Народу не снести двоих?

Предыдущим подарком некоторые считают ситуацию с Южной Осетией в августе прошлого года, однако она была чересчур двусмысленной: даже на фоне Саакашвили российский режим никак не выглядит стопроцентно белоснежным. Кризис – круче: ясно, по крайней мере, что мы не сами его развязали.

Пока, однако, величие Медведева выглядит сомнительным. Куда вероятнее распад всей российской политической системы на первом же серьезном ухабе, и вовсе не потому, что дуумвират неустойчив как таковой. Он устойчив, а если рухнет – то в полном составе, да и вообще ахиллесова пята нынешней власти совсем в другом месте. Большую часть своего правления Владимир Путин (а впоследствии – и его преемник) рулил так, словно не в России находится. Словно досталась ему в управление какая-то необыкновенно стабильная страна вроде Швейцарии. Это при гарантированном процветании возможен политический цинизм, размывающий население, исподволь лишающий его души, а значит, и смысла. А для преодоления кризисов нужен идеализм – сильнейший допинг. Что и показала Америка, выбрав Обаму. Пока не видно толком, какой из него президент. Видно – какой символ. С этим порядок.

Путинско-медведевская Россия плоха не тем, что в ней сырьевая недиверсифицированная экономика, отсутствуют политические свободы и плохо борются с монополиями. Она даже и не коррупцией плоха. Все это было и, кажется, будет. Серьезней полный внешнеполитический провал, приведший к изоляции под лозунгом «поднятия с колен». Но и это не главная беда – плавали, знаем. Главная проблема заключалась именно в чудовищном, небывалом цинизме, из-за которого и анекдоты перестали рассказывать: анекдот возникает ведь там, где есть государственное лицемерие. А тут его не было – голый прагматизм. По-чекистски. Вместо какого-никакого фасада, сколько-нибудь продуманной витрины – произносимое на голубом глазу «ну да, и что?» Да, мы такие. Мы даже не пытаемся создать видимость правосудия, свобод, идеологии. Мы назвали свое нежелание развиваться и меняться «суверенной демократией». Никто не имеет права нас учить. Все так, как было, и всегда будет так. И любая попытка критиковать существующий порядок вещей называется или русофобией, или вмешательством в наши внутренние дела. Наше право быть такими обеспечено нефтью и газом, которые суть наши единственные союзники. А все, кто пытается нам тут напоминать о правилах поведения за столом, пусть смотрят в собственную тарелку, у них там тоже кровавая пища.

Но что дальше?

Наиболее вероятный прогноз выглядит по-русски парадоксальным и вполне убедительным: тандему ничто не угрожает по факту, но зависеть от него будет в лучшем случае только его личная

безопасность. Если кризис заставит население немного соображать, оно в ближайшие 2–3 года вырастит социально ориентированную оппозицию, в которой не будет никого из засвеченных лиц. Если этого не произойдет, продолжится тихое гниение, которое за десять лет приведет к распаду России и прекращению ее истории как таковой.
Ничего другого, сколько ни вглядывайся, не видно.