Кира Прошутинская: По-глупому на рожон не лезу

– Как вы отважились дать слово зрителям, которые в других ток-шоу только хлопают глазами и в ладоши?
– Само название программы диктует содержание – хочет знать народ, а не только я. Для меня важно, чтобы зрители, во-первых, не были просто массовкой. Во-вторых, чтобы это были вменяемые люди, а не маргиналы. И в‑третьих, чтобы им тема была действительно интересна. Я очень благодарна нашим редакторам, работающим с гостями, которые выполняют эти мои пожелания.
– Где вы находите таких умных людей? Посмотришь Малаховых – их публика, как с другой планеты.
– Сначала на трибунах сидели наши знакомые, потом знакомые знакомых и т.д. К тому же у нас есть обратная связь. После каждой передачи люди звонят, наш редактор обязательно с ними разговаривает и решает, кого стоит пригласить. «Народ хочет знать» – одна из немногих программ, если не единственная, где мнение людей что-то значит. И часто народ оказывается на уровне, а то и выше наших экспертов и оппонентов.
– Вы никогда не чувствовали, что мужчины-эксперты, обсуждая тему, смотрят на вас снисходительно?
– Во-первых, я не делаю вид, что все знаю. И я готовлюсь к программам, поэтому, мне кажется, не выгляжу беспомощно.
– Большая проблема подобных программ – поиск новых лиц. Соловьев оправдывает свою обойму персонажей тем, что «таков состав Госдумы».
– Я согласна с Володей. Харизматичных телевизионных людей – необязательно умных, но интересных зрителю – не так много. Звучит цинично, но с профессиональной точки зрения верно. И есть несколько человек, которых, как я считаю, мы открыли для других каналов. Кого – не скажу. А то решат, что врём. Не буду нарываться.
– Вы тогда были в отъезде, но все-таки как получилось, что в одной из программ от Делягина остались одни ножки? (верхнюю часть туловища эксперта и все его слова кто-то вырезал.)
– Вообще-то в то время я была не в отъезде, а в больнице, но мне все равно ничего не сказали. Это был действительно неприятный момент. Надеюсь, в первый и последний раз.
– Не первый: еще одну программу с участием Владимира Рыжкова вообще сняли с эфира...
– Честно говоря, безумно обидно. Мне вообще обидно, когда не доверяют разумности журналистов. Я ведь человек, который по-глупому на рожон не лезет. Мне кажется, после наших программ никто на баррикады не пойдет. Чем более объективный разговор, чем больше точек зрения, тем меньше потом вопросов.
– Вы входили в состав Академии российского телевидения, ваш супруг (президент АТВ Анатолий Малкин) был ее вице-президентом. Как оцениваете нынешнюю ситуацию в «ТЭФИ»?
– Мы первыми вышли из состава учредителей, и это говорит о многом. Мне кажется, академия не выполняет свою задачу, она не управляет сообществом. Есть и моменты этические. Например, то, что происходит на НТВ, для меня – запредельный уровень. И это никоим образом не обсуждается, не регулируется. Совместная выработка этики, поддержка настоящего ТВ, а не лицензионного, поиски самобытных вещей – все это, я считаю, задачи академии. А не раздача статуэток Орфея с разорванным сердцем, которые попадают, как правило, в одни и те же руки. Я не понимаю, по какому принципу вручаются награды. Даже за исполнение главных ролей.
– Вы имеете в виду Заворотнюк?
– Да, я это все не понимаю.
– Есть повод для создания альтернативной академии?
– Думаю, это произойдет. Мы с удовольствием присоединимся, если увидим, что есть сила, которая думает о будущем российского телевидения.
– И кто бы мог ее возглавить? Все те же лица?
– Если одни и те же люди возглавляют разные каналы, организации, это не значит, что они самые лучшие. Просто есть обойма. Но не всегда побеждают самые сильные – бывает, что и самые ловкие.
– Думаете, идею с общественными советами на ТВ доведут до ума?
– Я не верю в общаки. Я человек конкретных дел. Когда увижу, что собирается делать совет, кто в него войдет, тогда скажу. Но то, что происходящее надо урезонивать, бесспорно.