Тулуп-душегрей

«Здоровья овечья и человечья»

Тулуп можно носить всяко – отдельно или поверх шубы, смотря какие холода. Тулуп на шубу надевали уездные врачи, отправляясь в морозную погоду на открытых санях к больному. И было тепло. Недаром говорят: в тулупе жару – что от четырех печей. Во время святок молодежь ходила по домам в тулупах, вывернутых наизнанку, и желала хозяевам «здоровья овечья и человечья». Когда играли свадьбу, тулуп кидали на лавку мехом кверху, усаживали на него молодоженов, а добрые гости кричали: «Сколько в шкуре волосков, столько пускай у вас будет детей». Кстати, в Ярославской области этот обычай дожил аж до брежневских времен.

В Сибири тулупы берут даже в летние походы – стелют вечером на остывающую землю и спят, как на перине. Очень дорогой, между прочим, перине. До революции семья могла позволить себе максимум два тулупа, их берегли и передавали от дедов к внукам.

Это все потому, что, во-первых, сшить добротный тулуп всегда было большим искусством. Хороших портных приглашали из других деревень – те шли к заказчику, таща на себе швейную машинку.

Во-вторых, на тулупы хоть и годится любая овчина, но лучше, если это шкура романовской овцы – из нее получаются самые мягкие и теплые. Водится такая овца в окрестностях ярославского города Тутаева, откуда пошел и тулуп. Именно здесь, на овчинно-меховой фабрике, в 1922 году «всесоюзному старосте» Михаилу Калинину по спецзаказу сшили тулуп из ягнячьей шкуры – тот самый, в котором его сфотографировали на похоронах Ленина. Ходили слухи, что калининский тулуп весил всего 700 граммов – тулупы из романовской овцы, оказывается, только кажутся массивными, на самом деле они очень легкие. В тутаевском музее «Царская овца» считают, что 700 граммов – это, конечно, приуменьшение, но весил он не больше 2,5 килограммов.

Валенки от похмелья

– У романовской овцы шерсть плотная, она не пропускает к телу холодный воздух, и у нее есть пух. А вот у других пуха нет, – говорит 69-летняя Нина Михайлова, которая 33 года отработала раскройщицей на овчинно-меховой фабрике – той самой, где обшивали Калинина.

Фабрика находится в поселке Микляиха, под самым боком у Тутаева. До 1918 года город назывался Романов-Борисоглебск.

Здешние крестьяне разводили коротконогих овец, отличавшихся не очень красивой, зато густой шерстью. По легенде, которую очень любят в Тутаеве, побывал в этих местах Петр I. Впечатлившись мохнатостью овец, царь велел вывести особую породу – еще мохнатей. Конечно, не прихоти ради – прагматичному Петру надо было одевать и обувать армию.

Сразу после петровского указа из Германии в Россию привезли двух тонкорунных породистых баранов и тамошних овчаров – чтобы обучили крестьян тонкостям овцеводства. После долгой селекции с местной овцой была выведена новая порода, которую назвали романовской в честь уездного города Ярославской губернии. Хотя Александр Дюма, например, полагал, что Петр I «не погнушался дать овцам свою фамилию».

Романовская овца красива: у нее изящные ножки, симпатичная кудрявая шубка, черная вытянутая мордочка, на которой обязательно отыщется белое пятнышко. О достоинствах же романовской овчины можно говорить долго. В старину в ней, как в инкубаторе, выхаживали недоношенных детей. А все тот же Петр I наутро после возлияний надевал на босу ногу валенки из романовской овцы, хлебал горячие щи и быстро приходил в бодрое состояние духа. Надо будет обязательно прикупить такие валенки – с нашими бесконечными праздниками без работы не останутся.

Соленая шкура

На овчинно-меховой фабрике пахнет молоком. На поддоны свалены шкуры, готовые к работе. Их, оказывается, солят. На фабрике пояснили: после того как шкуру снимают с животного, на ней остается мясо и кровь, и если не засыпать солью, она испортится.

Во время войны «шкурная засолка» очень выручала деревенских жителей.

– Однажды на фабрику баржа везла соль, – рассказывает 80-летняя Софья Николаева, бывшая швея-мотористка. – Но Волга уже замерзла, и баржа не доехала. Соль выгрузили в 4 километрах от нас. И мы ее воровали – соль-то на вес золота была. Крупная была, немолотая, спрессованная в большие куски. Мы промывали ее в холодной воде, высушивали и толкушкой толкли.

Первым делом шкуру грузят в баркасы, где она отмокает в теплой воде с химикатами. Почему огромные ванны называют баркасами, я понял, когда их включили – деревянные лопасти тут же начали жадно загребать воду.

А у самой шкуры приключения после этого только начинаются. Ее, как эстафетную палочку, передают от одних специалистов к другим. И на каждом этапе она становится все мягче. Вот ее промывают и обезжиривают. Вот сушат – цепляют зажимами к металлическим рамам и на несколько часов отправляют в сушилку. Вот красят – в этом зале пар стоит сумасшедший, всем желающим почувствовать себя ежиками в тумане нужно именно сюда.

Путешествие овчины к швейной машинке занимает месяц.

– Я работаю здесь 30 лет, – рассказывает начальник овчинного производства Лидия Смирнова. – В советское время овчина была грубее, потому что работали с ней по упрощенной технологии. Весь процесс занимал всего две недели, план ведь нужно было выполнять. Наденете тулуп того времени – и руки не поднимете. Вот и лежали они горами на складах. А теперь тулупы получаются легкие.

Финальный аккорд – раскройка и шитье. Раскройщики режут шкуру по лекалам, а швеи превращают детали в те самые тулупы, которые уходят в основном в армию.
Во время Великой Отечественной войны фабрика работала на фронт.

– Немцы мерзли, а нашим солдатикам тепло было, – вспоминает 85-летняя Зинаида Кутенева. – Приходили к нам тулупы и бекеши, снятые с убитых. Сваливали их в клубе – грязные и в крови. Мы их чистили, заплаты ставили. Бабы плакали, у каждой ведь кто-то воевал. А я однажды письмо в карман сунула. Написала о том, что хочу познакомиться с солдатиком, чтобы поддерживать. И мне ответ пришел от сержанта Николая Кузьменко. Два года переписывались, очень интересные письма он мне слал. Фото свое отправил. Симпатичный! А в конце войны написал, что приедет. Я испугалась. Мы в деревне в бедноте жили, у родителей пять детей – на полу спали. Вот и написала, что у меня парень есть. Жалела потом – могла бы благодаря тулупу замуж выйти. Было бы что детям рассказать.