28.07.2008

Антон Макарский: Сколько я стою, знает жена

Видеть звезду мюзиклов «Метро» и «Нотр-Дам де Пари» Антона Макарского одного, без жены – певицы Виктории Морозовой, было странновато

Видеть звезду мюзиклов «Метро» и «Нотр-Дам де Пари» Антона Макарского, снявшегося в главной роли сериала «Пером и шпагой», одного, без жены – певицы Виктории Морозовой, было странновато. Кажется, пара вместе всегда и всюду. Разлучила их, как позже пояснил актер, работа. Хоть и совместная.

Никогда не пил с горя

В актерском мире Антон и Вика считаются идеальной парой. фото Андрея Струнина – Такой вы белый и пушистый – и тещу обожаете, и жене не изменяете. Расскажите о себе какую-нибудь гадость.
– (Удивленно.) Гадость?
– Ну конечно.
– Я страшный зануда. Это помогает в профессии – я должен все досконально знать, но несколько мешает дома – если что-то лежит не на месте, это может закончиться скандалом. Не все так сладко, не все так паточно, не все так бело и пушисто. Но стремление к этому есть.
– Хоть вы и легко к этому относитесь, но довольно долго Москва вас не принимала.
– Не могу так сказать. Да, нечего было есть. Ну и нормально! В Пензе мы тоже перебивались, не шиковали. Я из актерской семьи, и в сложный для театра период актеры иногда работали за еду. В театре кормили, когда не было денег выплатить зарплату.
– Это вы о себе или родителях?
– И о себе, и о родителях… Поэтому, приехав в Москву, поступив в Щукинское училище, одно из лучших в мире, я совершенно не обращал внимания на то, во что одет, что  буду есть. Если совсем нечего, можно было пойти в переход с гитарой. Тебе кинут пару монет – купишь батон хлеба и кефир. Прекрасный обед! В это время я приучился пить кипяток. И неиссякаемые запасы геркулеса, которые я делал сразу, как выдавалась стипендия, тоже сильно спасали… Вот показатель: я никогда не пил с горя. Нет, вообще-то я непьющий, я о другом… Выпивал я всегда только от радости. Поэтому не могу сказать, что было очень тяжело. И как это Москва не принимала, если я с первого раза поступил?

Потом, после «Щуки», попал в театр «У Никитских ворот» к Марку Розовскому, где мне предложили большое количество главных ролей. Но я понял, что мои отношения с репертуарным театром не сложатся, и ушел в армию. Вот после службы было полгода непонятного существования. С другой стороны, это время нужно было для того, чтобы хорошенечко нагуляться перед мюзиклом «Метро» и перед встречей с Викторией.

Вика считает меня Бэтменом

«Карету мне! Карету!» (на съемках «Пером и шпагой»)– А если бы не «Метро»?
– Я бы мог вернуться домой. Как раз в это время вся семья собралась уезжать в Израиль, и у меня была мысль поехать вместе с ними. Конечно, понимал, что будет трудно. И прежде всего потому, что, как пафосно ни прозвучит, я очень люблю Россию. Мы с Викой раз в полтора-два года выезжаем на моря, и тогда я еще больше понимаю, что лучший отдых – в Подмосковье. Обожаю зиму, мое любимое время года – поздняя осень. Я люблю холод, жару не люблю. Несмотря на смешение южных кровей, которые бурлят во мне и часто не могут найти общий язык.
Так что мысли вернуться в Пензу были, но я решил для себя, что лет до 30 еще подергаюсь. Если уж совсем ничего не получится, можно будет уехать куда глаза глядят.
– Это какая должна быть внутри вера, что твой час пробьет, чтобы так ждать?
– А я никогда в жизни и не верил, что мой час настанет. Вика сразу, как мы встретились, стала говорить про шанс… Помню, когда друзья спрашивали, как развиваются наши отношения, я отвечал: «Фантастика! Все замечательно, но есть одно «но». Она считает меня Бэтменом. Но я же не Бэтмен!»
Вика считает, что я самый лучший, самый сильный, самый талантливый, самый востребованный. Переубедить ее не получилось, поэтому пришлось тянуться к тем планкам, которые она для меня ставила. Ну и вытянулся. Не до того уровня, который она наметила, но я и жить еще не перестал.
– Вы несколько раз расставались – и по причине ваших переживаний о своем недостаточном заработке тоже. Когда поняли, что теперь можете содержать семью?
– Наверное, где-то через полгода после того, как начался мюзикл «Нотр-Дам де Пари». Когда песня Bell звучала отовсюду, когда стали предлагать участие в кино, концертах, телепроектах, корпоративах. И когда Вика начала сопоставлять эти приглашения и грамотно разводить их во времени – в общем, работать с графиком и ценами. Я до сих пор не дружу с цифрами и не знаю, сколько стоит мой съемочный день. Работаю так, чтобы, независимо от того, бесплатно или за баснословные гонорары, стремление к результату было одинаковое.
Но без Вики, которая до сих пор отвечает за всю деловую часть моей жизни, я бы, наверное, не справился. Тогда это как раз совпало с неприятным моментом – она сорвала связки. Но мы даже не успели попереживать по этому поводу. Ровно в ту неделю, как ей сделали операцию, я спел Bell. Круговерть поменяла нас местами. То я был при ней, а тут вдруг она стала при мне. Причем приняла это достойно. Теперь у меня есть желание отплатить ей тем же.
– Тем, что на сцену за руку в концертах выводите?
– А она без меня боится, я просто заставил ее выйти. И по-моему, Вика снова почувствовала вкус сцены, который подзабыла. Убежден, что она вернулась. Вика и так была замечательной певицей, а сейчас, с опытом, стала еще сильней.

Никак не наемся работой

Анри – сын легендарного Арамиса– Сейчас период, когда выходит сразу шесть фильмов, в которых вы снялись за последние три года. Ждете всплеска интереса к себе?
– Я, если честно, боюсь. Того, что не смогу ходить по улицам, оставаясь незамеченным. Хотя природа наделила меня довольно-таки средними данными, которыми я могу управлять. Мне приятно, когда разные люди недоумевают, как при минимуме грима персонажи так сильно отличаются друг от друга. Это очень большой комплимент.
Первую такую похвалу я получил, когда шел сериал «Бедная Настя». Прекрасно понимаю все плюсы и минусы этого жанра, но тогда я получил колоссальный опыт сосуществования на одной площадке с такими актерами, как Остроумова, Виторган, Калягин, Филозов… Сериал шел как раз параллельно с «Нотр-Дамом». В мюзикле был Феб – герой, красавчик, соблазнитель. А Андрюша Долгорукий – нечто среднее между Пьером Безуховым и Шуриком из «Операции «Ы». Такой мямля, тетеха, совершенно бесхребетный, рефлексирующий интеллигент. Меня просто не узнавали.
Тогда мне пришло письмо с высшим, я считаю, для актера комплиментом: «Увидела в титрах вашу фамилию. Искала 10 серий, пока мне не объяснили, что эта размазня и есть Макарский». Шикарно! Вика меня ругала за такого персонажа, а я считаю, что, наоборот, вышло здорово. Режиссеры видят меня по-разному, это и составляет актерское счастье.
– Часто отказываетесь сниматься?
– Честно говоря, мне сложно говорить нет людям, которые предлагают мне работу. Но постепенно я учусь… Я, как человек, который долго голодал, никак не могу наесться работой.
– Если бы ваш Еон любил не женщин, а мужчин, как у Пикуля…
– У меня бы не получилось его сыграть. Я не особо женственен, да и по сложению не тот шевалье, который в книге. Поэтому остается лишь сказать спасибо авторам сценария, которые сделали из де Еона 500-процентного мужчину, переодевающегося в женщину только для того, чтобы дурить головы мужьям своих любовниц.
– Что было наиболее неудобно в женском обличье?
– Парики сильно стесняли. Все эти шпильки, булавки, иголки, которые при резком движении впиваются в голову… Это не очень приятно. И еще вуаль, прикрепленная на шляпку, прикрепленную на парик, прикрепленный к голове – это самое неудобное.
– Зато теперь сможете быстро менять внешность, если сильно приставать будут.
– Да (смеется). В этом отношении помогает кепка – в ней сразу превращаешься в другого человека.
– В феврале следующего года в кино выйдет продолжение «Трех мушкетеров». Не лихорадило, когда шли на встречу с Атосами-Портосами?
– Съемки начинались в Одессе, и сначала вызвали молодых – детей мушкетеров: меня (сына Арамиса – Анри), Лянку Грыу (дочь д’Артаньяна – Жаклин), Данилу Дунаева (сына Атоса – Рауля), Иру Пегову (дочь Портоса – Анжелику). Когда в нашей разгильдяйской компании появился Дмитрий Нагиев (сын Портоса – Леон), мы удивились.
Легендарные мушкетеры должны были приехать через неделю после того, как начали сниматься мы. Вот перед этим все очень волновались. Но они сразу приняли нас, и на протяжении всей работы чувствовалась их поддержка.
– О похождениях мушкетеров на съемках первого фильма ходят легенды. Успели они вас морально разложить?
– Видимо, это традиция съемок всех «Мушкетеров». Зажигали мы своей «детской» компанией хорошо. До старших товарищей, конечно, нам далеко, да и время сейчас другое. Но практически каждый вечер после съемочной смены мы устраивали праздники. «Отцы» участвовали либо мало, либо совсем не участвовали. Но чувствовалось: поощряют.
– Старыгин называл вас сыном?
– Сыном, пацаном. Я его – исключительно папой. У нас всех с «отцами» произошел хороший контакт: и у Лянки с Боярским, и у Дани со Смеховым. Не знаю, как Нагиев со Смирнитским… Нет, и они замечательно общались.
– Петь-то там будете?
– Все будут петь – и я, и Михаил Сергеевич, и Фрейндлих, и Харатьян. Максим Дунаевский сочинил совершенно новые песни. Никаких «пора-порадуемся». Еще до премьеры саундтреки будут запущены на радио как самостоятельные композиции.

Осенью станем ведущими телешоу


– В загородный дом уже переехали?
– Какой там! Еще года полтора-два будет строиться. Может, и поэтому немного затягиваем с продолжением рода. Детей хотим много, целую футбольную команду. В центре Москвы невозможно растить детей. Хочется, чтобы был настоящий дом, где бы жило несколько поколений.
– Вас, наверное, сто раз спрашивали, почему вы с Викой постоянно вместе – она вам и личный менеджер, и на концерты вместе ездите. Как не устаете друг от друга?
– Мы устаем друг БЕЗ друга. С самого начала наших отношений у нас появилась сильная зависимость друг от друга – и духовная, и физиологическая.
Сейчас мы готовим телепроект, где выступим в качестве ведущих. В нем соревнуются работники разных компаний. Я еду в одну, отбираю 15 поющих людей, Вика делает то же самое в другой. Встречаемся на сцене, где компании должны друг друга перепеть. Я позавчера ездил, а Вика сегодня умчалась. Вот ее с утра нет, и мне уже без нее не по себе. Сижу как на иголках, дергаюсь – переживаю, что там происходит. Сейчас с вами договорим, и начну наяривать ей на телефон.
Вика – мое самое большое в жизни счастье и в то же время один из самых больших страхов. Причем боюсь не за себя, а за нее. Если вдруг что-то случится, как она без меня останется?
– Откуда такие мысли у мужчины в самом расцвете сил?
– Что угодно может произойти. Вот страшно. Настолько мы слились в одно целое, что не представляю, как мы друг без друга.

Рубрика: Без рубрики

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика