Дмитрий Марьянов: Я дерусь не только в кино, но и в жизни

Кто бы мог подумать, что актер с репутацией мачо Дмитрий Марьянов панически боится смерти, а в детстве обладал крайне противным голосом, который был неприятен даже родному отцу? Однако это так, в чем и признался «ЖГ» сам Дмитрий.

Хочу знать, что на том свете

– Вы производите впечатление человека, который ничего не боится.
– Обманчивое впечатление. Ничего не боятся только идиоты. Или, как говорит один мой друг, не боятся только мертвые. Я боюсь очень многого – я же нормальный живой человек.
– Чего же страшитесь больше всего? Смерти? Одиночества?
– О, ну и вопросики у вас. А вы сами смерти не боитесь?
– Не знаю. Не задумывалась.
– А вот у меня иногда доходит до паники. Начинаешь думать о смерти, понимаешь, что многое в жизни сделал неправильно. Не так, как надо бы… Не хочется с этим грузом попадать на тот свет. Хочется исправить хотя бы то, что возможно. Думаю, у меня еще есть время на исправление каких-то ошибок.
– Неужели верите, что после смерти что-то есть?
– Моя мама умерла два года назад. За несколько минут перед тем, как уйти, она сказала: «Пусть у вас все будет хорошо». И навсегда закрыла глаза. При этом у нее было удивительно спокойное лицо. Такое ощущение, что она увидела: у ее родных и близких действительно все будет хорошо. Но что она на самом деле видела в тот момент? Хотелось бы знать.

Волчица чуть не оторвала самое дорогое

– В фильме «Мираж» вам довелось сниматься с настоящей львицей. Встречаться с хищником в кино для вас, конечно, не впервой?
– На съемках фильма «Главный калибр» пришлось драться с волчицей. Собака бешеная – дури столько в ней! По сценарию она должна была подбежать ко мне и вроде как схватить за руку. Ее несколько дней перед съемками не кормили, чтобы захват получился натуральнее. Я держал в руке мясо, чтобы не видно было в кадре. Когда волчица летела на меня с безумным оскалом, меня охватывал даже не страх, а панический ужас. А потом я должен был с ней еще и бороться. Режиссер говорит: ты ее под себя подомни – вроде как твоя победа. Я не самый слабый человек в мире, но с огромным трудом это проделал. Вернулся домой со съемок, снял штаны – а у меня в районе паха четыре кровавые полосы. Вот, думаю, кто увидит, скажу, что подрался с волчицей – ведь не поверят.
– Каким вы были в детстве?
– Недавно ездил к папе на дачу, и мы с ним вспоминали, каким я был. Папа, например, вспоминал, что у меня был ужасный голос. Чуть что не по мне, я тут же начинал орать. Как-то меня в язык укусила оса – кажется, я ел арбуз и не заметил сидящее на мякоти насекомое. У папы три дня был праздник. Потому что язык у меня распух и я не мог разговаривать эти три дня (улыбается). Я был очень шумным, крикливым.

Пью, но не до неадеквата

– В себе нынешнем что-то хотели бы исправить?
– Нет. Мне в себе все нравится. Знаю, что вспыльчивый. Могу вспылить не по делу. Но если понимаю, что был не прав, всегда прошу извинения.
– Ударить человека, если он не прав,  можете?
– По всякому бывает (улыбается). Многое зависит от стадии опьянения (тут мой собеседник показывает крепкий кулак правой руки со шрамами). А вы думали, я только в кино кулаками машу? В жизни тоже.
– Звездная болезнь вас хотя бы миновала?
– Говорят, я сложный человек. Потому что после съемок могу подойти и сказать режиссеру и оператору: «Ребята, а вы знаете, что эти кадры у вас не смонтируются? Вы неправильно делаете». Мало кому понравятся подобные замечания.
– Есть ли у вас вредные привычки?
– Могу выпить. Даже, наверное, люблю это дело – под шашлык, с хорошей закуской, в хорошей компании. Но я умею себя контролировать. Вовремя понимаю: хорош, хватит. Если выпью еще – буду неадекватен. Поэтому отставляю стакан и отправляюсь на боковую.