Андрей Макаревич: Не надо из протеста делать профессию

23 апреля в Третьяковской галерее на Крымском валу откроется его выставка портретов под названием «Анатомия памяти». По перепутьям различных дорог своей памяти Андрей Вадимович согласился побродить вместе с «Собеседником».

Весной мне хорошо!

– Бильярдная для интервью – отличное местечко.
– Я здесь бываю часто… иногда вдруг в делах в середине дня оказывается окно, тогда на часик-полтора заезжаю сюда. Во-первых, люблю бильярд, во-вторых, это закрытый клуб и здесь всегда только свои люди, а в-третьих, здесь очень удобно беседовать с журналистами.
– Часто даете интервью?
– Стараюсь редко. Вот я сейчас думаю: и почему я вам не отказал?
– Ярмольник как-то сказал, что вам завидует: у Макаревича всегда нет времени. Он даже считает вас счастливым человеком.
– Я об этом не думаю. Хотя, если проанализировать, скорее да, чем нет. А насчет времени… так у Ярмольника его тоже не слишком много.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– С «Оркестром креольского танго» записали диск «Штандер». По-моему, удачно. 10 апреля будет концерт во МХАТе. 23 апреля в Третьяковке открывается выставка. Мы с художником Андреем Белле сделали, по-моему, очень интересную серию работ. Портреты, 12 картин, выполнены в довольно сложной технике. И поскольку Третьяковка – это в принципе «выше только небо», то уж очень хочется выглядеть там достойно.
– На свой 50-летний юбилей вы тоже писали портреты. Тогда это были 50 женщин. Это все были ваши знакомые женщины?
– Совсем не обязательно. Просто мне было 50 лет, а выставку надо было как-то назвать. Кстати, там было не 50 работ, а значительно больше.
– Весна вас вдохновляет?
– Весной я себя замечательно чувствую. И очень не люблю осень.
– «Оркестр креольского танго» и «Машина времени» – это два разных настроения?
– Абсолютно. Разные музыкальные направления, разное звучание. И по сегодняшнему ощущению жизни мне ближе креольцы. «Машина» мне дорога, но в ней есть ностальгический элемент. На концертах люди вспоминают мелодии, написанные 25–30 лет назад. Мне кажется, песня так долго жить не должна. Это противоестественно.
– Четверть века назад «КП» опубликовала знаковую статью «Рагу из Синей птицы», речь шла о группе «Машина времени». Писали, что артисты надуманно играют в пессимизм, что рок-группа декларирует с эстрады равнодушие и безысходность. Писалось еще и о том, что любой бард, способный купить гитару бу, может исполнить что-нибудь похожее. И вот в этом году 1 апреля на старую статью пришел еще и отклик из якобы эстонского фан-клуба «Машины времени», в котором крайне возмущены этим наездом. Пошутили ребята…
– Ну да, очень смешно… Вообще-то тогда – 11 апреля 1982 года – это все не шуточки были. Была разгромная статья, которая сильно осложнила нам жизнь. В лучших традициях партийно-комсомольской прессы, с оргвыводами и т.п.
– Буквально вчера прослушала вашу старую песню «Рассмеши меня, Петросян». Мне было смешно и в то же время очень грустно.
– Песня о том, что человечество стремительно глупеет. За последние годы это приобрело свойства геометрической прогрессии. И во многом здесь виноваты пресса, телевидение и агрессивная реклама, которая сознательно рассчитывает на самый низкий уровень. Людей заваливают готовыми ответами. Поэтому оперативная способность мозга, ориентированная на решение задач, отмирает. Это довольно грустно.
– Да бог с ней, с рекламой, один «Дом-2» чего стоит!
– «Дом-2» – это вообще крайний случай. Как-то разговаривал с Костей Эрнстом на тему того, что нечего смотреть. И он сказал: «А ты понимаешь, что телевидение вообще не для тебя делается?»
– И для кого же?
– Для среднестатистического гражданина, от которого, как он считает, я отличаюсь в лучшую сторону. А я не думаю, что один такой гениальный. Нормальных людей значительно больше. Но почему-то они обделены. Поэтому я смотрю Discovery и
Animal Planet.
– А сами почему не возвращаетесь на центральное телевидение, не поднимаете его уровень?
– Я пока не могу придумать программу, которая была бы одинаково интересна мне и давала бы высокий рейтинг.
– Фильмы о подводном мире – разве не та самая программа?
– Кстати, в июне поеду снимать подход косяков сардин к берегам Южной Африки. Будет жутковатый природный пир. Сардин собираются есть в это время все крупные хищники: и акулы, и дельфины, и киты, и бакланы. Зрелище захватывающее. Торжество жизни и смерти. Будем все это снимать и считать, что это такой отдых.

Обижать не надо даже гитару

– Правда, что в детстве, стараясь быть похожим на Пола Маккартни, вы надевали резиновую шапочку и в ней спали, чтобы кудряшки разгладить?
– Это было в восьмом классе! Я еще мылом голову мазал. Но вы себе просто не представляете глубину и степень массового сумасшествия относительно «Битлз» в те годы. Все были на них совершенно помешаны.
– А ваши дети сегодня чем увлечены, они взрослые ведь уже?
– Да не очень взрослые. Младшей 8 лет, старшей – 33, среднему – 20.
Младшей купил гитару. Ей этого очень хотелось. Посмотрим, продлится у нее этот интерес или иссякнет. Заставлять никого не буду.
– У вас самого есть любимая гитара?
– У меня их много и все любимые. Гитары – очень ревнивые существа. Одну любимую даже в мыслях нельзя выбирать. Остальные тут же начинают обижаться. Гитара может упасть, расколоться, треснуть, перестать звучать.
Мы вообще живем в мире, который нами процентов на семьдесят еще не изучен. Мы пользуемся электричеством, но до конца не знаем, что это такое. А что такое телепатия? В мире надо быть осмотрительным и стараться никого не обижать, даже гитару.
– Вы умеете угадывать мысли?
– Я занимался этим в молодые годы – очень интересовал гипноз. В школе ставили эксперименты. Но я этим давно не занимаюсь, а тут, как в любом деле, нужна тренировка.
– Слышала, что вы с друзьями однажды подняли бокалы, выпили и… остановили ураган!
–  Мы воспользовались методом, который я открыл много лет назад. Это метод исправлять погоду путем концентрирования своего сознания и внимания. И этому усилию очень помогает выпивание. Тост – это же мистическая штука! Нас было человек девяносто. Мы выпили всё саке, которое было на острове. С нами были ребята из Discovery, которые снимали подводный мир, несколько местных японцев, какая-то стриптизерша из бара. Мы угощали всех и объясняли японцам на пальцах: видите ураган? Он вам нужен? Нет. Тогда надо пить. Выпили, и наутро ураган стих. Синоптики с извинениями сообщили, что впервые за 15 лет ошиблись.
– Умер Егор Летов. Много мнений по поводу его смерти. Слышала такую версию: он умер, потому что иссякла музыка. Творец включен в некий метафизический поток. Как только он перестает его слышать, то умирает.
– Так было у Блока, у Маяковского. Красивая теория. Но дело в том, что я с Летовым не был знаком. И его музыка – это не мое.
– А про метафизический поток что скажете, слышите ритм?
– Во всяком случае, некоторые песни приходят в настолько готовом виде, что ты допускаешь: так оно и есть. Они где-то уже существуют. И просто в какой-то момент устанавливается связь между тобой и тем местом, где они уже есть. В альбоме «Штандер» есть песня, которая вся целиком мне пришла во сне – от начала до конца. Я успел проснуться и записать ее. Она называется «Вот шхуна покидает…»
– Вы написали несколько строк предисловия к книге «Немец» Юрия Костина. Имеете к книге какое-то отношение?
– Юра мой друг. Кроме того, тема действительно страшно интересная. Я некоторое время назад интересовался историей «Аненэрбе», о которой он пишет. Собирался снимать фильм. Загадочная, мистическая
эсэсовская организация, про которую ходит очень много слухов. В Крыму мы нашли опытный госпиталь, где, судя по всему, немцы хотели вывести новую породу – сверхчеловека. Специалист, который занимался раскопками, рассказывал, что в немецких захоронениях находил очень странные вещи. Следы каких-то операций, не связанных с ранениями. Какие-то кристаллы. Но фильм я так и не снял. Прошла пара лет, и вот Юра на эту тему написал книгу.
– В своей книге «Занимательная наркология» вы упомянули, что единственный человек из ваших знакомых, кто умеет искусно смешивать алкогольные напитки и при этом утром не страдать от похмелья – Борис Гребенщиков. В самом деле?
– Да, было так. Но сейчас БГ уже восемь месяцев, как вообще не пьет.
– Здоровье бережет?
– Он говорит, что вдруг понял – ничего принципиально нового алкоголь привнести в его жизнь не может. Все состояния ему известны. А повторений он не любит.
– Может, он наркоман теперь?!
– Нет. Зачем? Ему страшно интересно оставаться трезвым. Я его периодически встречаю и говорю: «Борь, не надоело еще?» – «Нет, – отвечает. – Пока очень интересно».
– А вы выпивать не бросили еще?
– Делаю это не по-свински, но достаточно постоянно.
– Если говорить о сегодняшних молодых и талантливых, на самом деле все так темно? Или что-то появляется?
– Во-первых, я не настолько знаком со всем, что происходит, чтобы делать какие-либо заключения. Но вообще мы – это то, что мы едим. А то, чем нас кормят в плане музыки в последнее время – такое дерьмо, что вряд ли на нем вырастут цветы.
– Бывают же какие-то удобрения...
– Удобрения – это хорошо. Но все-таки надо что-то и посадить.

Медведев – адекватный человек

– Расскажите, откуда вы знаете Медведева, говорят, вы с ним встречались и даже дружны? Вот и на Васильевском спуске сразу после выборов выступили.
– С Медведевым мы виделись всего-то два раза в жизни. А к власти я отношусь совершенно нормально. Как бы это ни изумляло какую-то часть моих поклонников. Я просто не люблю, когда из протеста делают профессию. Это еще хуже, чем профессиональный патриотизм. Таким людям важно быть против и не важно – против чего. Наверное, в 19 лет это возможно, но после сорока довольно странно. Представьте себе ситуацию: тебе не нравятся существующая власть и существующий строй. И ты не можешь высказать свои возражения, но направляешь свои действия, свои песни на то, чтобы эта система лопнула. И вот она лопается при твоем непосредственном участии. Меняется в корне. Я что, должен на следующий день начать воевать с новой системой? Но я за нее бился! Если бы, не дай бог, на президентских выборах победил Жириновский или Зюганов, то я был бы на «Марше несогласных».
– Новый президент слывет либералом. Это в самом деле так? Кстати, расскажите, вы при каких обстоятельствах встречались?
– Один раз это была частная, совершенно случайная встреча. А второй раз мы были где-то в Сибири. Отстраивали звук для концерта, репетировали, он заехал. Говорит: «Проезжал мимо и зашел на пять минут». Я ему предлагаю: «Оставайтесь на концерт». А он: «Не могу, график, мы улетаем в Красноярск». Мы сыграли для него песенку. Проверяя звук тем самым. Вот и все, что произошло. Медведев не говорит лозунгами, не фотографируется в профиль. Производит впечатление совершенно живого, нормального человека.
– Интеллигенция изначально должна быть в оппозиции к власти, держать дистанцию – вам не кажется?
– Почему?
– Потому что хоть кто-то в стране должен подвергать сомнению действия властей.
– Так подвергать сомнению и быть в оппозиции – это не совсем одно и то же. Пока он не совершил ни одного поступка, который бы вызвал у меня острое сомнение. Если же это произойдет, я об этом дам знать тут же.
– После выступления на Васильевском спуске на вас посыпались упреки…
– Ну да, что ты, Макар, прогнулся под изменчивый мир, ты продался неизвестно кому и неизвестно за что… А я считаю, наоборот, что как раз не прогнулся под мир. И не собираюсь прогибаться под мнение поклонников, которые за меня уже давным-давно решили, куда я должен ходить, что говорить, что не говорить. Я оставляю за собой право быть свободным человеком и поступать так, как мне подсказывают моя голова и моя душа в данную минуту.
– У вас много наград?
– Есть орден Почета, который всей «Машине времени» вручили, когда нам исполнилось 30 лет. Есть орден «За заслуги перед Отечеством», который мне дали, когда было пятьдесят. А вот куда их надевать? Лежат себе в коробочке. Понятно, что их надо нести на подушечках перед гробом покойного.
– А фразу, которую могли бы написать на своей могильной плите, вы уже придумали?
– Да. «Есть всякие штуки».
– Что вы имеете в виду?
– Потрясающее многообразие всего, что нас окружает!

вместо p.s.
Когда интервью уже было завизировано мэтром и готово к печати, в двух газетах появились сообщения о том, что Андрей Макаревич попал в больницу. Резко подскочило давление, сильные боли в области поясницы. В ходе обследования якобы выяснилось, что у музыканта проблемы с почками…
Как сообщил «Собеседнику» директор группы «Машина времени» Владимир Сапунов, все это неправда. Андрей Вадимович чувствует себя отлично и собирает чемоданы, чтобы ехать на гастроли в Киров. В больницу он заходил на плановое обследование, не более того.
Опровергает слухи и сам Макаревич. «Ну разве можно верить газетам? – поиронизировал музыкант в ответ на наш вопрос о болезни. – Я чувствую себя отлично и болеть не собираюсь!»
Вот уж действительно – «есть всякие штуки»!