легко, как отец того мальчика, заниматься сомнительными делами и всегда выходить сухими из воды.
– Многие актеры вынуждены были заниматься подобными вещами в 90-е годы, чтобы выжить. Но вас я почему-то плохо представляю в роли фарцовщика…
– У меня к этому нет способностей. Я даже диск свой юбилейный продать не могу, а вы говорите о фарцовщиках! Настоящим профи в этом деле был Савелий Крамаров. У него даже кличка такая была среди его коллег по «бизнесу» – Фарцовщик. Крамаров пользовался в тех кругах большим авторитетом. А все потому, что наглым был. Даже я однажды от его наглости пострадал. Сава продал мне резиновые галоши, выдав их за лаковую обувь. Когда я это выяснил, деньги уже вернуть было невозможно. Тогда человек за один день мог стать миллионером. Мне рассказывали историю про одного дельца, который в те годы привез из-за границы целый чемодан иголок для швейных машин. Если перевести на сегодняшние деньги, то каждая иголка стоила тысячу рублей. Надо ли говорить, что благодаря своей смекалке он стал богачом. Тогда еще присказка такая была: «Будешь хамом – будешь сыт». Сегодня это главный жизненный принцип у новых хозяев жизни – олигархов, бизнесменов, многие из которых пару лет назад носили кожаные куртки и занимались не вполне законными делами.
– С представителями этой новой элиты вы долгое время жили бок о бок на Рублевке. Были ли плюсы в таком соседстве?
– Да мы почти и не видели их. К таким даже как-то совестно было за солью или спичками зайти. Сейчас живу в деревне Козино, рядом с Николиной горой. С Рублевки меня, мягко говоря, попросили съехать. Раньше в тех местах не было замков и дворцов, которые новые русские построили себе сегодня. Вместо их хором стояли скромные правительственные дачи: двухэтажные домики, территория чаще всего была неприбранной, и ее окружали полутораметровыми каменными заборами. То, что там творится сегодня, просто беспредел!
– Об этом самом беспределе вы, насколько я знаю, даже песню написали, в которой не самым лестным образом отозвались о своих соседях…
– Да, песня называется «Рублевка-драйв». А сейчас я работаю над стихотворением «Опарыши». Это такие личинки, которые процветают на человеческих отходах. Сегодня, куда ни глянь, кругом эти опарыши, которые стали банкирами и моделями.
– Но ведь часто эти самые люди приглашают вас на концерты, в которых вы участвуете…
– Нет, эти люди в основном развлекаются в клубах. А там я никогда не выступаю. Был один-единственный раз, когда согласился спеть, да и то сделал это ради гонорара. И вы знаете, не пожалел об этом. Вместе с ребятками, одетыми в рваные джинсы и майки, мы всю ночь пели песни из «Бременских музыкантов». Зрители просто сходили с ума. Ближе к концу особо ретивые начали прорываться на сцену, а их сдерживала охрана клуба. В общем, концерт удался на славу.
– Похоже, мода на добрые, проверенные временем хиты снова возвращается. Как вы думаете, почему людям больше нравится слушать, например, «Я на солнышке лежу», а не современную музыку?
– Песни, которые сегодня мы слышим по радио и телевидению, полное г-но, они наводят на меня тоску. Очень редко появляются мелодии, которые хочется послушать. Написание композиции сегодня не искусство, а способ зарабатывания денег. Хуже всего, публика уверовала, что эти песенки-однодневки являются шедеврами. Недавно я увидел трансляцию с одного рок-фестиваля. Послушать этих рокеров пришли миллионы людей! У этих ребят свои музыка, философия, культура, правила поведения, которые позволяют им ходить с голой задницей и пить что попало. С другой стороны, не могут же они жить старьем.
– Вот вы называете себя эгоистом, а столь терпимое отношение к молодежи можно ставить в пример многим вашим коллегам.
– Я далеко не такой уж терпимый, как вам хочется думать! Настоящее терпение приходит от веры. А я в храм редко захожу. Хотя несколько лет назад занимался обустройством одной небольшой часовни. Когда ее увидел, что-то кольнуло в сердце. Стал туда приносить иконы, часто дежурил, людей принимал. Один раз даже венчал, не имея на это никакого права! Одна пара со слезами на глазах умоляла меня обвенчать их. Я им говорю: «Братцы, я просто не имею на это права!» Но они продолжали настаивать. Тогда я снял со стены икону, перекрестил их. Мне кажется, в этом нет ничего плохого. Как сложились их судьбы сегодня, не знаю, но эту пару я помню до сих пор. Он был американцем, а она – иудейкой. Но для меня это не имело никакого значения, в моих глазах эти двое были просто любящими людьми, которым нужна была человеческая помощь.
– А вы сами часто нуждаетесь в участии?
– Конечно, я такой же человек, как и все. Только скорее всего я более грешен. Вы удивлены? Грехов за мной водится ох как много! Ничуть не меньше, чем за каким-нибудь Боярским. А может, даже и больше. Я прекрасно понимаю тех актеров, которые в почтенном возрасте приходят к Богу. Хочется соскоблить тот ворс и грязь, которые мы нарастили за годы. Иногда это получается, иногда нет.
Ирина Смелова.
