Перед дверью

И вдруг понимаешь: да это я «женщина бальзаковского возраста». А то и хуже. Ты подносишь к своему изображению огромную мысленную лупу и начинаешь разбираться: морщинка или не морщинка? Обвисло или не обвисло? И даешь себе сто обещаний не есть, упражняться, отсыпаться…

Словно идешь по длинной анфиладе закрытых комнат, как в каком-нибудь царском дворце. И на каждой двери цифра. По первым пробегаешься с восторгом, распахивая их и любуясь убранством, поражаясь новизне. Ближе к 20 – распахиваешь и шагаешь решительным шагом, не особенно оглядываясь. Но чем ближе к 30 – тем больше падает скорость. Тем осторожней шаг, больше оглядки. За дверь с циферкой 30 берешься после мысленной борьбы – а что там, а там вообще можно жить?

Этот вопрос очень любят задавать друг другу женщины в канун дня рождения: а есть ли жизнь после 30? А после 35? А после 40? Подруги, уже проскочившие эти рубежи, сердятся и говорят: ты что, нас со счетов совсем списываешь, да? Да я вот ребенка родила в 38, а я замуж вышла в 35… Все только начинается!

А возле каждой новой двери опять замираешь. Красот убранства уже не ждешь – опасаешься, не попрятаны ли по углам мрачные сюрпризы, не выскочит ли из-за закрытой двери ужас с топором. А зеркало что покажет на стене? Ой, нет, не подойду, не подойду – страшно!
Но зеркало отражает все тот же привычный облик, и весь пройденный путь показывает, по крайней мере, что впереди – продолжение осмотра той же экспозиции. А экскурсанты, топающие впереди, машут откуда-то из дальнего зала руками: эй, мы тут, видите? Жизнь возможна!

Мы меняемся медленно, а так легче свыкнуться с переменами, и не только к худшему – сами ведь постоянно говорим тем, кто сзади: «ой, ни за что бы не вернулась в 17 лет», «а я сейчас гораздо лучше выгляжу, чем в 25», «я просто стала другим человеком, и таким человеком мне быть больше нравится». И мы вкладываем в эти слова настоящий смысл.
Но когда мы слышим их от других – они кажутся пустыми. А впереди – новая дверь с новой цифрой. Отталкивающе круглой.