Купили свободу всем миром

– Сейчас моя стадия лечения называется динамической, – рассказал Василий Алексанян. – Все лекарства принимаю дома,  но каждую неделю обязан проверяться в клинике. Диагноз туберкулез сняли давно, после 3,5 месяцев обследований. А онкология и вирус остаются при мне. И пока мне противопоказано участие в любых публичных мероприятиях, в том числе и судебных заседаниях.

Более подробно с «Собеседником» поговорил отец Василия – Георгий Алексанян.

– Сын наконец-то дома, хотя, кроме больницы, никуда пока не выходит, – говорит Георгий Гарникович. – У него еще очень низкий иммунитет, постоянно температура. Как минимум 37,3, иногда поднимается до 39–40 градусов. Хотя в целом ему лучше. Недавно провели операцию по удалению селезенки: в ней вроде бы скапливаются эти раковые клетки.

– После освобождения он провел еще месяц в больнице.
– Да, нам даже пришлось там отметить Новый год. Пришли к нему всей семьей. Мой внук впервые за три года увидел отца. Он его почти не помнил, еще трехлетним малышом был, когда Василия арестовали.

– Не испугался папы в таком состоянии?
– Нет, мы его подготовили. Сказали, что папа болеет.

– А вообще вы рассказывали, почему папы нет так долго?
– Нет, мы говорили, что папа просто заболел. Мальчику же шесть лет всего, пока всей правды он не поймет. Василий, если захочет, сам ему объяснит.

– За целый год в больнице вы видели сына только раз.
– Да, нас не пускали, зато конвой рядом с ним находился даже во время операции. И в то мое посещение рядом сидел охранник и внимательно слушал наш разговор.
Для нас даже передачу ему сделать была целая история. Притом что он лежал в больнице, нам все равно приходилось ехать в Матросскую Тишину, записываться там на передачу...

– Как вам удалось собрать такую сумму залога?
– О, когда ее объявили, я был в ужасе. Но все равно стали собирать по друзьям, родным. А потом начали обращаться люди. Незнакомые, с Камчатки, из Сибири, со всей страны, предлагали отдать последнюю пенсию для него. Присылали от 100 рублей до нескольких миллионов. Я составил список, чтобы потом отдать деньги – получилось больше 100 человек. И это еще не все захотели отмечаться. Но то, что останется потом от их денег, я пожертвую на детский дом или тюремную больницу.

– Были ли в списке знакомые Василия по бизнесу или они помочь побоялись?
– Были абстрактные личности. Звонит мужчина, говорит: я его хорошо знаю, завтра хочу привезти вам миллион рублей. Но контактов, имен такие люди не оставляли.

– Свобода Василия, по-вашему, это акт милосердия власти?
– Я думаю, все же это связано с решением Европейского суда, который назвал такое обращение с моим сыном бесчеловечным. Хотя оно было получено уже после решения наших судей, но мне кажется, здесь его просто предугадали. Они поняли, что перегнули палку. Он ведь два раза должен был умереть у них в этом году. А вот не умер.

– То есть оптимизма по исходу всего дела у вас не появилось?
– Дело еще не закончено. Сейчас он немного придет в себя и будет работать со своими адвокатами. Мы рады уже тому, что он жив и иногда мы можем быть рядом.