Трах-тарарах на верхнем этаже

А. Какая сволочь, а?!
Б. (обиженно). Я еще ничего не делаю…
А. Да не ты! Этот Спитцер.
Б. У тебя с ним что-то было?
А. У меня не было, я бы такому лицемеру не дала даже спину почесать. Ты представляешь, он в бытность прокурором штата больше всего боролся с коррупцией и проституцией, а сейчас на деньги налогоплательщиков предавался продажной любви! Он перечислил закрытому клубу Emperors Club VIP больше 80 тысяч! Его девочка стоила 4300 баксов в час!
Б. Не 4300, а всего тыщу. 4300 там максимальный гонорар, а эта Кирстен была не на лучшем счету. Кстати, думаю, теперь она стоит штук десять.
А. Теперь она бросит этим заниматься! Она певица с прекрасными данными, а телом вынуждена была подторговывать, чтобы снять клип. Это везде так делается. Она теперь раскрутится круче Моники Левински.
Б. Она сказала, что переживает «очень трудное время»...
А. Ну так еще бы! Ее обесчестил подлый коррупционеришка, прихоти которого она вынуждена была удовлетворять в День святого Валентина…
Б. Слушай, Андреева, я вообще не понимаю, что ты так на него взъелась? Что, госчиновник не имеет права отдохнуть на стороне?!
А. Нет! Не имеет! Власть налагает определенные обязательства… ограничения… Даже пресса налагает, вообще любая публичность! А если ты губернатор главного штата, самого вообще крутого, который лицо страны, – то ты либо спи с женой…
Б. ...которой под пятьдесят…
А. Либо мастурбируй в уборной, если так приспичило! Нельзя одновременно быть губернатором штата и клиентом шлюхи. Даже не шлюхи, даже с сотрудницей своего аппарата нельзя обжиматься, потому что ты эталон для граждан!
Б. Граждане тоже не должны обжиматься?
А. В идеале они должны обжиматься с женами.
Б. Это значит быть идеалом ханжества, Андреева.
А. Быков! Ты оправдываешь его, что ли?!
Б. Но за что-то ведь выбрали его?
А. Дураки были, вот и выбрали. Зато теперь он вылетел в отставку с волчьим билетом. А нечего девочкам восемьдесят штук перечислять из налоговых денег!
Б. Может, он личные перечислял?
А. Он же не магнат, не бизнесмен, он бывший прокурор и губернатор, а значит, его содержит государство.
Б. Ты понимаешь, Ир… Я совершенно не хочу быть адвокатом дьявола, потому что, судя по всему, он действительно скотина та еще. Но просто праведный гнев американского общества мне не очень понятен. И восторг нашей прессы – вот, у них губернатор с проституткой развлекался! – особенно странен. Я примерно себе представляю, как развлекаются наши губернаторы.
А. Откуда?
Б. Что я, по регионам не езжу? С людьми не разговариваю? Сейчас все это позакрытей, чем в девяностые… Я тебе напомню историю про генпрокурора Скуратова, ты ребенком была, можешь не помнить: его не просто поймали на проститутке – человек, похожий на него и тоже картавящий, сразу с двумя упражнялся. И до сих пор утверждает, что это был не он, так что я делаю оговорку: не он, похожий! Я свечку не держал. Но проблема-то вот в чем: увидели мы это вовсе не тогда, когда он реально развлекся с двумя проститутками. Он бы и с пятью мог развлекаться, если бы делал все как надо. Но он стал копать под кого не надо, и мы увидели это порно. Я считаю, что Скуратов был плохой генпрокурор, с преступностью боролся избирательно, возмечтал о политкарьере, в общем, не ангел, но это мое частное мнение. Проблема в том, что нравственность этих людей становится темой публичного обсуждения только тогда, когда они наступают кому-то на хвост.

А. Это у нас так, Дим! Но в Штатах…
Б. А что в Штатах? Ты думаешь, Кеннет Старр копал под Клинтона просто так? Без всякой подоплеки? А что, сам Кеннет Старр никогда не изменял жене? Я тебя умоляю! Стивен Кинг – не зря любимый автор всей нашей семьи – тогда сказал: давайте оценивать, какой он президент. А не то, с кем он там и когда баловался сигарой. Сама виновата, трепалась много. И где она сейчас, кстати, эта Моника? Я бы тоже, честно говоря, предпочел оценить, какой он губернатор, этот Спитцер. И я знаю, что в той самой своей речи, произнесенной, кстати, в присутствии не только двух собак, но и трех дочерей,  он сказал: «Нью-Йорк, как Рип Ван Винкль, проспал несколько десятилетий. Надо его реформировать». При нем впервые дошли до миллиарда расходы на образование. Он дал большие деньги на медицину. А имя он себе сделал как прокурор, между прочим, не на борьбе с проституцией, как ты говоришь и как у нас пишут, а на расследовании коррупции Уолл-стрита, на спекуляциях быков, если быть точным. Он стал выкачивать из некоторых людей деньги на развитие города, вот мы и читаем про его общение с этой девушкой – надо признаться, очень аппетитной, метр шестьдесят два, большие красивые сиськи и сорок семь кило весу…
А. Но если ты выбиваешь деньги на медицину и образование, ты тем более обязан быть безупречен! Посмотри на наших: у меня куча претензий к нынешнему российскому руководству. Но ведут они себя пристойно, нет? Ни на кого ничего не появилось… Хотя я, если честно, задаюсь вопросом: как они разряжают сексуальное напряжение? Должны же быть какие-то специальные элитные агентства, какие-то особые люди, очень засекреченные…
Б. Да вот то-то меня и смущает, Ир: очень засекреченные. Прикинь, если бы такое разоблачение случилось с кем-то из наших первых лиц, меня бы это даже тронуло. Все-таки что-то человеческое. Любовь, девочки, то, се… Я бы не был в такой уж претензии, что они тратят на это деньги налогоплательщиков: в конце концов, налогоплательщики им платят за то, чтобы они хорошо функционировали. А если им для нормального функционирования нужно трахнуть молодую и красивую? Меня то и пугает, что им, кажется, не очень это нужно. Они все кончают от других каких-то вещей – от сознания полномочий или от вида денег.
А. Ну хорошо. Что бы ты, вот лично ты, сделал с этим любвеобильным Спитцером, если бы от тебя зависело решение его судьбы?
Б. Я-то? Послал бы его работать в Россию. Это и ему наказание, и России преимущество – пусть у нас будет хоть один нормальный политик, который любит это дело и притом намерен развивать образование.