Роман Карцев: Они говорят на русском, но я их не понимаю

Как он работал на швейной фабрике, как выступал на городских сценах, как пригласил его к себе в Ленинградский театр миниатюр Аркадий Райкин. И как после этого Рома Кац стал блистательным артистом Романом Карцевым.

«К счастью, Райкин не видит нынешнего ТВ»

– Ваши знаменитые миниатюры про доцента и раков – тех, что вчера были большие, но по пять рублей, а сегодня по три, но маленькие – знают все. Многие – наизусть. Не устали раздавать автографы?
– Просят редко. Меня и узнают-то не всегда. В Одессе, когда приезжаю, на улицу не выхожу – тут уже не вырвешься, если узнают. Но это приятно. Наступит время, когда вообще не будут узнавать.
– Вы сейчас мало выступаете?
– Езжу только туда, куда хочу. Без плана. Могу дать два, ну три концерта в месяц. Иногда ничего.
– Почему? И на телевидении вас почему нет?
– Я сам не хочу. Неинтересно влезать в эту компанию. Не сочетаюсь я с Сердючкой или Новыми русскими бабками. Приглашали на концерт, посвященный 23 февраля, 8 марта. Я, прежде чем согласиться, спрашиваю, кто еще будет участвовать. Называют тех же самых. Зачем я полезу? Они говорят на русском языке, но я их не понимаю.
– А люди понимают, сме­ются…
– Что им остается делать? Что показывают, то и смотрят. Единственная приличная программа на телевидении – «Дежурный по стране» с Мишей Жванецким идет раз в месяц. А эти чешут трижды в неделю, в Новый год – с утра до вечера. И смотрит народ. Кого не спросишь – плюются, но все равно смотрят.
– Кризис чего?
– Кризис ума в основном. Я тоже смотрю эти передачи, потому что мне нужно быть в курсе происходящего, но через минуту переключаю – все ясно. Не понимаю, что происходит… «Камеди Клаб» ведь бездарность и в текстах, и в исполнении. Но они нахальные, молодые. Я иногда думаю, что бы Райкин сейчас делал, будь ему лет пятьдесят, шестьдесят – как бы он на это посмотрел? К счастью, он этого не видит.

«С детьми напря-жение беспре-рывное»

– К Райкину до сих пор мысленно обращаетесь?
– Конечно, это же крестный отец. Встреча с ним и с Витей Ильченко – счастливая случайность. И такого писателя, как Миша Жванецкий, встретить – тоже счастье. Помню, как мы с Витей открывали его чемодан и перебирали миниатюры – эту брать, а эту не брать… Мне повезло, что все так сложилось в жизни.
– У вас и трудного было много: сколько лет поступали в театральный, а вас всё не брали. С Райкиным случился конфликт…
– Все было. И спектакли запрещали. И с детьми не всегда все хорошо. И сейчас не все так, как хотелось бы. Сын должен был стать действительно хорошим артистом, но в свое время не послушался меня. Сейчас ринулся в кино, в театр, но ему уже тридцать с лишним лет – поздновато, школы нет, хотя от природы он одаренный. С детьми напряжение беспрерывное.
– Расскажите о них.
– Дочери уже тридцать пять. Она закончила медицинский, но врачом не стала, пошла по «командной» линии – в клинике главным администратором работает. Маленькая такая, но командир. Сын шляется из одного театра в другой. Где-то хорошо получается, а где-то – никак. Внучка едет в Англию учиться. Полмира объездила, только что вернулась из Таиланда. Смешная. Пятнадцать лет – взрослая уже.
– Внуки смотрят ваши выступления, читают то, что вы пишете?
– Нет. Я внучку спрашиваю: «Ты читала «Двенадцать стульев», «Собачье сердце»?» – «Нет». – «А мою книгу?» Она отвечает: «Мне фотографии в ней нравятся, там бабушка красивая». Абсолютно другие у них интересы – тот же «Камеди Клаб», «Дурдом-2».
– Но внучка знает, что дедушка у нее знаменитый?
– Знает, но не интересуется. Удивительно, никто в семье не интересуется моим творчеством! Всем нравится, что я появляюсь где-то, у всех есть какие-то кассеты, но чтобы следить, знать – нет. Что делать, у каждого свои интересы.

«Сорок лет с одной? Ну ты отстой, дед!»

– И у жены? В одном интервью вы сказали, что четыре человека – Райкин, Ильченко, Жванецкий и жена определили вашу жизнь.
– Получилась хорошая жена. Отлично готовит, детей вырастила, внуков сейчас кормит борщом – они живут напротив, вот она и носит им борщ в кастрюле. Миша, когда я только женился, говорил: «Да ну, что ты! Поживешь немного…» А сейчас удивляется: «Как ты можешь столько лет с одной?» Как-то мне звонит внучка (смеется) и спрашивает: «Дед, когда ты бабушку встретил, сколько ей было?» «Семнадцать», – отвечаю. «А тебе?» – «Двадцать семь». – «Ну и сколько лет вы вместе?» – «Сорок». – «С одной? Ну ты отстой, дед!»
– Действительно смешная. Вы ведь с супругой как раз после разрыва с Райкиным встретились?
– Да, когда мы с Райкиным повздорили, я вернулся в Одессу. Здесь был симфо-джаз – человек тридцать оркестр и восемь девушек, которые ходили, ноги показывали, танцевали. Я вел программу. Жена моя тоже прыгала на сцене, вот и допрыгалась. У нас с ней как-то в Ташкенте, в дикую жару, все и пошло… Ей тогда было семнадцать. Потом я вернулся к Райкину, думал, что у меня с ней все закончилось, но потянуло назад. Я доволен, что она выдержала столько лет со мной. Сложный я тип. Ревнивый.
– И кулаком по столу бы­вало?
– Все что хочешь. Как в любой семье.
– Жена когда-нибудь вашей фамилией пользовалась?
– Нет, никогда – ни она, ни дочка. А вот сын – иногда.
– А вы?
– Перед Новым годом у меня два месяца телефон не работал. Из-за этого я большое количество концертов упустил, люди не могли до меня дозвониться. Все два месяца обещали исправить. Можно было пойти устроить скандал – но что бы это дало? А вот когда нужно было внука в садик устроить – это ведь до сих пор тяжело, я пошел куда надо, поговорил.
– Ну и проблему с телефоном так же можно было решить…
– Многие на моей памяти пользовались фамилиями, но ни я, ни Витя Ильченко этим не занимались. В советские времена Мишка Жванецкий тусовался с начальством, читал что-то при комсомоле, при партии. Но у Мишки немного другой характер – он умнее. Я принципиальнее, а он – умнее. Он крутился, и это ему помогло в свое время. А Высоцкий? Он же тоже с ними общался. В банях пел… Мы с Витькой как-то всегда в стороне были. Нас большие шишки уважали и, скрипя зубами, все-таки звали к себе на концерты. И мы всегда проваливались. Всегда! Что бы мы для них ни играли: и «Авас», и «Ликеро-водочный» – всё в гробовой тишине! Сейчас абсолютно то же самое. Приходишь, а в зале все в черных костюмах и при галстуках сидят – одинаковые, как китайцы. И весь концерт – гробовая тишина. А когда они «Камеди Клаб» слушают, то, наверное, смеются. Не понимаю я этого времени. Не понимаю…