Александр Серов: Моей «Мадонне» чуть-чуть за двадцать

Александр знает, как порадовать женщин. А если и пропадал, то все больше на гастролях, которые расписаны на месяцы вперед. Для нас, однако, окошко в плотном графике нашлось. О нынешней жизни певца божественной «Мадонны» – из первых уст.

Когда в деревне появился телевизор, все смотрели «Голубой огонек»

– В своих интервью вы говорили, что наелись славы. Мол, гоняться за ней – удел молодых.
– Слава – да, удел молодых. Хотя ощущения от нее опасные. Тут главное, чтобы крыша не поехала. Крыша – я имею в виду голова.

– Хотите сказать, вас минула звездная болезнь?
– Все зависит от характера человека. У меня он непростой. Возможно, кому-то я казался даже жестким человеком. За глаза меня еще называли хмурым. Все потому, что не было улыбки на лице. Я и сейчас, и тогда говорил: не улыбаюсь оттого, что все время собой недоволен и именно это написано на моей физиономии. Но меня как тогда, так и сейчас никто не слышит. Многих коллег это раздражает, они считают, что я себя неправильно веду.

– А кто же правильно себя ведет?
– Две мегаличности – Лещенко и Кобзон. У них нет врагов. Они образованные, правильные люди, вошедшие на эстраду и знавшие, что хотят. А я все-таки музыкант, человек импровизации. Вот эта музыкальность мне все время и мешала.

– Молодые артисты вас не раздражают?
– Меня раздражает в артисте надменность. И это так надоело! Жить в состоянии сдержанности, как бы не скомпрометировать себя или не сказать лишнего. Так много напускного, притворного, особенно когда идут съемки или большие сборные концерты. Все ходят мимо и как-то странно смотрят друг на друга… Хотя команда, выплывшая на эстраду за последние 10 лет, другая. Менее чувствительная, менее эмоциональная, менее душевная, менее ответственная. И более прагматичная. Как ни странно, но именно ею с утра до ночи телезрителей прессингует телевизор. Да и радио не отстает. И это плохо отражается на людях старшего поколения.

– Но на тех же сборных концертах отлично уживаются и молодежь, и Кобзон.
– Потому что он – мэтр, мастер с колоссальным опытом. Иосифу Давыдовичу 70 лет, но он для меня современный человек. Даже 20-летнего парня сможет проконсультировать по любому вопросу. Кстати, в последнее время на эстраде все чаще стали вспоминать творчество именно мэтров – Шульженко, Утесова, Зыкину.

– Теперь модно делать ремиксы на старое. Глядишь, и до Утесова руки дойдут?
– Я не знаю, кто и что будет делать, но нельзя к классикам относиться пренебрежительно. Да, это советское время, но творчеству никакие времена не страшны, как бы пафосно это ни звучало. Я сам десятилетним пацаном слушал Зыкину – «Течет река Волга» и мурлыкал вместе с ней. Вы знаете, когда у нас в деревне появился телевизор, единственная программа, которую все ждали с нетерпением, была «Голубой огонек». Ведь там пела Зыкина! А сейчас на «огоньки» ее не зовут. Да и не только ее. У меня лежит два отснятых концерта. Один был в «России», другой – в Кремле. Если хоть какой-то поставят в прайм-тайм, многие вопросы тут же снимутся. Но меня боятся.

– Кто? Руководство каналов?
– Конечно.

– Почему?
– А зачем я им нужен? Я буду менять вкус народа.

– То есть будет видно, кто профессионал, а кто – мимо про­ходил?
– Я не хочу этого сказать. Но как бы телевидение ни насаждало безвкусицу, решение, кого слушать, всегда принимает народ. Извините за нескромность, но утверждать это я могу потому, что до сих пор собираю трехтысячные залы. Кстати, вы не первая, Зоя, кто задает мне вопрос: «Почему вас нет на экране?» В январе мой сольный концерт прокрутили по американскому кабельному каналу. Америка, Канада, Израиль, Германия. Много звонков от соотечественников было после. Так вот, почему-то американцы заинтересовались Серовым, а наши нет. Это пока мне понять трудно.

– А может, вы недоговариваете что-то и просто поругались с кем-то из больших телебоссов?
– Нет, никакой ругани не было. Я им не нужен. Слишком правильный человек. Им нужна какая-то неправильность. Хоть прическа, хоть серьга в носу. Это теперь называется фишка. А я не такой. Без серьги. И прическу не меняю 20 с лишним лет. Как тут быть?

– Одним словом, вы – неформат.
– Гениальное определение.

На тусовки я не ходок 

– В 1984 году Шаинский в журнале «Кругозор» написал про вас лестный отзыв, тем самым дал свою рекомендацию.
– Откуда вы это помните? Действительно, была такая голубая гибкая пластинка в журнале и на ней две песни Крутого.

– Приятно было прочесть о себе добрые слова от известного композитора?
– Да что вы, конечно! Ведь я еще был никто и звать никак. В 1984 году, в застойное время, попасть в «Кругозор» – это было счастье. Но даже эта публикация тогда еще не была бомбой. Вот когда «Мадонна» вышла, вот это – да!

– Кстати, песне «Мадонна» уже 22 года. За это время она вам не надоела?
– Надоела, как любому певцу, поющему не один год одну и ту же песню. Порой открывать рот тошно, и от песни аллергия, но работа есть работа. Любой артист вам так же ответит.

– Игорь Крутой как начинает зазывать вас на «Новую волну», так каждый раз пьет корвалол. Это правда, что с вами очень трудно договориться?
– Бывает и такое. Я, конечно, Игорю благодарен за то, что он меня каждый год приглашает в Юрмалу. Это очень помпезное мероприятие, с телевизионной трансляцией и так далее. Но в силу того, что у меня активная гастрольная жизнь, просто не срасталось. Графики не совпадали.

– Вы какой-то совсем не публичный человек. На тусовки не ходок, на кинопремьерах вас не встретишь. Как-то неграмотно себя ведете, не в духе времени…
– Да, не люблю я пиариться. Я немножко замкнутый человек. Пытаюсь в этом замкнутом пространстве найти какую-то радость и равновесие. Сделать это непросто. Мало того что есть свои творческие трудности, у меня большие проблемы в личной жизни. В такой обстановке ощущение эйфории от успеха или позитив от внимания публики уходит на второй план. Я слишком эмоциональный и романтичный человек, и проблемы меня сильно грузят.

– И что за проблемы в семье?
– Не буду их расшифровывать. Коротко скажу так: если ты мужчина, должен держать удар судьбы. Я держу. Пока сил хватает.

– Александр, а как же в такой ситуации вы релаксируете? Что доставляет радость?
– Хорошее, доброе слово – радость. Собаки. У меня их три – здоровый пес полуовчарка-полудворняга со странным именем Банан и два американских кокера. Потреплешь их за ухом – и все отрицательное тут же уходит. Люблю заниматься тюнингом автомобилей. А еще люблю поехать в лесную чащу и просто побродить там. Любой человек в моем возрасте тянется к одиночеству, побыть ближе к природе, послушать пение птиц. Меня это радует и настраивает на хорошую волну.

Смеяться над геями немодно

– Можно нескромный вопрос? Что вы нажили за свой успех?
– Слово «нажил» не понимаю.

– В материальном плане.
– Вы имеете в виду дома, машины, золото, бриллианты? Могу сказать только одно: я не бедный человек. 25 лет на эстраде. 22 года в ранге гастролера, поэтому любой работающий артист, который прошел такой путь, конечно, обязан что-то нажить. Ведь молодость – это средство, чтобы обеспечить себе старость.

– Вы обеспечили?
– О чем мы говорим?.. Богатства у Абрамовича, Березовского. Какое богатство может быть у артиста против Миллера? Ну какой я богатый человек, смешно ведь!

– Вы из столицы перебрались жить за город. Стали, так сказать, деревенским жителем…
– Понятие «деревенский житель» сейчас сильно изменилось. Если раньше ты говорил, что деревенский, некоторые, услыхав это, ёжились. А сейчас многие мечтают окунуться в такую жизнь – завести кур, коз, коров. У меня, правда, дома нет живности, а вот у соседей есть коза и корова.

– Случаем не на Рублевке живете? Есть такая большая деревня класса люкс…
– Нет, у нас поселок, где живут небедные, но и богатых нет. Средний класс, короче. Огороды с морковкой, редиской, укропом, картошкой. Вы-то, наверное, выросли в городе, а я житель деревенский. Мой теперешний дом – сплошные ассоциации с моим босоногим детством. Я пока сам ничего не выращиваю, но очень хочу заняться, да и площади позволяют. Это будет моим запасным вариантом на случай безработицы.

– Сейчас модно участвовать в разных телепроектах в цирке, на льду.
– Приглашали меня неоднократно. И на лед, и в суперстары, но они просили, чтобы я пел «Мадонну» и «Я люблю тебя до слез». Ну, ребята! При всем уважении не могу я быть певцом одной песни на таких проектах. Я буду петь только новое. «Нет, новое нам не надо», – ответили мне. «Извините, тогда я не пойду». Я не против старых песен в концерте, но у меня много новых песен. Вы прокрутите их один раз, и они раскрутятся. Но им это не надо. Зачем им нужно, чтобы я заработал лишние баллы и, не дай бог, лишние деньги. И такая позиция существует по отношению ко многим моим коллегам.

– А как вы относитесь к такому количеству геев на эстраде?
– Про этих людей уже даже немодно говорить. Как я могу относиться, если с 1983 года работал в варьете, в котором было много разных мальчиков и предводительствовал у них Борис Михайлович Моисеев? Он руководил балетом. Мы с ним до сих пор общаемся. Ну что на эту тему говорить. И так все ясно как божий день. Они существуют сами по себе, мы – сами по себе. Но! Талант этих людей очевиден.

– Вам кто-нибудь симпатичен из молодых артистов?
– Они все до такой степени похожи друг на друга, что не могу кого-то выделить. Из коллег уважаю Колю Носкова. Это глубокий певец, с философским осмыслением текстов и музыки. Ничего лишнего.

– А у вас никогда не было учеников?
– Нет. Хотя стоп! У меня работают на концертах молодые певицы Юля и Каролина. Для них раскрутка в телевизоре – это все ерунда. Выйти на моего зрителя, в моем концерте – вот это достижение для начинающего артиста. Я не в плане пафоса так говорю, а как наставник – ставлю задачу, и девочки пробивают этот зал. Они пока неизвестные, но со своим шармом, скромностью, этикой. Что важно для исполнителя.

– Где вы их нашли?
– Да что, сейчас трудно найти талантливых девчонок? Вон сколько безработных! Кто-то сам, кто-то по знакомству, кого-то привели.

Могу по-мужски кричать о любви

– Человека с именем всегда окружает много людей. Но есть ли среди них настоящие друзья, которые не кинут в период бесславия и так далее? Например, всем известно, что Игорь Крутой – ваш старый друг. Как-никак вместе начинали.
– Действительно, с Игорем Крутым мы давно дружим. Некоторые желтые газеты нас пытались даже рассорить. Но не тут-то было. Ведь настоящих друзей немного. С ними я перезваниваюсь, а вот встречаемся редко. Всё от загруженности. Я музыкант, аранжировщик и еще тащу бремя певца. Нет стабильности в расписании, есть некий артистический хаос.

– А паразитирующих на знакомстве с вами хватает?
– Не наблюдаю. Стараюсь вовремя отойти от подозрительных лиц. С возрастом мы становимся немного мистиками. Такая позиция не дает вальяжности чувств, эмоциональной разнузданности, небрежности.

– Как-то вы сказали о себе, что вы настоящий мужик…
– Я сказал такое? Не может быть! Это нескромно. Другое дело, у меня мужское начало, мужской образ. Что ж в этом плохого? Могу по-мужски кричать о любви. Если пою «Я люблю тебя до слез», то могу вот так вонзить кулак в воздух, чтобы люди ощутили силу и мощь певца, который что-то хочет выразить в тот самый момент. И если бы было что-то не так, люди бы давно сказали: «Да уберите этот нафталин!» Значит, что-то осталось во мне. Может, потому, что я не притворяюсь и не обманываю своего зрителя, не играю с ним в пиар.