Кто развязал первую чеченскую?

Сгореть в танке за 300 долларов…

Для старшего прапорщика Николая Потехина, механика-водителя из 4-й гвардейской Кантемировской танковой дивизии, эта война началась раньше «официально объявленной» – 26 ноября. Закончилась в этот же день – его танк подбили, он попал в плен. С ним и еще одним нашим пленным военнослужащим, рядовым Алексеем Чикиным, мне разрешил побеседовать замначальника департамента госбезопасности Чечни. У прапорщика обожжено лицо, обе руки забинтованы – тоже обожжены, недоумевающий взгляд… Похоже, Николай был все еще в таком шоке, что не понимал, как и зачем он здесь.

В начале ноября его вызвал особист части и спросил: «Хочешь заработать?» Предложение было простым: летишь в Моздок, там поможешь «нашим чеченцам» танки перегнать. Согласился, сразу получив аванс: один миллион рублей. Еще три было обещано после завершения операции. В пересчете по тогдашнему курсу тот миллион и «весил»-то всего 322 доллара…

Добровольцы улетели в Моздок, приняли четыре десятка Т‑72, стали готовить их к переброске в Знаменское. Утром 26‑го выдвинулись, вошли в город. Поначалу все было тихо, а потом пальба, мощный удар в борт и пожар – подбили... Из 82 военнослужащих, бывших в той колонне, мало кто спасся – или погибли, или попали в плен.

А с воздуха на Грозный сыпались бомбы. Тогдашний главком ВВС Петр Дейнекин на голубом глазу твердил, что штурмовики не его, «неопознанные». Министр обороны Павел Грачев скажет про пленных: не мои это солдаты, наемники какие-то, да разве бы я стал в город на танках, это же глупо, а вот двумя парашютно-десантными полками да за два часа…

Штурмуя Грозный, помогли Дудаеву

Вот так все и закрутилось, машина уже была запущена, и остановить ее было невозможно. Уже в начале декабря, возвращаясь из Чечни обратно через владикавказский аэропорт, увидел, что там уже вовсю высаживают войска: самолет за самолетом, сплошной конвейер.

Зачем вообще нужно было разбираться с Дудаевым вот так – грохоча танками? Сначала опереточно – с добровольцами-наемниками и непонятной «оппозицией», которая прежде всего кинулась щупать ларьки, а потом разбежалась. Затем оперетка переросла в фарс, а потом уже была трагедия. Не будь этой лихой глупой атаки, все могло быть иначе. Потому как авторитет Дудаева (или, как говорят сейчас, рейтинг) падал чуть не на глазах и попёр в гору именно после 26 ноября. Еще вопрос, сколько бы он продержался, не будь этого идиотского штурма, придуманного словно в подарок ему. Чеченцы вмиг стали едины: у них появился враг, а непонятная ранее идея вдруг действительно стала национальной, джинн был выпущен из бутылки. Басаев, Буденновск, Кизляр–Первомайское, московские взрывы, «Норд-Ост» и Беслан, вся нынешняя вакханалия террора в Дагестане, Ингушетии, «Невский экспресс» – это все оттуда, из того ящика Пандоры, который ломиками с хеканьем Кремль откупорил 26 ноября – 11 декабря 1994 года. Именно Кремль – не Грозный.

Планы бездарной войны

Меня по сей день занимает загадка: зачем? До сих пор нет ясности, какими мотивами реально руководствовался Кремль, сделав выбор именно в пользу военного решения проблемы. Должна же была власть как-то внятно объяснить свои действия, обосновать и аргументировать их публично? Но первое обращение президента Бориса Ельцина к «участникам вооруженного конфликта» в Чечне от 29 ноября 1994-го не содержало никаких объяснений: заведомо неисполнимый ультиматум, предлагавший в течение 48 часов сложить оружие. Никакой внятности не было и в последующих указах, коих Кремль наплодил множество.

Ясно только, что план войны вынашивался заранее. Ныне известно, что в октябре 1994-го по указанию Ельцина министр обороны Павел Грачев отдал распоряжение о создании в Главном оперативном управлении (ГОУ) Генштаба некой оперативной группы по Чечне. Ее возглавили заместитель начальника ГОУ генерал-лейтенант Анатолий Квашнин и генерал-лейтенант Леонтий Шевцов. Это была уже почти финишная стадия: решение принято, осталось перетереть технические детали. Потому как еще 5 сентября Генштаб ВС РФ издал директиву №312/1/011ш: командованию Северо-Кавказского военного округа (СКВО) было предписано предоставить «оппозиции» бронетехнику и шесть боевых вертолетов – с экипажами! К середине сентября военные уже имели указания Кремля: подготовить план использования войск СКВО для операции в Чечне. А с 30 сентября «неопознанные» вертолеты начинают наносить удары по чеченским объектам.

Генерал Анатолий Куликов, тогда главком внутренних войск МВД, описал совещание по чеченской проблеме на даче «одного высокопоставленного представителя администрации президента в подмосковной Жуковке». Из других источников очевидно, что совещались 30 июля 1994-го на даче Сергея Филатова, тогдашнего главы администрации президента. Там же были вице-премьер Сергей Шахрай и директор ФСК Сергей Степашин. Тут все и закрутилось: сразу после этого совещания на Лубянку срочно доставили главного чеченского оппозиционера Автурханова. Дача Филатова в июле 1994 года вообще фактически стала штабом планирования операции. Сам же Филатов в своих «мемуарах» осторожно попытался перевести стрелки на заместителя директора ФСК Евгения Савостьянова.

Нет армии – нет проблем?

Одну из самых любопытных версий того, зачем была нужна эта война, подарили источники в военных кругах: армию, выводимую из Европы, выдворяемую из Средней Азии и Закавказья, некуда было девать, кроме как в чистое поле. Военных позарез нужно было чем-то занять, пока они сами не занялись политикой. И как открыто сказал мне буквально в канун штурма Грозного один мудрый генерал-артиллерист, «надо же было как-то прикрыть факт исчезновения колоссальных запасов Западной группы войск, а война все спишет, после нее не до ревизий». И ведь списала!

Есть и другая версия, не особо расходящаяся с прочими: нефтяная труба. Любопытно, но ни один из тогдашних государственных деятелей высшего эшелона не сделал даже намека на очевидное: стратегические интересы России на Кавказе! Словно их и в помине не было. А факты таковы: с января 1994-го каспийские консорциумы активизируют переговоры с Грузией и Турцией на предмет экспорта каспийской нефти в обход России. По сути, речь шла о неизбежной блокаде новороссийских терминалов, через которые и шла на Запад огромная доля российского нефтяного экспорта. В сентябре же 1994-го компания «Шеврон» демонстративно начала эксперименты по транспортировке тенгизской нефти в обход России. Еще символическая, но уже тенденция. А 20 сентября 1994-го Баку присоединился к «контракту века» о разработке и транспортировке каспийской нефти – в обход России и без нее. Единственная тогда «труба» каспийской нефти шла из Баку через Грозный! Пока российские «нефтебароны» гнали свою неучтенную нефть контрабандой через Грозный, все было путём, а тут вдруг дошло: в руках у Грозного уже не врезной краник от «трубы», а ключ к плацдарму, от которого и зависит судьба схватки за Каспий, а это уже серьезно. И как раз в сентябре 1994-го Баку предельно конкретно дал понять Москве, что может смягчить свою позицию, но вы же не в состоянии обеспечить безопасность прокачки каспийской нефти через свою территорию на чеченском участке «трубы». Очень похоже на правду. Возможно, как раз все в один и сплелось, что и сгубило «прожект»: хотели как лучше, а вышло как всегда.