Жизнь и жир

Ручки тонюсенькие, щечки ввалившиеся – где жир, девушки? – Так вот он, на животе! Под одеждой не видно! – Ну и чем мешает? Да ничем, собственно, кроме несоответствия идеалу: в идеале – 50 килограммов, а в реальности – кошмарные 51 кг 400 г.

Никто и нигде столько не говорит о еде, сколько худеющие. Об апельсинах и вареной курочке, обезжиренных йогуртах и сахарозаменителях, о… пропади оно все пропадом! – о жареной свининке, о хрустящей корочке и о взбитых сливках. Беседы худеющих – изысканное самомучительство, коллективные голодные галлюцинации, взаимные обличения в предательстве, клятвы, муки совести и прочий антураж хорошей такой трагедии. Худеющий живет в мире шекспировских страстей. Примитивное действие – съесть бутерброд, выпить кофе с конфетой – вызывает в его душе опустошительные ураганы. Его мотает между отчаянием и надеждой: минус кило – я буду жить! Нет, у меня нет силы воли, я три дня голодала и опять наелась печенья – меня нельзя спасти!

Сам процесс обеспечивает худеющему столько эмоций, такую бурную и насыщенную жизнь, какую никогда не обеспечат мирные хобби вроде кактусоводства или пэтчворка – разве что экстремальный спорт, политическая борьба или работа на скорой помощи.

Некоторые, правда, худеют не для красоты, а для нормальной жизни: ноги болят, дышать трудно, давление подскакивает, сердце сбоит – это уже не просто «юбка мала» и «погляди, какой целлюлит ужасный». И вот они-то худеют без страстей и метаний, как-то дежурно, что ли. Или предпочитают ничего не менять – а жить дальше как есть – с одышкой, с жареной курочкой и хрустящей корочкой, с одеждой шестьдесят последнего размера и спокойным «ну и что» при взгляде в зеркало. А если ни так, ни так не получается, то, может, надо хобби сменить? Заняться политической борьбой и экстремальным спортом?

Впрочем, я лучше помолчу. Съем шоколадку и скажу «ну и что» своему отражению в зеркале. Так что мою точку зрения можно игнорировать.