Валерий Гаркалин: Все страхи – продукт нашего сознания

Теща родила мне прекрасную жену

– Валерий Борисович, вам не обидно, что стали популярны лишь далеко за тридцать?
– Всему свое время. Поэтому если карьера моя, на ваш взгляд, припозднилась, то, по-моему, она пришла вовремя. Как говорится, время разбрасывать камни, время их собирать. Время любить. Время ненавидеть. Я сразу попал на главную роль в картину «Каталы». А потом была такая же большая роль в «Белых одеждах» по известному роману. Гамлет пришел вовремя…
– Назовите имя того человека, который вас открыл.
– Это Леонид Абрамович Хаит, мой первый учитель по актерскому мастерству и художественный руководитель курса кукол актерского факультета Гнесинского института. Он является тем человеком, который начал и завершил мое формирование. И художественное, и человеческое, и творческое. Который, как Бог, создал меня.
– И что, вы уже не меняетесь? Никто, даже режиссер не способен на вас повлиять?
– Да нет, я легко поддаюсь творческому влиянию. И даже неважно, это какой-то начинающий художник или маститый профессионал. Вот недавно я снялся в картине про Деда Мороза – смешной такой фильм. Меня пригласили на роль маленького человека, что-то вроде свадебного генерала. Два режиссера – девушка и молодой человек – так фантазировали, так интересно придумывали, что я попал под их влияние и поймал себя на том, что отношусь к ним, как к сверстникам. А ведь я уже вовсю снимался в кино, когда они еще даже не родились!
–  А что для вас возраст?
– Человек выглядит на столько, сколько сам себе дает. Я так думаю, мне лет 40. Мне кажется, другие ошибаются в моем возрасте, а я-то нет! Я вообще не собираюсь стареть.
– Вы и выглядите гораздо моложе своих 54…
– У меня, кстати, день рождения приходится на день рождения моей любимой тещи Яны Рафаиловны. Это даже больше ее день, чем мой. Она сейчас на пенсии, а до этого много лет проработала на студии научно-популярных фильмов сценаристом. Училась в прославленном ВГИКе в те времена, когда его заканчивала Мордюкова…
– Я слышала, что у вас не просто семья, а компания единомышленников.
– Ну да. Теща родила мне прекрасную жену – Катю, с которой я прожил уже более 30 лет. Кстати, у Кати день рождения тоже в апреле.

Куклы – большой кусок моей жизни

 – Супруга ваша все так же в Театре Образцова служит?
– Она заведует там экскурсионным отделом, исследует восприятие детской аудитории, занимается историей театра кукол.
–  Вы ведь тоже начинали с кукольного театра?
– Да, мы там с ней и познакомились. За ширмой.
– Мне всегда хотелось узнать, Образцов на самом деле таким милым был, каким зрителю из зала казался, или что-то вроде Карабаса-Барабаса из «Буратино»?
– А как вы сами думаете? Человек, который руководил много лет таким коллективом, как Театр кукол. Огромным театром, который гастролировал по всему миру! У него было прозвище – Хозяин. Знаете, кого еще так называли?
– Сталина, конечно.
– Ну вот и делайте выводы.
– А вам никогда не хотелось вернуться – назад к куклам?
– Нет. Дело в том, что это большой кусок моей жизни, который уже в прошлом. С куклами я долго не расставался. Работал в ансамбле «Люди и куклы». Мы выходили из-за ширмы, и куклы были нашими полноправными партнерами по сцене. Хорошие были времена, но в одну и ту же реку нельзя вступить дважды.
– У меня такое ощущение, что вас отличает постоянство. У вас одна жена, несмотря на то, что у актеров обычно бывает их много. Вы всегда были верны однажды выбранной профессии.
– Ну почему же, я уходил из разных театров.
– Но вы же из профессии не уходили.
– Постоянство – вещь не очень хорошая… Желательно, чтобы человек менялся. Ведь мир меняется вокруг, и ты должен идти вслед за этим законом изменений. Быть законопослушным человеком в самом широком смысле этого слова. Быть частью природы – ведь именно в ней наши корни. А природа не любит постоянства, четыре раза в год обязательно меняется. Вот именно чувства и являются признаком непостоянства.
– Значит, вы часто влюбляетесь…
– Да, я открыт миру. В этом мое постоянство, может быть.
– А безответная любовь знакома вам?
– Безответная? Знакома, но это не горе. Вот когда я играл Гамлета, то в моем центральном монологе «Быть или не быть» герой перечисляет Офелии: «Но как терпеть тычки, смешки, бесчестие, неправду угнетенья, боль нелюбви, закона промедленье, властей высокомерие, плевки в достоинство из недостойных уст…» Видите, в ряд невыносимых мук он поставил нелюбовь. Потому что это мука самая невыносимая. Душа мертвая – молчит.
– Вот это горе?
– Да, для того, кто испытывает нелюбовь.

Давно утратил серьезное отношение к политике

– В новом  сериале «Гуманоиды в Королёве» (канал ТНТ) вы играете руководителя группы инопланетян, прилетевших на Землю и вселившихся в человеческие тела. Скажите, а кто вы по земной национальности?
– Я не цыган и не еврей, как могли подумать после «Ширли-мырли», я белорус. А вообще я землянин, как и вы, как и все. Напрасно люди такое большое внимание уделяют национальности – в конце концов, мы все дети планеты.
– Может, это и не имеет значения, но войны на национальной, религиозной почве – дело вполне обычное.
– Если человек способен с тобой разговаривать, общаться, вступать в контакт, во взаимоотношения, этого достаточно, чтобы любить человека, чтобы продолжать существовать в этом мире, где действительно мы разные и нас много. Тот ситком, который вы вспомнили, снят по формату американского комедийного сериала 3-d Rock from the Sun («Третья планета от Солнца»), который в США был чрезвычайно популярен. События фильма могли происходить в Америке, потому что родилась идея этого сериала именно там. Но в фильме герои говорят на русском языке, имеют русские имена. Я думаю, персонажи понятны и нашему зрителю.
– Если нет по большому счету различий в национальностях, стоит ли делить зрителя на русского и на американского?
– Не стоит. Кроме того, побывав в Иерусалиме в первый раз в своей жизни, я понял, что мы все поклоняемся единому Богу. А стреляют, уничтожают других те, кто не верит.
– Насколько вы интересуетесь политикой, вообще следите за всем, что происходит в стране?
– Я давно утратил серьезное отношение к политической жизни страны. В 90-е годы, как и все в ту пору, был политически сознательным человеком, а сейчас, когда всё, извините за грубое выражение, устаканилось, когда всё встало прочно и основательно, я осознал, что и мое отношение к политике изменилось.
– Недавно вы получили звание народного артиста. Кто первым сообщил вам об этом радостном событии?
– Часов в девять утра раздался звонок. В трубке я услышал незнакомый голос, который сказал: «Просыпайся, смерть твоя пришла». Я испугался, думаю, боже мой, рано утром, кто такой? Потом стал пробуждаться, и узнавание пришло. Мне Витя Сухоруков позвонил, который  тоже получил звание народного и в приказе на награждение увидел мою фамилию.

У дочери свой взгляд на мир

– Ваша дочь – Ника Гаркалина пошла в продюсеры…
– Она у нас не только продюсер, она еще и искусствовед. Диплом был признан одним из лучших. В ГИТИСе сейчас учится – в аспирантуре.
Она еще не зарабатывает деньги – это нормально, пусть учится.
– То есть вы зарабатываете на всех, получается?
– Я думаю, что я помогу ей всегда. Она занимается андеграундом и смело берется за осуществление международных проектов. Как, например, спектакль «Монологи вагины». Он уже идет здесь, в Москве, в Центре Мейерхольда. Это независимый проект, поставленный иностранным режиссером, где играют наши актрисы.
– Известные?
– Двух актрис я впервые увидел, а Вера Воронкова – акт­риса Театра имени Пушкина, очень известная в театральных кругах, яркая, острая, замечательная. Жаль, что спектакль редко идет.
– А Ника ходит на ваши спектакли, оценивает?
– Конечно, она все знает, все видит, безусловно. Я знаю, что ей по определению нравится папа. Но у детей же всегда так: все, что делает папа, он делает хорошо. Как, впрочем, нам, родителям, нравится то, что делают наши дети.
– А когда поступала в ГИТИС, она как-то советовалась с вами, вы помогали ей?
– Нет, это решение было принято ею самостоятельно. У нее взгляд на мир свой.
– А как воспитывают таких самостоятельных детей?
– Тут главное – не довлеть.
– Вы вот преподаете в ГИТИСе актерское мастерство. А к студентам  своим вы так же, как к Нике, относитесь, не довлеете?
– Я стараюсь воспитывать в них не артистов, потому что артистом можно стать уже потом (навык приобретается сразу, как только человек попадает на съемочную площадку или в театр), а формировать личность, индивидуальность, выявить неповторимость.
– А вам не грустно снижать планку: после Гамлета – к сериалам?
– Когда я репетирую Гамлета, это повод для исследования. А сериалы – что в них исследовать? Это просто возможность обслуживать свой талант. Ну нельзя же быть глупым до такой степени, чтобы утверждать, что в сериалах ты ищешь смысл жизни. И было бы неправдой не искать смысла жизни в Шекспире.
–  Вы так много работаете, мне вас жалко…
– А что делать? Это явный перехлест, безусловно, и он уже длится в течение очень многих лет. Это стало нормой моей жизни. Я к этому привык, и мой организм адаптировался к этому. И мне кажется, что другой жизнью я бы никогда не смог жить.
– Но какие-то у вас допинги есть? Может, алкоголь по вечерам?
– Домашние пытаются иногда меня, так сказать, реанимировать. Жена считает, что на отдых меня нужно вывезти из страны, за пределы этой части суши. Когда внешне все меняется, то меняется и внутри.
– А сами где больше всего любите бывать?
– Я очень люблю быть дома, где я обретаю мир, покой, где всегда царит равновесие. В этом смысле она такая замечательная – моя женщина любимая. Человек, который создает атмосферу настоящую, необходимую для внутреннего равновесия. Никакого изгиба, никакого изъяна, никакого шатания.

В газетах часто пишут гадости

– Сейчас очень многие боятся желтой прессы, прямо панически…
– Так же и я отношусь. Должен вам сказать, что это действительно мерзкая часть жизни. Омерзительная. Навязывают мне свой способ видения жизни.
– Вас обижали когда-нибудь?
– Конечно.
– А можете привести пример?
– В спектакле «Ну всё, всё...всё?» с Таней Васильевой мы оголяемся на секунду, и фонариками высвечиваются наши безумные тела, несущиеся по сцене. Это очень смешная сценка и решена в комическом ключе, а совсем не в эротическом. Какой-то бесчестный журналист вместе с таким же бесчестным фотографом сняли меня на вспышке и поместили на первую полосу фотографию в голом виде.
Часто пишут гадости. Что у меня волосы выпадают или я где-то лечусь в какой-то стране от неизвестного заболевания. Конечно, сначала это злит, но потом становится смешно.
– Да, мне кажется, вы не способны долго обижаться на кого-то…
– Обида сама по себе – вещь мелочная. Тот, кто долго таит обиду, конечно, глуп. Но иногда такая обида – это душевная травма. Впрочем, один из смыслов любой веры – научиться прощать.
– А вы ходите в церковь?
– Храмы часто посещаю, но лишь затем, чтобы увидеть, как они красивы снаружи и внутри.
– Как-то в одном  интервью вы признались, что считаете самым своим большим недостатком трусость. Не верю я вам.
– Ну, человек трусоват по своей природе. Инстинкт самосохранения. Я не исключение. Но все страхи в нас – это продукт нашего сознания, главное – способен ли ты преодолеть их в себе.
– Актер на самом деле профессия очень страшная. Человек играет много кого и может потерять в этих личностях самого себя. Вам не кажется?
– Нет, я далек от этой мистики и вообще от такого патологического ощущения. Это профессия, которая несет постижение. Умение и желание любить этот мир. Радость. Вот главное.