Телячья радость
Во владимирской деревне Черкутино придумали, как решить насущные животноводческие проблемы – уменьшить смертность телят и увеличить привесы: установили приборы, концентрирующие положительную энергию. И стало там происходить столько положительного, но необъяснимого, что черкутинцы теперь не знают, что с этим делать, а их соседи – как такое может быть.
Корма те же, а результат другой
Председателю СПК «Черкутино» Владимиру Пехотову любопытствующие надоели до чертиков. С одной стороны, есть чем похвастаться, с другой – рассказывать как бы не о чем: были в хозяйстве проблемы – теперь нет, а почему, поди объясни. Не знает Пехотов, почему:
– Я сначала не поверил во все это. У нас были проблемы с телятами по сохранности и по привесам. И телятницы у нас то и дело на больничный ходили. Пока в апреле прошлого года мы не установили эти штуковины. У нас есть фанат своего дела – Людмила Адольфовна Горюнова, заслуженный работник сельского хозяйства и очень сильный специалист. Она – за все передовое, новое. Разузнала она про эти установки и стала меня теребить: давай, дескать, поставим. Я согласился. И вот что я вам скажу: перестали наши рабочие на больничные ходить. Привесы у телят раньше были 750–800 граммов, теперь – уже кило двести, кило триста. Хотите верьте, хотите нет.
«Штуковина», согласно сопроводительной документации, называется УКС – устройство концентрации энергии. И оно, если не вдаваться в подробности, создает зоны положительной энергии, заряжая все, что на пути этой энергии оказывается: воздух, воду, корма. Больше ничего про то устройство в Черкутино вам не расскажет ни один специалист, будь он хоть на пяти должностях.
В соседних хозяйствах засели скептики. Самая распространенная версия черкутинских перемен проста и банальна: кормить скотину стали лучше. Пехотов категорически отрицает:
– Корма, рацион, рабочие всё те же! А результат другой.
Кто же за человека заплатит?
«Чудеса» в Черкутино привез из соседнего Кольчугино инженер Валерий Миронов. В его однокомнатной квартире концентратор энергии – металлическая пирамидка с шариком в центре – стоит на почетном месте. Вокруг – кувшины с водой, так сказать, на подзарядке.
Миронов последние пятнадцать лет зарабатывает на жизнь тем, что внедряет разного рода технические ноу-хау. В 2006 году он прочитал в журнале «Рационализатор и изобретатель» про устройства концентрации энергии Владимира Селищева, и с тех пор у него началась во всех смыслах новая жизнь:
– Я бросил курить, совсем перестал выпивать и сейчас развожусь со злой женой. Теперь свободный человек. Я сам технарь, верю только тому, что вижу и могу пощупать. Почему в это поверил? Потому что проверил на себе.
Пытаясь понять, как именно работает концентратор, мы с Мироновым обсудили структуру воды, плачевную ситуацию с качеством продуктов питания, важность душевного равновесия, чакры, сеть Хартмана, аккумулятор Райха (оказалось, что шарик в пирамиде – это он самый и есть), биополе и вырулили к торсионным полям. Про них говорить не хотелось совсем, даже в порядке живого трепа. Во-первых, в отличие от Миронова, я стопроцентный гуманитарий, и четверку по физике мне поставили из жалости. Во-вторых, вполне ясную позицию на этот счет имеет Российская академия наук: там торсионными полями занимается специальная группа – комиссия по борьбе с лженаукой.
– Наше биополе все избито, изранено, оно само еле живое, – объяснил Миронов уже даже не на пальцах, а на бумажке. – Здесь и курево, и стрессы, и водка, и плохое питание, излучения всякие. А эта штука что делает? Ликвидирует всю грязь, создает положительную энергию, и биополе восстанавливается.
– У телят?
– Конечно.
– Они ж некурящие.
– А излучения геопатогенные? А телятница злая или пьяная пришла? Это стрессы. А раз биополе восстановилось, четко работает иммунная система – вот вам привесы, отсутствие падежа, хорошее настроение.
Почему решено было внедрять концентраторы энергии именно в животноводство, Миронов в общем-то не скрывает:
– Мне ближе вопросы здоровья человека, но кто же мне за человека заплатит? Никто. А за здоровье животного заплатят.
«Я цепляюсь за любую веру»
Уже почти отчаявшись понять, что же происходит в Черкутино, я попросила заведующую цехом животноводства Людмилу Горюнову показать прославившиеся телятники – в конце концов, это благодаря ей там стала концентрироваться положительная энергия. А в 90-х годах Горюнова установила в доильных проигрыватели, и коровы доились под Моцарта – и хорошо, говорят, доились. Пока проигрыватели не сломались. Купить новые хозяйство пока не может.
Людмила Адольфовна оказалась маленькой грустной дамой, не по-деревенски элегантной. В дверях телятника она напомнила Раису Захаровну из незабвенного фильма «Любовь и голуби» – в сцене, когда та пришла к жене Василия договариваться по-хорошему. Впечатление усилилось, когда Людмила Адольфовна тихо сказала:
– Я 29 лет здесь прожила, и 29 лет я здесь чужая. Что такое работать с людьми? Была у нас женщина приезжая: начинала рядовой скотницей, потом мы ее поставили телятницей, потом вывели в доярки. И что же люди? Взяли и побили женщину. Теперь она в другое хозяйство уходит. И все-таки приходится работать. Я живу благодаря животным, которые платят за мою любовь той же любовью. Благодаря людям жить здесь нельзя.
На этой пессимистической ноте мы вошли наконец в телятник. С виду черкутинские телята совершенно обычные: два черных глаза, четыре ноги, рога по малолетству отсутствуют. Из необычного – очень спокойные. Не похоже, что тут имеют дело со злыми, разрушающими биополе телятницами.
– Вот он, – вдруг сказала Людмила Адольфовна и показала куда-то в глубину телятника. Там висела почти такая же стальная пирамида с шариком в центре, что и в доме у Валерия Миронова, только крупнее. Под ней невозмутимый и положительный с виду скотник Саша убирал загон.
– Саша, – шагнула я к нему под концентратор. – Как вы к этой штуковине относитесь?
– Да ниче, нормально, – пожал он плечами. – Не мешает.
– А чувствуете себя как?
– Нормально себя чувствую.
– К нам приезжали как-то зоотехник и ветврач, – шагнула к нам и Людмила Адольфовна. – Ветврач почувствовал действие, а зоотехник стоял-стоял и говорит: нет, ничего. А я чувствую.
– Что?
– Облегчение. Я могу прийти сюда с грузом на плечах, постою – и мне легче.
Самое удивительное, что и Людмила Адольфовна, точно так же как председатель СПК «Черкутино», в концентратор положительной энергии сначала не поверила. И точно так же не может объяснить увеличение привеса и снижение телячьей смертности ничем, кроме как его появлением на ферме.
– Это помещение, понимаете, не приспособлено для содержания стольких животных – оно низкое, окошечки только для проветривания. Здесь полностью ручной труд: телятница затаскивает вручную корм и молочко – мы теляточек до 4 месяцев поим молоком, чистит скотник тоже вручную. Нагрузка огромная, очень тяжело. Но посмотрите: животные чистые, спокойные. Они даже не кашляют!
– Кхе, – тихо сказала чернолобая телка, изучавшая нас последние пять минут.
Я подняла глаза: серебристый шарик-концентратор «смотрел» мне точно в лоб. И тут меня посетила хоть и неуместная, но исключительно положительная мысль: пойду-ка я в отпуск.
– Выживать очень трудно, – вдруг сказала Людмила Адольфовна. – Я цепляюсь за любую веру. В любую установку. Лишь бы работала. Есть вера – будет и результат.
Так мы и стояли под недремлющим серебряным оком пирамиды: московский корреспондент, заслуженный работник сельского хозяйства и черкутинские телята. Каждый думал о своем, а корреспондент еще и о том, что будет дальше, если уже сейчас в российской деревне все обстоит таким образом, что без чуда – никак.
