Роль секса в снятии стресса
Наши эротические обозреватели А (Ирина Андреева) и Б (Дмитрий Быков) обсуждают сложную проблему – роль секса в снятии стресса.
Лучшее средство от стресса сложно придумать
Сегодня наши эротические обозреватели А (Ирина Андреева) и Б (Дмитрий Быков) обсуждают сложную проблему – роль секса в снятии стресса.
Развлечься в застрявшем лифте
А. (хохоча): Быков, глянь, какая ерунда тут написана!
Б.: В последний раз ты так ржала, когда прочла, что женский оргазм – выдумка масс-медиа.
А.: На этот раз они выдумали круче. Они пишут, что если в экстремальных обстоятельствах заняться сексом, то страх уходит, а жизненные силы удесятеряются!
Б.: Ты можешь сколько угодно издеваться, но это как раз чистая правда.
А.: Быков… Ты маленький, что ли? Если в каких-то обстоятельствах можно заняться сексом, то они уже не экстремальные. Я бы даже дала такое определение экстремальных обстоятельств: так называются обстоятельства, в которых не до секса.
Б.: Таких обстоятельств не бывает, кроме бессознательного состояния. То-то и оно, что новейшая психология предлагает актуализировать секс всегда, когда трудно.
А.: Ты-то что знаешь о современной психологии?
Б.: Читал, слышал… Есть целый способ лечения аэрофобии. Знаешь, что это такое? Страх полетов. Так вот, есть специальная техника, когда психолог заставляет любовницу летать с мужиком, если он, допустим, боится взлета. И подробно ей объясняет, как себя вести. Надо зайти в кабинку и там… это.
А.: На взлете пристегиваться надо, скажи это твоему психологу.
Б.: Знаешь, есть такие, которые не могут пристегиваться. Они вообще сидят все белые от паники и зубы стискивают. Так вот, отвлечь в такое время – хоть ты мужик, хоть баба – может только секс. Мощнейшее отвлекающее средство вообще.
А.: Знаешь, Быков, не мне тебе рассказывать, но у женщин-то это ладно, еще сработает. А вот у вас может не сработать, поскольку есть ситуации, в которых элементарно не встанет.
Б.: Во-первых, это тоже неплохо, потому что тогда потенциальный аэрофоб забеспокоится, что у него не стоит, и отвлечется от страха перед полетом. А во-вторых, Андреева, вы очень все-таки преувеличиваете эту проблему. Если партнерша правильная, то все, как правило, будет ОК даже в самолете.
А.: У тебя есть опыт?
Б.: У меня нет, но вот у Золя в романе «Жерминаль» описано, что двое – юноша и девушка – оказались засыпаны в шахте и все у них получилось. Делать-то больше нечего было.
А.: Мне это больше всего напоминает одну серию из «Масяни», где – помнишь? – они с Хрюнделем в лифте застряли. И там Хрюндель канючит: Масяня, Масянечка, давай трахнемся, надо же как-то себя развлечь…
Б.: Совершенно верно. И уверяю тебя, это самое лучшее занятие до тех пор, пока их оттуда не вытащат. Знаешь, есть даже термин специальный – «стрекс». Обозначает стрессовый секс в ситуации, когда ничто больше не помогает. Иногда больным прописывают. И сам я, знаешь, сколько раз проверял: лежишь иногда со страшного похмелья (это давно было, теперь-то я не пью), представишь что-нибудь этакое или посмотришь… или даже попробуешь, если любимая рядом… и как-то, знаешь, оттягивает.
А.: Нет, все-таки вы, кобели, совершенно неправильно устроены. Вы об этом думаете всегда, вас ничто другое не интересует. У вас бомбы над головой будут рваться, а вы будете лезть. Не понимаю я эту подлую вашу породу. Вот я, когда у меня страдания или когда я даже сильно влюблена – совершенно об этом думать не могу. Душа не тем занята. А вы готовы в это плюхнуться с любой высоты…
Последний секс Помпей
Б.: Но это чушь, Андреева! Подумай: в Помпеях нашли пару, которая в самый момент землетрясения и извержения как раз этим самым и занималась!
А.: Извержением?
Б.: Ага, только другим. А ведь уже третий день, как трясло, и все уже догадывались, что в принципе кранты. Но вот они, понимаешь, снимали стресс именно так, и это не худшая смерть, я тебе скажу!
А.: А как их… ну… в какой позе их нашли?
Б.: В обычной. Все как у современных людей. Съезди в Помпеи, там показывают.
А.: Понимаешь, мне в этом видится не то чтобы изврат, а какое-то… глобальное неуважение к серьезности момента. Вот, помнишь, у Феррери в «Большой жратве» – он умирает, а она его при этом обслуживает?
Б.: Помню, конечно. Причем умирает он от обжорства. Это метафора общества потребления.
А.: Вот! Так и тут – какой-то триумф потребления. В экстремальных обстоятельствах надо думать либо о том, как спастись, либо, если уж никак не спасешься, о вечном. Прощения там просить, готовить душу к последнему путешествию… А ты предлагаешь спасаться физиологией, вот что самое тошнотворное.
Выжила, потому что любила
Б.: Ну, уж от тебя, Андреева, я такого ханжества не ожидал. Секс – это совсем не физиология, или, вернее, он к ней не сводится. Секс – это все-таки высшая форма общения, когда уже и слов не надо. Выше – только совместное творчество, что, кстати, иногда неплохо совмещается с сексом. И когда это происходит – а это занятие очень живое, витальное, энергичное, – наблюдается и колоссальный приток жизненных сил!
А.: Ага. И Ди Каприо спасается с «Титаника».
Б.: А что ты шутишь? Так и было! Она почему выжила? Потому что была влюблена!
А.: Понимаешь, в стрессе, в кризисе нужна максимальная концентрация, наибольшее напряжение интеллекта там и всех сил. А секс – он, конечно, витальное дело, но голову, извини, сносит напрочь…
Б.: Андреева! Ну откуда такие сведения? У кого ее в принципе нет, тому и в сексе сносит, а кто умный – у того она активизируется по-страшному. Даже у Пастернака есть: «Как в неге прояснялась мысль. Безукоризненно, как стон». Ясно же, какая там нега! И скажу тебе честно, лучшие сюжеты приходят именно в это время.
Занятие для разведки
А.: Вообще, знаешь, у Асадова в стихах был такой сюжет. Как сейчас помню, «Баллада о любви и ненависти». Там, короче, полярный летчик пропал во льдах. И надо, чтоб он оттуда вылез. Установили с ним связь, привели жену… И вдруг жена, к удивлению командования, говорит: а я тебя больше не люблю, я с другим, и пока ты там подыхаешь во льдах, мы построим прекрасную семью. И он, знаешь, так обозлился, что выполз из льдов, и она ему призналась, что все натрындела для его спасения. Объятия, слезы, аплодисменты. Так я вот к чему: ненависть действительно помогает выползти из любого экстрима. Но чтобы любовь…
Б.: А кто тебе сказал, Андреева, что секс – это только любовь? Это довольно страшное занятие вообще-то. «И роковое их слиянье, и поединок роковой»... Тут тебе и ненависть, и жажда подчинить, и соперничество, и некоторые ваши сестры любят, чтобы их даже слегка прикусывали, постегивали…
А.: Знаешь, Быков… Ты так сейчас интересно про это рассказывал… Я даже, кажется, поняла смысл выражения «С этим я бы пошла в разведку».
Б.: Ну так за чем дело
стало?
А.: Только в разведке, Быков. Только в разведке.
Сегодня наши эротические обозреватели А (Ирина Андреева) и Б (Дмитрий Быков) обсуждают сложную проблему – роль секса в снятии стресса.
Развлечься в застрявшем лифте
А. (хохоча): Быков, глянь, какая ерунда тут написана!
Б.: В последний раз ты так ржала, когда прочла, что женский оргазм – выдумка масс-медиа.
А.: На этот раз они выдумали круче. Они пишут, что если в экстремальных обстоятельствах заняться сексом, то страх уходит, а жизненные силы удесятеряются!
Б.: Ты можешь сколько угодно издеваться, но это как раз чистая правда.
А.: Быков… Ты маленький, что ли? Если в каких-то обстоятельствах можно заняться сексом, то они уже не экстремальные. Я бы даже дала такое определение экстремальных обстоятельств: так называются обстоятельства, в которых не до секса.
Б.: Таких обстоятельств не бывает, кроме бессознательного состояния. То-то и оно, что новейшая психология предлагает актуализировать секс всегда, когда трудно.
А.: Ты-то что знаешь о современной психологии?
Б.: Читал, слышал… Есть целый способ лечения аэрофобии. Знаешь, что это такое? Страх полетов. Так вот, есть специальная техника, когда психолог заставляет любовницу летать с мужиком, если он, допустим, боится взлета. И подробно ей объясняет, как себя вести. Надо зайти в кабинку и там… это.
А.: На взлете пристегиваться надо, скажи это твоему психологу.
Б.: Знаешь, есть такие, которые не могут пристегиваться. Они вообще сидят все белые от паники и зубы стискивают. Так вот, отвлечь в такое время – хоть ты мужик, хоть баба – может только секс. Мощнейшее отвлекающее средство вообще.
А.: Знаешь, Быков, не мне тебе рассказывать, но у женщин-то это ладно, еще сработает. А вот у вас может не сработать, поскольку есть ситуации, в которых элементарно не встанет.
Б.: Во-первых, это тоже неплохо, потому что тогда потенциальный аэрофоб забеспокоится, что у него не стоит, и отвлечется от страха перед полетом. А во-вторых, Андреева, вы очень все-таки преувеличиваете эту проблему. Если партнерша правильная, то все, как правило, будет ОК даже в самолете.
А.: У тебя есть опыт?
Б.: У меня нет, но вот у Золя в романе «Жерминаль» описано, что двое – юноша и девушка – оказались засыпаны в шахте и все у них получилось. Делать-то больше нечего было.
А.: Мне это больше всего напоминает одну серию из «Масяни», где – помнишь? – они с Хрюнделем в лифте застряли. И там Хрюндель канючит: Масяня, Масянечка, давай трахнемся, надо же как-то себя развлечь…
Б.: Совершенно верно. И уверяю тебя, это самое лучшее занятие до тех пор, пока их оттуда не вытащат. Знаешь, есть даже термин специальный – «стрекс». Обозначает стрессовый секс в ситуации, когда ничто больше не помогает. Иногда больным прописывают. И сам я, знаешь, сколько раз проверял: лежишь иногда со страшного похмелья (это давно было, теперь-то я не пью), представишь что-нибудь этакое или посмотришь… или даже попробуешь, если любимая рядом… и как-то, знаешь, оттягивает.
А.: Нет, все-таки вы, кобели, совершенно неправильно устроены. Вы об этом думаете всегда, вас ничто другое не интересует. У вас бомбы над головой будут рваться, а вы будете лезть. Не понимаю я эту подлую вашу породу. Вот я, когда у меня страдания или когда я даже сильно влюблена – совершенно об этом думать не могу. Душа не тем занята. А вы готовы в это плюхнуться с любой высоты…
Последний секс Помпей
Б.: Но это чушь, Андреева! Подумай: в Помпеях нашли пару, которая в самый момент землетрясения и извержения как раз этим самым и занималась!
А.: Извержением?
Б.: Ага, только другим. А ведь уже третий день, как трясло, и все уже догадывались, что в принципе кранты. Но вот они, понимаешь, снимали стресс именно так, и это не худшая смерть, я тебе скажу!
А.: А как их… ну… в какой позе их нашли?
Б.: В обычной. Все как у современных людей. Съезди в Помпеи, там показывают.
А.: Понимаешь, мне в этом видится не то чтобы изврат, а какое-то… глобальное неуважение к серьезности момента. Вот, помнишь, у Феррери в «Большой жратве» – он умирает, а она его при этом обслуживает?
Б.: Помню, конечно. Причем умирает он от обжорства. Это метафора общества потребления.
А.: Вот! Так и тут – какой-то триумф потребления. В экстремальных обстоятельствах надо думать либо о том, как спастись, либо, если уж никак не спасешься, о вечном. Прощения там просить, готовить душу к последнему путешествию… А ты предлагаешь спасаться физиологией, вот что самое тошнотворное.
Выжила, потому что любила
Б.: Ну, уж от тебя, Андреева, я такого ханжества не ожидал. Секс – это совсем не физиология, или, вернее, он к ней не сводится. Секс – это все-таки высшая форма общения, когда уже и слов не надо. Выше – только совместное творчество, что, кстати, иногда неплохо совмещается с сексом. И когда это происходит – а это занятие очень живое, витальное, энергичное, – наблюдается и колоссальный приток жизненных сил!
А.: Ага. И Ди Каприо спасается с «Титаника».
Б.: А что ты шутишь? Так и было! Она почему выжила? Потому что была влюблена!
А.: Понимаешь, в стрессе, в кризисе нужна максимальная концентрация, наибольшее напряжение интеллекта там и всех сил. А секс – он, конечно, витальное дело, но голову, извини, сносит напрочь…
Б.: Андреева! Ну откуда такие сведения? У кого ее в принципе нет, тому и в сексе сносит, а кто умный – у того она активизируется по-страшному. Даже у Пастернака есть: «Как в неге прояснялась мысль. Безукоризненно, как стон». Ясно же, какая там нега! И скажу тебе честно, лучшие сюжеты приходят именно в это время.
Занятие для разведки
А.: Вообще, знаешь, у Асадова в стихах был такой сюжет. Как сейчас помню, «Баллада о любви и ненависти». Там, короче, полярный летчик пропал во льдах. И надо, чтоб он оттуда вылез. Установили с ним связь, привели жену… И вдруг жена, к удивлению командования, говорит: а я тебя больше не люблю, я с другим, и пока ты там подыхаешь во льдах, мы построим прекрасную семью. И он, знаешь, так обозлился, что выполз из льдов, и она ему призналась, что все натрындела для его спасения. Объятия, слезы, аплодисменты. Так я вот к чему: ненависть действительно помогает выползти из любого экстрима. Но чтобы любовь…
Б.: А кто тебе сказал, Андреева, что секс – это только любовь? Это довольно страшное занятие вообще-то. «И роковое их слиянье, и поединок роковой»... Тут тебе и ненависть, и жажда подчинить, и соперничество, и некоторые ваши сестры любят, чтобы их даже слегка прикусывали, постегивали…
А.: Знаешь, Быков… Ты так сейчас интересно про это рассказывал… Я даже, кажется, поняла смысл выражения «С этим я бы пошла в разведку».
Б.: Ну так за чем дело
стало?
А.: Только в разведке, Быков. Только в разведке.
