Михаил Козаков: Детьми и внуками я богаче, чем короли Шекспира

«Мой последний фильм в России не показали»

– Михаил Михайлович, вы производите впечатление разочарованного, несколько подуставшего человека. Неужели вас ничего уже не радует, не заводит, в конце концов, не злит?
– Просто я не очень хорошо сегодня выгляжу, а так все нормально. Ставлю спектакли, понемногу играю в фильмах. Правда, выбор стариковских ролей крайне скуден. Даже в самом страшном сне меня трудно представить в роли тракториста или так называемого нового русского.
– И чтобы заполнить пустоту, вы решили сняться в комедии «Любовь-морковь»?
– Я люблю молодежь, и меня привлек жанр фильма.
– А сами что-нибудь сейчас снимаете?
– Снимаю очень серьезное кино о трагических судьбах русских людей в эпоху тирании, о нашей, говоря словами Мандельштама, «свободе небывалой», то есть о надежде на грядущее царство свободы, которое в России что-то никак не наступит.
Мой последний художественный фильм «Очарование зла» (шесть серий), который прошел по всему миру и не был показан только в России, посвящен трагическим судьбам поэтессы Марины Цветаевой и двух ее любимых мужчин: мужа Сергея Эфрона и лирического героя ее великих творений – «Поэма Конца» и «Поэма Горы» – Константина Родзевича. Оба они оказались агентами НКВД… Я неоднократно обращался в различные инстанции с вопросом, почему запрещают показывать в России фильм о Цветаевой, на что всюду получал странный ответ: «Мы не обязаны вам ничего объяснять».
– Не секрет, что последней любовью Марины Цветаевой был поэт Арсений Тарковский, которого вы очень хорошо знали. Наверняка Тарковский рассказывал вам о своем романе с Цветаевой?
– Арсений Александрович был настоящим мужчиной и поэтому не распространялся о своих романах. Да у  него самого была удивительная судьба: фронтовик, потерявший на войне ногу, гражданин, никогда не уличенный в диссидентстве, но при этом его стихи было запрещено читать на радио.
– А с вами что за история приключилась, когда вам Пушкина читать запретили на юбилейном вечере канала «Культура»?
– Не запретили. Пушкина я прочитал: «Вот перешед чрез мост Кокушкин, опершись жопой о гранит, сам Александр Сергеич Пушкин с мосье Онегиным стоит…» Однако и мое выступление, и эти стихи, хотя ими завершался концерт, самым беспощадным образом вырезали из эфира.

Какая любовь без искренности?!

– Я знаю, что вы своим знакомым начинающим мемуаристам советуете писать о своей жизни, о любимых женщинах всю правду без утайки, в противном случае эта автобиография будет никому не интересна.
– Без искренности нет ни хорошего кино, ни театра, ни литературы, ни любви. Интересно, когда автор, творец выворачивает свою душу на-изнанку.
– Поделитесь своим пониманием любви, семейного счастья.
– Все мои попытки обрести семейное счастье и так хорошо известны. Мне понравились слова критика и театроведа Анатолия Смелянского, которые он сказал обо мне: «Детей и внуков у него больше, чем у шекспировского короля». Мои дети от первого брака – Катя и Кирилл всегда говорили о том, что не считали себя безотцовщиной. Не забываю я и остальных своих детей, хотя они и живут в других странах – в Грузии и в Израиле.
– Возможно, отец вы и хороший, а вот муж? Судя по вашим же «Воспоминаниям», со своей второй женой Медеей вы поступили, мягко говоря, жестоко – «ночью вышвырнул ее на улицу, а следом выбросил и ее дорогую шубу». Немудрено, что вам так хорошо удалось сыграть циничного и бессердечного Грига в фильме «Безымянная звезда».
– Когда снималась «Безы­мянная звезда», я уже был женат на другой женщине – Регине, с которой прожил 18 лет. У меня больше нет сил все это ворошить в своей памяти.
– Но наверняка, когда вы познакомились с Анной Ямпольской, вашей предпоследней законной женой, вам казалось, что наконец-то Дон Жуан нашел свою донну Анну.
– Все так и было. Но я сам виноват в том, что Аня не выдержала меня.