В нас стреляли с двух метров

– Как самочувствие?
– Я-то ничего. А вот нашему оператору Леониду Лосеву, который получил два сквозных ранения, сделали серьезную операцию: взяли артерию из одной части тела и пересадили в руку. Наш контуженый звукооператор Игорь Уклеин целый день спит под капельницей.
Лежим пока в одной палате и ждем возможности вернуться домой.
– Не изменилось ваше отношение к Грузии?
– Мне звонили из Пекина Вася Кикнадзе (гендиректор канала «Спорт»), Коля Сванидзе. Но мой главный семейный вопрос, который даже войну и ранение на второй план отодвинул – вернется ли нянечка моих детей Виктория Адриашвили. Сейчас она на Украине и говорит, что боится теперь ехать в Россию. Это моя личная трагедия: дети ее обожают. И мы ее любим и зовем обратно. Она для нас родной человек, нам все равно, Адриашвили у нее фамилия или Петрова.
– Что успели снять до ранения?
– Первый день – продвижение техники в Южную Осетию. Эта съемка есть, она никуда не делась. Я вообще за всю свою журналистскую жизнь не стер ни одного кадра. Потом сосредоточение сил в районе Джавы – населенного пункта, превратившегося в перевалочную базу. Зафиксировали на камеру нанесение удара по Джаве грузинской авиации и его последствия. Затем мы переместились наверх, на позиции нашей артиллерии. Я присутствовал при принятии решения командующим генералом Хрулевым: отправить колонны в город, где их разобьют, и стать виновным в смерти большого количества солдат и офицеров или простоять здесь и прослыть трусом.
Хрулев, я считаю, поступил как настоящий мужик: сел в одну из штурмующих колонн, в которой оказались и мы, руководил боем, был серьезно ранен. Правда, глупо называть это штурмом. Разве можно представить, что колонна из 42 машин сумеет овладеть городом, переполненным грузинскими военными? Но нужен был такой отвлекающий удар, чтобы отвлечь на себя часть сил, которые терзали наш миротворческий батальон.
– Как вы попали в засаду?
– Мы смяли первый рубеж грузинской обороны. Они побежали, оставив танки. Мне это показалось удивительным, и я сразу понял, что политморсос (политика морального состояния) у «товарищей» подкачала. Но вскоре они поняли, что их больше, и устроили засаду. Это был ближний бой, огонь по колонне велся с 80–100 метров с трех сторон. Потом мы спешились, и наши солдаты вступили в бой с грузинскими спецназовцами, которые были в двух-пяти метрах от нас.
Они сидели в кустах опавших роз и были совершенно неразличимы. Колонна наша понесла тяжелые потери, но по-другому и быть не могло…
– Правду говорят о зверствах нападавших?
– Все видели, как грузинская сторона добивала раненых солдат. И то, что танки давили пожилых женщин с малыми детьми на руках.
– Почему же телеканалы не показывают шокирующие кадры?
– Послушайте, это будут смотреть наши дети. Если мы можем обойтись без изуродованных и сожженных тел, так и надо делать.
А потом, мы должны быть аккуратными – это может отразиться на грузинах, которые живут в России. Это же наши люди. Все наладится. Информационный занавес, который существует в Тбилиси, все равно будет преодолен. И люди поймут, кто вел их гордый красивый народ к катастрофе.
– Говорят еще о военной цензуре.
– Понимаете, если ты назвался крутым парнем, бери камеру и езжай туда, где все происходит. В противном случае ты стоишь на бугорке и говоришь: «Вот у меня за спиной сейчас что-то дымится». Этот бред даже информационной атакой не является – так, просто некомпетентность.
С нами было всего два журналиста – из «МК» и «КП». Они могли сидеть в безопасности в Джаве, ловить свидетелей, писать рассказики. Потом подойти ко мне с бутылочкой водки: «Сань, расскажи, как все было».
– Но конкуренцию каналов на войне отрицать не станете?
– Она существует всегда. Мы все дружим – Антон Степаненко, Руслан Гусаров. Но чтобы я вышел и стал в состоянии эйфории раздавать кадры «Первому каналу», НТВ? Да такого никогда не будет. Не отдам!