Холодная война «Байкала» и колы

На вкус он, правда, отличался – был более кислым и пряным. Словом, экзотическим. На черной этикетке выделялся водоем в окружении зелени. Напиток назывался «Байкал». Он быстро стал безоговорочным лидером отечественного рынка безалкогольных напитков.


Оранжад не прижился

На фоне привычного дефицита выделиться было не так уж трудно. Старорежимные «Ситро» и «Дюшес», приторно-невнятные «Саяны» и «Буратино» были выдержаны примерно в одной вкусовой и цветовой гамме. Везде в избытке имелся лимон, несмотря на то, что «Дюшес» был и остается сортом груши. Дело не во вкусе и происхождении, а в символе. Слово «лимонад» означает «содовая с лимоном». Его привезли в Россию победители Наполеона, оставив французам взамен слово «бистро» (так хозяева парижских заведений усвоили команду «Быстро!»). Уже в 1810-е годы лимонад готовили в петербургских ресторанах a la carte, а потом и в простых трактирах. Оранжад – тот, что из апельсина – у нас не прижился. Возможно, дело в том, что «апельцын» считался более изысканным фруктом, чем лимон, и давить его на сок было кощунством. Не случайно в «Белом пуделе» Александра Куприна старый шарманщик Лодыжкин распространяется о волшебном юге – Сухум-Батум, пальмы-апельцыны, турки да черкесы, диковинный народ… В XX веке лимонад в России сделался общим термином, пусть и неофициальным. Так называли даже появившийся в 1980-е годы «Апельсиновый аромат» – ядовитое изделие Останкинского опытного завода безалкогольных напитков. Лимонад полагалось пить с мороженым. Желтое в стакане, белое в мисочке. Образы советского детства – милые и однообразные. Как тут не обратить внимание на новинку совсем другого цвета, запаха и вкуса!

Куда дели зверобой?

Официально напиток «Байкал» ведет свое происхождение с 1976 года. К этому времени относится регистрация соответствующего ГОСТа, согласно которому в состав напитка входят спиртовой настой зверобоя и солодкового корня, экстракт элеутерококка, а также эфирные масла – эвкалипта, лавра и неистребимого лимона. Бог весть, кто из нынешних конкурирующих наследников «того самого» «Байкала» придерживается этого состава в его идеальных пропорциях. Это не так уж и важно. Все, кто якобы помнит вкус «того» «Байкала», утверждают, что сейчас – всё не то. Даже славные напитки из Черноголовки, которые надо пить без остановки. Живучесть бренда не имеет отношения к существу товара. В свое время «Байкал» состоялся в качестве марки по одной простой причине – это был наш ответ заокеанской коле. Русское природное богатство против американской пустышки – воплощение потребительской цивилизации.

Советский народ, в подавляющем большинстве представленный населением города Москвы, впервые столкнулся с кока- и пепси-колой 24 июля 1959 года. Накануне вечером вице-президент США Ричард Никсон прилетел в аэропорт Внуково, чтобы вместе с Никитой Хрущевым открыть первую в своем роде Национальную выставку США в Москве. Этот жест либерализма со стороны советского правительства обошелся ему дорого. Наряду с Фестивалем молодежи и студентов 1957 года американская выставка продемонстрировала гражданам СССР, что на свете есть другая жизнь. На мгновение приоткрылась дверь в запретный мир, где ездили шикарные автомобили, магазины ломились от красочно упакованных товаров, а мужчины с сигарами в зубах ухаживали в барах за женщинами в откровенных нарядах.

В первый день, когда выставка работала для высоких гостей и зарубежных журналистов, Никита Сергеевич оказался у стенда компании «Пепсико», чей президент Дональд Кендалл был старым приятелем Ричарда Никсона. Пепси безуспешно конкурировала с кока-колой на американском рынке и была заинтересована в освоении новых земель. Если кока-кола приняла участие в московской выставке скорее для имиджа, то у Кендалла была разработана целая программа продвижения. В руке Хрущева оказался бумажный стаканчик с красно-синим логотипом. Стоя в жарком облаке софитов, советский лидер сравнивал пепси, сделанную в США, и пепси, изготовленную уже в Москве на специально привезенном оборудовании. «Московская пепси лучше вашей! – внезапно заулыбался Хрущев. – Попробуйте! Вот это – хорошая пепси-кола». Он сунул стаканчик в ближайший ряд, в котором топтались опытный пищевик Анастас Микоян и опасный выдвиженец Леонид Брежнев. Представители компании взревели от восторга. Мир обошли фотографии с подписью: «Хрущев стал общительнее. Ему помогла пепси». Экспансия колы на восток фактически началась. Правда, с опозданием – после смены власти и окончания оттепели приручали бунтующую Прагу. Было не до колы.

16 ноября 1972 года американская компания «Пепсико» обнародовала пресс-релиз, где говорилось, что в СССР планируется продавать напиток под названием пепси-кола. С 1973 по 1983 год в стране были построены линии по производству пепси в Москве, Ленинграде, Киеве, Новороссийске, Таллине и Ташкенте. Газированная вода с жженым сахаром и «секретным» экстрактом, поставлявшимся противникам по холодной войне в опечатанных емкостях по 8 л, била рекорды продаж. «Ром и пепси-кола – это все, что нужно звезде рок-н-ролла!» – пел Майк Науменко, лидер подпольной группы «Зоопарк». Молодежный андеграунд оценил усилия власти, собственноручно внедрившей чуждые символы в мир советского человека.


Напиток для любителей домашненького

Последствия этой внешне невинной сделки стали быстро проясняться даже в архаическом сознании руководства. Напиток «Байкал» был оперативно разработан во Всесоюзном НИИ пиво-безалкогольной промышленности (ВНИИ ПБП) в том же 1973 году, когда строились линии по лицензионному производству «американской мечты». Ответ опоздал и не выдержал конкуренции. «Байкал» был тоже в дефиците, но покупался не просто так, а потому что был «нашим» и «полезным». Шутники острили, что «Байкал» производит революцию сначала во рту, потом в желудке, а чуть погодя – в сознании. Иррациональная кола казалась вредоносной, тогда как «Байкал» – понятным и домашним.

«Байкал» силен своим локальным происхождением и влиянием. Ему чужды претензии на мировое господство. Для этого у него слишком конкретное имя. Кока-кола – игра звуков, пустая форма. Листья коки не имеют к ней никакого отношения, иначе ее действие было бы сравнимо со слабым раствором кокаина. Пылкие патриоты с этим как раз согласятся, но это, конечно, абсурд. В отличие от колы, «Байкал» продолжает претендовать на подлинность. Неспроста в Интернете можно встретить форумы, участники которых исступленно спорят о сравнительных достоинствах фирм «Бон Пуассон» и «Ах!», одна из которых якобы перебарщивает с хвойным ароматом. Если кола – это неразличимая обыденность, то «Байкал» – это праздник знатока и наша грядка с «домашней аптечкой». С ней и в холодной войне проиграть не страшно.