Дмитрий Нагиев: Оставаться секс-символом и в 40

Китаянка встала передо мной на колени
– Дмитрий, но ведь не только вы в «Больших гонках» с первого сезона?
– Не только. Некоторые участвуют в соревнованиях с первого сезона. Это в основном спортсмены. Чтобы победила команда, играют не только медийные люди, а еще и те, кто может действительно по-настоящему бороться. Кто? Ясно – известные спортсмены. А вот среди актеров, певцов, политиков таких немного. Вот братья Запашные – здоровые спортивные парни . А еще, увы, – по пальцам пересчитать.
– Как французы, на чьей территории делается проект, относятся к русским?
– Достаточно сдержанно. Потому что российская делегация не перестает преподносить сюрпризы. Приехавшие в первый раз, надышавшись морским воздухом Ниццы, как правило, весело проводят вечера. С утра некоторым приходится тяжко. Французы этого не понимают.
– Вы на съемках ограничиваете себя ролью комментатора или выполняете и функции психолога?
– Это происходит невольно. Поскольку я единственный, кто всегда на передовой. Из всех ведущих только я комментирую происходящее, находясь на площадке – остальные объявляют конкурс и уходят. А потом они или кто-то другой озвучивают программу, сидя в студии… Я вытащил китайскую девочку, когда она упала и сломала позвоночник. Китайские врачи и спортсмены подбежали только секунд через 30. За эти 30 секунд она провалилась бы глубже между бассейном и лестницей, если бы я не успел вытащить ее в тот момент, когда она, сложившись пополам, уже сползала вниз… Эти полминуты, возможно, спасли ей жизнь. Не хвастаюсь, но в этом году она приехала и встала передо мной на колени.
Что касается других аспектов, то бывает, что тренер и капитан не могут докричаться до участника – их не подпускают близко. Мне же в силу роли и доверия со стороны организаторов удается подобраться… И я, загораживая своим тщедушным телом камеры всех стран, которые снимают проект (и они уже на это плюнули), перекрикиваю нашим спортсменам пожелания тренера и капитанов.

Премии пока обходят стороной
– Сегодня вы от многих предложений отказываетесь. А самые успешные ваши проекты – спектакль «Кыся», программы «Осторожно, модерн!» и «Большие гонки» – долгоиграющие. У вас чутье на однодневки?
– Одного голливудского актера как-то тоже спросили про чутье. Он ответил: «Это вы спрашиваете меня? Человека, отказавшегося от Индианы Джонса?» В свое время я отказался от «Турецкого гамбита» – ткнул пальцем в небо. Конечно, надо было соглашаться. Поэтому то, о чем вы говорите, – может, просто работоспособность? Я пытаюсь анализировать: может, я выдергиваю своим присутствием проект? Из семи лет существования пять лет «Кыся» является самым кассовым спектаклем в 150-миллионной стране. Такого не было нигде и никогда. Не «один из», а самый прибыльный. Успех пришел благодаря тому, что это «Кыся»? Или из-за актерского состава? Я склонен думать, что все-таки благодаря последнему.
– Почему, по-вашему, театральные премии упорно обходят «Кысю»?
– Не знаю. У меня вообще никаких отечественных премий нет: ни кинематографических, ни театральных, ни телевизионных. У народа и академиков разные кумиры. Работая на дециметровом канале, я состязался в рейтингах с новостями на федеральных кнопках. С программой «Окна» на ТНТ я давал долю под 50. Этого пока никто не повторил.
Тогда некто из академиков «ТЭФИ» (знаю, кто именно, но называть не стану) сказал, что убийство тоже может давать большие цифры, но это, мол, не значит, что за убийство надо вручать премию… Я не думаю, что это равнозначные вещи. Что касается «Гонок», программа имеет высокие рейтинги, каждый раз мы входим в номинацию, но никаких призов не берем.
Театральные же премии, как правило, получают те спектакли, о которых массовый зритель не слышит. Знаете, есть программы-посиделки: «Театр + TV», например. Они не имеют никаких цифр, но долго живут в эфире. Хотя актеры там собираются чисто для себя. Вот я не работаю для себя. Я не настолько гениален, как поэт Хлебников, который писал свои стихи и скидывал их в корзину или клал в стол. Мне интересно, чтобы меня видели люди. Жаль, конечно, что пока нет наград… Но я думаю, что мои премии еще впереди.

Над нарциссизмом работаю
– Однако ваш дебют в кино в 1998-м в роли чеченского боевика у Невзорова в «Чистилище» не прошел незамеченным…
– Ну да, после того как я за эту работу получил приз в Каннах, как лучший актер в разделе «Особый взгляд», и стал почетным гражданином Чечни, ударил кризис. Два года я не имел работы. Потом все как-то нормализовалось, пришло телевидение, программы «Однажды вечером», «Осторожно, модерн!» Моя актерская карьера притормозилась. После программы «Окна» режиссеры говорили: «Очень талантливый парень. Но приглашать его, пожалуй, не будем».
Сейчас кинематограф, скрипя, постанывая, начал разворачиваться в мою сторону. Не лицом – полубоком. По итогам последних двух месяцев я из неформата вошел в десятку самых снимающихся актеров страны. Шесть картин за год. Я очень рад этому обстоятельству, поскольку по профессии все-таки не шоу-мен и не телеведущий, я актер театра и кино.
– Объясните тогда, зачем согласились на роль автоугонщика в новом сериале «ГИБДД и т.д.» – прямо скажем, не Иуда в «Мастере и Маргарите». Друзья или гонорар?
– Давайте не будем перечеркивать слово «гонорар». Он есть. И если кто-то из артистов скажет вам, что снимается для самореализации, значит, врет. Актеры зарабатывают на жизнь профессией, я не исключение.
И потом, мне было интересно посмотреть на сериальную кухню – и я убедился, что это тяжелейший хлеб. Параллельно с этой работой я снялся в 48-серийном «Городе соблазнов» в роли убийцы, «Самом лучшем фильме-2», в котором изобразил трех тоже далеко не положительных героев, и «Возвращении мушкетеров», где сыграл капитана гвардейцев Леона, убивающего этих самых мушкетеров.
– Редкие же сволочи эти ваши герои.
– Мне как-то позвонил Валерий Тодоровский и спросил: «Ты себя позиционируешь так?» Я ответил: «Нет, Валерий Петрович, так меня видят режиссеры». Но и я пока не хочу отказываться от амплуа негодяя.
Вчера приехал с озера Селигер, где снимался в фильме о заблудившихся в лесу девушках, которые натыкаются на маньяка. Причем не простого маньяка, а маньячину. Он пытает девушек, закрыв их в сторожке. И даже такую роль я делаю честно, оправдывая своего героя. Я наснимал 250 серий «Прапорщика Задова» – я могу себе позволить пострадать и попугать.
– Видели пародию на себя в «Большой разнице»?
– Да, очень хорошо сделано.
– Не задел нарциссизм, возведенный в степень?
– Я думаю, раз на него обращают внимание пародисты, он как минимум есть. И даже разговаривая с вами, я сижу в темных очках, чтобы нравиться. Значит, надо либо с этим бороться, либо делать это тоньше. В этом направлении я сейчас и работаю…

С Яковлевой играем 60-летних любовников
– У вас бывают дни, когда не нужно никуда идти?
– Да. Хотел сказать: «Вот, например, завтра», а потом вспомнил, что завтра я иду на пробы на одну из главных ролей к Владимиру Бортко. Но для меня это выходной, не работа, а так – поточить лясы. Сейчас свободных дней немного, но они есть. Я в эти дни хожу в спортзал, ковыряю в носу не торопясь, а с расстановкой, гуляю с собачкой и предаюсь лежанию на диване.
– Не секрет, что с партнерами по «Каменской» у вас были поначалу непростые отношения.
– Это было очень давно, и мы с Леной Яковлевой уже забыли об этом (в одном из интервью Яковлева назвала Нагиева циркачом, он ее в ответ – пожилой актрисой. – Авт.). И сейчас, за день до того, как уехать на озеро Селигер, я снимался в картине «Катя», где мы с Леной Яковлевой играем любовников. Причем нам обоим по 60 лет. Для меня это тяжелейший грим…
Жизнь расставила все по местам. Лена из лучших актрис
XX столетия для меня вдруг перешла в разряд друзей, хотя ни я, ни она в друзья не набивались. Так получилось. Пусть нечасто, но даже до фильма «Катя» мы созванивались, поздравляли друг друга. Она меня с днем рождения, я ее – с язвой…
– Для вас конфликт – способ существования? Вот и актеры из «Мушкетеров» говорят, что с вами было нелегко установить контакт.
– Я не конфликтую – я не иду на контакт. Это разные вещи. Я не участвую в посиделках, в еженощных пьянках.
Просто так я не скандалю. Но если мне якобы для утепления приносят кальсоны с желтым пятном впереди – как поддевку, я их могу засунуть в рот тому, кто принес. Я не капризен – я требователен. Все мои желания написаны в райдере, он никакой, посредственный. Как говорил Шерлок Холмс, «кусок хлеба и чистый воротничок» – всё.

Шмотье сына выводит из себя
– Вас в детстве выгнали из спортивной секции «за текущие сопли», исключили с первого курса «за бездарность»…
– Не исключили, мастер сказал: «Димочка, если не придешь 1 сентября, я тебя пойму». Я провел лето в мучениях и в назначенный день, естественно, приперся. Потом ни словом, ни делом он никогда не дал понять, что помнит об этом. Владимир Викторович Петров умер совсем недавно в возрасте 82 лет. Мы похоронили его год назад. До последнего, когда его спрашивали, каким был Нагиев, он говорил: «С первого курса звезды с неба хватал». Я звонил ему: «Мастер, зачем вы врете? Вы же мне все нервы истрепали, пытаясь выгнать». Не помнит. Так же, как я ничего плохого не помню. Даже про армию.
– Были люди, которые вам помогали?
– Много их было. А сейчас мне помогает директор Андрей Марков. Мы с ним старожилы – 12 лет вместе. Нет дня, чтобы мы не созвонились. Он за кадром, но всегда в моей жизни. Он назначает мои гонорары, забирает большой кусок денег. Но без него не было бы, вероятно, ни ролей, ни квартир, ни пароходов. Наверняка, как и я, он злопыхает, но ни разу я не видел его «крысящим» деньги. Да и он не может упрекнуть меня в жульничестве. Это очень важно.
– Продолжаете брать сына на съемки, программы?
– Небольшое уточнение – я очень редко даю интервью. И с момента, когда я говорил о Кирилле в последней беседе, маленькая умница выросла. Сейчас он учится уже на втором курсе.
– Театрального?
– Да, Школы-студии МХАТ. Поэтому говорить о том, что я его беру, смешно. Его уже начинают приглашать на съемки. Пока, наверное, не за недюжинный талант, а за красивые глаза и фамилию… Но лиха беда – начало.
– Его начало похоже на ваше?
– Совершенно иное. Я его стараюсь не баловать. Но то, что имеет он и что имел я – несопоставимо. Мне даже нечего было надеть. Количество его шмотья не лезет ни в какие ворота! Поскольку в Москве мы живем вместе, периодически я не выдерживаю и ору, чтобы он сегодня же собрал свое тряпье и перевез в общагу.
– Для вас сегодня важно поддерживать статус секс-символа или можете без него обойтись?
– Не могу отказаться. Как на словах, так и на деле пытаюсь поддерживать этот образ. Может быть, теперь это нужно мне скорее не как актеру, а как человеку, которому уже в районе сорока. Наступает момент, когда ты начинаешь скрипеть, тужиться и изображать, что еще ого-го… залечивая геморрой.
– Но женского внимания меньше не становится?
– Когда я чесал по клубам, меня одолевали лишь 15-летние девочки. Сейчас к ним прибавились мамы и зачастую бабушки. Женщинам «за» уже не стыдно быть моими поклонницами. Тем, кому «до» – еще не стыдно, поскольку какие-то крохи молодости на мне виднеются. У меня сейчас такой хороший возраст, когда и нашим, и вашим.
– Но большинству нужен Нагиев-образ, а не человек.
– Все пишут, что им интересен мой внутренний мир. «Так хочется с тобой поговорить», – молвит она, стоя передо мной в чулках, на каблуках и подчеркивая грудь. Все говорят, что на первом месте для них стоят мои глубокие душевные метания.
– После ваших интервью ощущение такое: идут годы, возникают новые роли, делаются приобретения, но слова «карабкаюсь», «цепляюсь» из речи не исчезают. Надеетесь когда-то прийти к мечте?
– Это невозможно. Нет ориентиров, дойдя до которых думаешь: «Вот и всё, можно остановиться».
Я продолжаю карабкаться. Может, это кокетство уходящей молодости. Не хочу расшифровывать. Но так я выражаю свое внутреннее ощущение.