Вождь поневоле

Оппозиция уверена (или хочет внушить это Медведеву), что президент у нас – самостоятельный политик, что он недоволен работой правительства, но связан по рукам и ногам и способен лишь «подавать сигналы», как он сам это называет. Мол, я под контролем, сами видите, но в душе я ваш и хочу добра; публика радостно ловит эти полунамеки – или кивает просто так, подбадривая не столько Медведева, сколько себя.

Конечно, у него нет никаких супердемократических убеждений. Конечно, он симпатизирует Путину и боится его. Конечно, он типичный аппаратчик, выросший в подчинении и оглядке, нормальный администратор, за год решительно ничем не отметившийся на президентском посту, кроме войны с Грузией, инспирированной вдобавок не им. Так что надеяться на его добрую волю совершенно бессмысленно. Другое дело, что самим ходом вещей он вытесняется в нишу оппозиционера на троне и рано или поздно будет обречен не просто дистанцироваться от Путина, но низринуть его: это не личная позиция президента России, но логика его элементарного выживания. В чем в чем, а в этом аппаратном выживании он знает толк.

И вот он ищет форматы для трансляции «сигналов»: встречается с Евгением Ревенко и дает ему подробное, успокаивающее интервью с человеческим лицом, попутно выгораживая Кудрина, ненавидимого силовиками. Осторожно проговаривается в речах и на встречах, что все чиновники, независимо от ранга, будут отвечать за ошибки и невыполнение президентской воли… Словом, трещина змеится полным ходом – но беда опять в том, что на роль ликвидатора пирамиды выбран человек, демонтирующий путинскую псевдоимперию не потому, что она неэффективна, а потому, что иначе демонтирован будет он сам. Возможно, вместе с институтом президентства. Этого нынешний обитатель Кремля очень не хочет – опять-таки не по причине свободолюбия, а потому, что тогда ему придется в лучшем случае поехать послом в ближнее СНГ.

А вы спрашиваете, как это получается, что у нас каждый следующий хуже предыдущего. Вот так и получается, любуйтесь, все наглядно. Человек берет власть, по византийской логике превращается в диктатора и ставит вместо себя «пустое место». А потом «пустое место» опрокидывает его на первом же ухабе, и это называется свободой. После чего свободе опять приходится отмываться лет пятьдесят – до следующей диктатуры.