Ни жив, ни мертв

Костя или Виталик?

В конце февраля 2006 года Любовь Литвин, воспитатель семейного детского дома из Овидиопольского района Одесской области, пришла в больницу проведать ребенка, которого собиралась взять к себе. Любовь Николаевна вспоминает:

– В  палате я проходила мимо кроватки годовалого мальчонки. Он так ухватился за край моей шубы, что медсестра с трудом разжала его ручку.

Литвин решила: это – знак и оформила над мальчиком опекунство. В документах он значился как Виталий Лазаренко.

– Когда я забрала ребенка домой, среди его документов обнаружилась странная справка. Она была выписана в городской больнице №3 Одессы на имя Константина Фесечко, – рассказывает Литвин. – Меня насторожило то, что мальчики практически одного возраста.

В справке был указан одесский адрес, и Литвин решила туда наведаться. Дверь открыла старушка, закричала с порога:

– Что вам всем надо?!

Выяснилось, что Костя Фесечко ей приходится внуком.

– Из-за него моя Света умерла! – плакала женщина. – Мы с мужем удочерили мужнину племянницу, своих-то детей Бог не дал. Горя с ней не знали. После школы Света выучилась на швею, пошла работать, но встретила непутевого ухажера…

Парень, по словам Анны Сергеевны, оказался наркоманом. Со временем все деньги, которые Светлана зарабатывала в небольшом швейном цехе, стали уходить на покупку дозы. Потом родилась Ирочка. Почти все заботы о новорожденной легли на бабушку. Через два года Света родила сына – назвала Костей в честь отца, который к тому моменту уже находился в колонии. После родов выяснилось, что у нее туберкулез. А потом нашли и ВИЧ…

Был приемыш, стал подкидыш

Незадолго до смерти Света стала ходить в церковь Свято-Иверского монастыря. Свою историю поведала отцу Павлу, тот познакомил ее со своей прихожанкой Валентиной Гончаренко, хозяйкой семейного детдома. Понимая, что жить осталось недолго, Светлана попросила ее взять детей к себе.

Но Ирочка и Костя в семейном детдоме не задержались. Гончаренко поместила их в Одесский областной кожно-венерологический диспансер. Тот факт, что детей привел в стационар чужой человек, никого не насторожил – Валентина Петровна достаточно известный в Одесской области человек, активно занимается судьбами брошенных детей. Занялась она и похоронами Светланы, когда та умерла.

Когда брата и сестру выписали, Ирочка поехала к Гончаренко, а Костя был передан в больницу… как неизвестный подкидыш.

– Свидетельства о его рождении не было, даже справку из роддома бабушка не могла найти, – объясняет Валентина Петровна странный поворот дела. – Мальчик болел, его нужно было лечить. Я связалась с милицией, все рассказала. Решили составить акт о подкидыше по факту, потому что бабушку никто из официальных представителей не видел.

С одной стороны, женщину можно понять – не решилась взять больного малыша: Костя отставал в развитии, его организм почти не усваивал пищу. С другой – взрослые дяди и тети, поступившие как им проще, лишили ребенка не только имени, но и родни. Так Костя стал Виталием Лазаренко.

Что касается Ирочки, то через полгода она оказалась в одном из одесских приютов. Гончаренко объясняет это тем, что в ее детском доме на тот момент было больше детей, чем положено по уставу.

У Анны Лебедевой, бабушки Иры, свое мнение:

– Когда умерла Света, Валентина помогала мне по хозяйству, обещала досматривать до смерти при условии, что я приватизирую на нее свою однокомнатную хрущевку. Мы даже в какую-то контору вместе ездили. Про Валю ничего плохого сказать не могу, но я испугалась и отказала. После этого она пропала.

Когда Любовь Литвин поняла, что Виталик, которого она взяла под опеку, и Костя Фесечко – один и тот же ребенок, она стала разыскивать его сестренку. Нашла в детском доме «Перлинка». Но оказалось, что забрать девочку не так-то просто – уже тогда за нее (а может, за квартиру?) шла серьезная борьба. С заявлением насчет Иры в опекунский совет Малиновского района Одессы обратилась ее дальняя родственница Людмила Доронина. Она говорит, о смерти Светланы и о судьбе ее детей ничего не знала:

– Встречу на улице бабушку, спрошу: «Как дела?», она ответит: «Ничего». И никогда не пожалуется. А как-то расплакалась и обо всем рассказала.
Но пока родственница малышей Фесечко собирала справки, девочку отдали другому опекуну – совершенно посторонней гражданке Белоус. Людмила опоздала всего на два дня, решение приняли на внеплановом заседании опекунского совета.

Но Белоус и Доронина – не единственные, кто интересовался Ирой Фесечко. Любовь Литвин подала заявление, что у девочки есть родной брат. Это значило, что детей должны были соединить либо под опекой, либо в детском доме. Вместо этого Литвин и Дорониной предложили в судебном порядке установить родство между Виталиком-Костей и Ирой.
– Все это в голове не укладывается! – удивляется Литвин. – Пропал ребенок – Костя Фесечко. За эти годы ни одна из государственных служб не поинтересовалась, куда он делся. Мне, частному лицу, предлагается через суд восстановить имя, украденное у ребенка! А еще я узнала, что служба по делам детей посоветовала Ирочкиному опекуну (Любовь Николаевна зачитывает копию документа) «осуществить меры по приватизации квартиры на улице Космонавтов в Одессе», то есть квартиры Анны Сергеевны. Я забила во все колокола, но квартира была приватизирована, и Костя, который все еще живет под именем Виталия Лазаренко, остался без жилплощади.

«Не позволю мальчику повторить судьбу отца и дяди»

Литвин разослала по инстанциям очередную порцию писем, напоминая чиновникам, что у Иры Фесечко есть младший брат, жилищные права которого нарушены. Зампрокурора Одессы после проверки прислал Литвин официальный ответ, в котором подтверждалось, что после смерти Фесечко Светланы ее дочь Ирина определена в детский дом, а на брата девочки в городе Овидиополе Одесской области составлен акт о подкинутом ребенке. Казалось бы, все согласились, что у Ирочки Фесечко действительно есть брат Костя и что в силу обстоятельств сегодня его имя – Лазаренко Виталий. При этом правоохранители подчеркивают: родство между детьми можно установить лишь с помощью экспертизы.

Интересно, что заняться этим опять предложили «активисткам» Дорониной и Литвин. А из прокуратуры города им сообщили, что «проведение ДНК-анализа без матери невозможно, а мать малолетних – Фесечко Светлана Владимировна 1979 г.р. была кремирована».

– Но разве недостаточно взять анализы у Кости и у Ирочки? – удивляется Любовь Литвин. – К тому же освободился их отец, который не отрицает, что это его дети.

Любовь Николаевна готова самостоятельно оплатить экспертизу. Но столкнулась с новым препятствием: опекун Иры не дала согласие. Тогда Литвин пошла в суд.

Разбирательство тянется уже полгода – и когда закончится, неизвестно. Тем временем опекун Иры подала заявление на удочерение девочки. Если разрешат, брат с сестрой будут разлучены навсегда. Людмила Доронина сегодня воюет только за Ирочку. Костя-Виталик не интересен никому, кроме Литвин.

– Мне не нужна квартира, – говорит она. – Я готова отдать Костика тому, кто возьмет на себя заботу об обоих сиротах. Много лет назад, когда Свету Фесечко удочерили, ее разлучили с родным братом. У Светы была семья, дом, а у брата – ничего, кроме улицы и тюрьмы. Я не позволю Костику повторить судьбу отца и дяди.

Бабушке детей не до философии.

– Всем нужна только квартира, – плачет она. – Я давно подорвала бы ее, но что тогда останется моей внученьке, моей Ирочке?
Костика будто и нет на свете.