Скрепы из колючей проволоки

Пермский треугольник

День политзаключенных невозможно вычеркнуть из российской истории: трагедии коснулись слишком многих... В стране сегодня работают 53 экспозиции и музея, посвященных тем скорбным годам, когда тысячи людей были расстреляны или отправлены в лагеря. И лишь один мемориальный комплекс – «Пермь-36» – находится в реальной бывшей колонии, где содержались политзаключенные. «Собеседник» побывал там.

Колония эта была образована в 1946-м, и поначалу в ней содержались 250 человек, осужденных по уголовным делам: «бытовики» (за бытовые преступления) и «указники» (наказанные за прогулы, опоздания на работу и т.п.). Политических было немного – около 10%.

В 1953-м ее сделали «красной» – сюда перевели человек 300 экс-сотрудников правоохранительных органов.

А «политической» она стала в 1972-м. К этому времени лагеря, где отбывали наказание политзэки, остались только в Пермской области – это были Пермь-35, Пермь-36 и Пермь-37. Так возник термин – «Пермский треугольник»...

В 1988-м Пермь-36 была ликвидирована. А в 1994-м здесь создали мемориальный музей-заповедник.

Вдоль по Соликамскому тракту

Мы едем туда по печально известному Соликамскому тракту. От Перми до колонии добираться больше часа на машине. Пейзаж за окнами похож на тот, что видим в средней полосе – поля и холмистые равнины, овраги, леса, перелески. Все слишком привычно глазу. Если, конечно, не знать, что тут, в пермских краях, были сплошные лагеря и жили спецпереселенцы. Наш гид в этом царстве скорби – кандидат исторических наук Сергей Шевырин, зав. научно-методическим отделом «Перми-36» – так и сыплет историями:

– Вот сюда (показывает налево) на строительство Камской ГЭС привлекали зэков, поскольку вольные не хотели работать в предлагаемых весьма жестких условиях. А здесь (указывает вправо) расстреляли чуть ли не весь поселок переселенцев, несмотря на то, что люди смогли не только выжить в чистом поле, но и построить успешное хозяйство...

Истории не кончаются – на каждом километре своя боль.

Зона строгого режима

Наконец добрались. Обшарпанное, некогда белое двухэтажное здание с трещинами по всей длине стен выглядит безобидно. Но безобидность обманчива. Три забора с колючей проволокой, тропы наряда, заградительные системы, контрольные следовые полосы, вышки охранников... Плюс противоподкопная сигнализация. Настоящий бастион, откуда не сбежать.

Так и представляешь, как за вновь прибывшими с лязгом захлопывались тяжелые металлические двери, как они проходили сквозь клетки досмотровых помещений и наконец попадали во двор... Здесь на небольшой территории разбросаны строения (бараки, штаб, столовая, фельдшерский пункт), где им предстояло провести долгие годы совсем иной, отличной от их прежней жизни...

– Для полноты картины не хватает собак, – уточняет Шевырин. – Вот здесь, на аллее, проходило утреннее построение. Если кто не откликнулся, или опоздал, или несколько дней не выполнял план, ему грозил ШИЗО.

Штрафной изолятор – крошечная камера на четверых, не больше купе в поезде. Максимальный срок содержания тут – две недели.

– Здесь не положены вообще никакие постельные принадлежности, – объясняет Шевырин. – Спали на голых досках. Зимой у зэков в ШИЗО изымались телогрейки. Наказание было с выводом на работу и без. Первое было лучше. Вторым же давали пониженное питание – 400 г хлеба, кружку воды, несколько граммов соли на день. Кроме того, в течение дня нельзя было лежать. Неудивительно, что люди в ШИЗО нередко пытались свести счеты с жизнью. Но тут перекрыты все такие возможности.

Жизнь за колючей проволокой

Жизнь в лагере расписана по минутам. Подъем в 6, отбой – в 23:00. Тяжелая работа. И довольно скудное питание.

«С утра суп без мяса и вообще без всего, – вспоминал Иосиф Менделевич (6), бывший отказник, участник попытки угона самолета, а ныне раввин в Иерусалиме. – Немного картошки с крупой. В обед – суп со следами свиного жира и каша – главная еда. На ужин – предмет споров и волнений – 50 г рыбы».

«В лагере не было голодно. Но пища была грубая, тяжелая, однообразная – каши да каши да капуста. Свежего витаминного – ничего. И поэтому с первой травкой начиналась охота за витаминами. Лучше всего в ход шла крапива – ее на зоне было довольно много по подзаборным окраинам... Но тоже ведь все становится проблемой. Заметят, составят акт о нарушении – либо ларька лишат, либо очередного свидания, либо наберут 3–4 акта и в карцер посадят», – вспоминал другой сиделец Перми-36 писатель Лев Тимофеев (7).

«Каждый имел право тратить до 5 руб. ежемесячно на покупки в ларьке. Этих денег хватало на 15–20 пачек сигарет без фильтра «Прима», одну банку джема и на покупку еще какой-нибудь мелочи», – рассказывал Вардан Арутюнян, ставший потом общественным деятелем Армении.

Сидел в «Пермском треугольнике» (Пермь-35) и Владимир Буковский (1), тот самый диссидент-«хулиган», которого обменяли на Луиса Корвалана. Сохранилась его учетная карточка, где отмечены все нарушения, за которые Буковского то лишали ларька, то сажали в ШИЗО...

Зона особого режима

В январе 1980-го неподалеку построили зону особого контроля. Барак был рассчитан на 30 человек. Здесь отбывали наказание те, кто был признан особо опасным государственным преступником.

Те же системы охраны, что и на строгой. Но тут все гораздо страшнее – люди здесь словно растворялись.

Их привозили в закрытых автозаках, и они не знали, куда попали. Окна камер закрыты снаружи либо деревянными жалюзи, либо забором. Они сидели по двое в камерах, там же и ели. Видели только своих сокамерников, но даже с ними им нельзя было разговаривать. На работу их выводили тоже по двое – тут же по коридору находились небольшие помещения со станками. И ежедневные прогулки вдвоем в крошечном дворике-колодце – пять на пять шагов, где полагалось гулять по 40 минут в любую погоду. Даже если болен...

Жизнь вопреки

И все-таки гораздо тяжелее участь политзаключенных была в 1940–1950-х. Вот несколько судеб тех, кто пережил заключение в Усольском лесозаготовительном лагере неподалеку. (Но и Пермь-36 в те годы тоже была таким.)

– Балерина Екатерина Гейденрейх (2), – рассказывает Шевырин, – прима Мариинского (позже Кировского) театра, с 1936-го работала преподавателем-хореографом.

В 1942-м, в самое тяжелое время блокады, прочитала интервью Жданова, где он говорит, как много делает для города. Балерина бросила реплику: не так уж и много... За это ей дали 10 лет лагерей.

Уже через полгода она лежала больная в бараке для смертников. Спасло то, что в Пермь была эвакуирована ее родная Мариинка и за нее стали хлопотать. Коллегам удалось вытащить Гейденрейх из лагеря, вылечить... Позже театр вернулся в Ленинград, а Екатерина, как осужденная, должна была остаться в Перми, где она основала хореографическое училище.

Или вот Михаил Танхилевич (4), – продолжает Шевырин. – Боевой офицер-артиллерист, прошел всю войну, награжден орденами... Как-то уже после победы в беседе с друзьями отметил, что в Германии очень хорошие дороги и радиоприемники. В итоге получил 6 лет. В лагере его спас другой политзэк – Константин Ротов (3), художник журнала «Крокодил».

Ротов был обвинен в 1940-м за невинную карикатуру 1934-го,«дискредитирующую советскую торговлю». И хотя книги с его иллюстрациями читала вся страна – и маршаковского «Про гиппопотама», и «Золотого теленка», и «Приключения капитана Врунгеля», и «Старика Хоттабыча», художника отправили на лесоповал на 8 лет. Правда, было еще ложное обвинение в работе на германскую разведку...

И вот когда Танхилевич находился на пересылке в Соликамске, туда зашел Ротов и спросил, кто умеет рисовать (при лагере была мастерская, где делали детские игрушки). Танхилевич вызвался. Ротов быстро обнаружил, что рисовать новоявленный помощник не умеет вовсе, но не выдал его. А тот этап, в котором должен был оказаться артиллерист, весь погиб... Танхилевича сегодня все знают как поэта-песенника Михаила Танича.

Освобождены, но остались в лагере

Можно вспомнить и архитектора Филиппа Тольцинера (5), который пострадал исключительно за то, что был немцем. В лагере он перенес туберкулез, получил болезнь глаз, но ему все же удалось и там начать работать по специальности. Удивительно, но, получив свободу, он еще на пару месяцев задержался в Усольлаге, чтобы закончить несколько проектов.

Так же поступали и некоторые ученые.

– В Перми (тогда Молотов) было две «шарашки», – рассказывает Шевырин. – ОТБ (особое техническое бюро) из Подмосковья – химики, разрабатывавшие пороховые заряды для пушек и «катюш». И КБ из ленинградских «Крестов» – создатели артиллерийских орудий. Последние во главе с Михаилом Цирульниковым (арестован еще в 1938-м) придумали противотанковую пехотную пушку.

Его сын, ему было тогда 5 лет, рассказывал нам историю освобождения отца (хотя, возможно, это семейная легенда), – продолжает историк. – Шел 1943-й. Пушка М-42 показала замечательные результаты, о них доложили Сталину. Тот захотел наградить изобретателей Сталинской премией. Но как, раз автор сидит? Вождь якобы взял первую попавшуюся бумажку и написал: «Цирульникова освободить». Так после этого Михаил Юрьевич привез в Пермь семью из Свердловска, а сам месяцами по-прежнему пропадал в «шарашке»...

Елена Скворцова.

Россия-2023

О сегодняшних политических сидельцах вспоминают гораздо реже.

Сейчас в России – несколько сот политических заключенных. Одни уже осуждены и отбывают наказание в колониях, другие еще находятся под стражей в ожидании судебного процесса, над кем-то суд идет прямо сейчас.

История каждого из них – это трагедия их самих, шок, боль и слезы родных и близких. Но также и горячая, искренняя поддержка тысяч незнакомых неравнодушных граждан, которая помогает не пасть духом, не сломаться. Вы тоже можете поддержать их. Выбрать из сотен нескольких человек, чьи судьбы заслуживают особого внимания, было непросто. По приведенным ниже адресам вы можете написать им письма. Нужно помнить: письмо должно пройти тюремную цензуру.

Егор Штовба

«...Я потерял все. Я не дебил. Но мое счастье вижу в страдании. Может, по мне кот соскучился тоже. Много животных я в жизни любил. Но этот кот мои мысли тревожит, ведь он любимее прочих других». Это строчки из стихотворения «Кот» 22-летнего Егора Штовбы. Его он декламировал у памятника Маяковскому в сентябре 2022 года – и с тех пор находится в следственном изоляторе. Штовба – не политический активист. Ему просто не повезло.

В тот день свои сочинения читали другие участники этих открытых «Маяковских чтений» – и вот их содержание на тему происходящих событий не понравилось властям. Ни с кем из тех, кто тоже пришел на чтения – это подтверждается многочисленными неопровержимыми доказательствами, – Егор знаком не был. Кого-то впервые увидел на площади, кого-то – уже в автозаке. Однако следствие вменяет ему в вину – цитируем по материалам дела – следующее: «В преступную роль Штовбы Е. О. и иных неустановленных лиц входило обеспечение создания ложной видимости массовости и актуальности мероприятия, путем поддержки основных ораторов, активного жестикулирования во время декламирования стихов и тем самым привлечения внимания случайных прохожих...»

Незнакомых друг с другом поэтов-любителей следствие и обвинение объединило в «организованную группу». По ч. 3 ст. 280.4 УК РФ «Публичные призывы...» Штовбе грозит от 5 до 7 лет лишения свободы, по п. «в» ч. 2 ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти...» – от 3 до 6 лет. Егор – единственный ребенок в семье своих пожилых родителей-инвалидов и их единственный кормилец. Его папа наблюдает за сыном в зале суда из инвалидной коляски. Ближайшее заседание по его уголовному делу состоится 9 ноября в 11:00 в Тверском районном суде Москвы (ул. Каланчевская, д. 43а).

127055, Москва, ул. Новослободская, д. 45, стр. 5, ФКУ СИЗО-2 УФСИН России по г. Москве, Штовбе Егору Олеговичу 26.12.2000 г.р.

Лилия Чанышева*

«Ваша честь! Вы не только судья и избиратель, но и, как показал процесс, человек со своей позицией. Если вы посадите меня на 12 лет, то я уже не успею родить ребенка. Дайте мне шанс стать мамой» – это слова 41-летней Лилии Чанышевой*, которая была сторонницей Навального*, а потом отошла от политики, но не уехала из России. Суд приговорил ее по трем статьям к 7,5 годам лишения свободы в колонии общего режима. Лилия* находится под стражей с ноября 2021 года.

На свободе Чанышеву* поддерживает муж, который, говоря о ней, называет ее исключительно «моя невиновная супруга». Ее апелляция назначена на 7 ноября в 10:00 в Верховном суде Республики Башкортостан (г. Уфа, ул. Пушкина, д. 88).

452308, Республика Башкортостан, Дюртюлинский район, село Иванаево, ул. Промзона, ФКУ СИЗО-5 УФСИН России по Республике Башкортостан, Чанышевой Лилии Айратовне* 06.02.1982 г.р.

Роман Иванов, Дмитрий Иванов

Политзаключенных с фамилией Иванов в нашей стране несколько. Один из них – 50-летний журналист Роман Иванов, а другой – отчисленный во время заключения из МГУ имени Ломоносова 24-летний гражданский активист Дмитрий Иванов. Роман под стражей с апреля 2023-го, его судят за фейки о ВС РФ (грозит от 5 до 10 лет), Дмитрия задержали в апреле 2022-го и уже за них осудили – дали 8,5 лет. Иванов-журналист много лет освещал проблемы родного Королёва, Иванов-студент всю юность помогал тем, кто попал в беду.

142400, Московская область, г. Ногинск, ул. Толстовская, д. 5, ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Московской области, Иванову Роману Викторовичу 04.03.1973 г.р.

125130, Москва, ул. Выборгская, д. 20, ФКУ СИЗО-5 УФСИН России по г. Москве, Иванову Дмитрию Александровичу 05.08.1999 г.р.

* Власти РФ внесли в перечень террористов и экстремистов.

Елена Мильчановска.