Голосуй — не голосуй...

Конечно, если, не вдаваясь в подробности, голосовать придуманным властью как будто для нашего с вами удобства (чтобы из дома лишний раз не выходить) способом – онлайн, он же ДЭГ, или дистанционное электронное голосование. Но мы в подробности вдались, все про ДЭГ узнали – и пользоваться им, сразу скажем, не станем. И вам не советуем. В конце концов, надежда на честные выборы умирает последней.

– На выборах московских мундепов в прошлом году ДЭГ воспользовались две трети избирателей! – вещал оратор, молодой мужчина, таким голосом, как будто он явно был этому не рад. – А ведь власти имеют гораздо больше возможностей манипулировать с вашими электронными голосами, чем в старину когда-то.

Лекцию эту организовал руководитель оппозиционного проекта «Штаб кандидатов» Дмитрий Кисиев, а вел IT-эксперт, член штаба незарегистрированной Пиратской партии России Александр Исавнин. Его слушали два десятка человек разных возрастов и полов – те, кто записался в наблюдатели, и просто любопытствующие граждане.

Слушали внимательно – никто не смотрел в телефон, а только на выступающего. Но иногда поглядывали на стены – они тут все украшены рисунками политзэков, над которыми прямо сейчас идут суды или которые уже в местах не столь отдаленных. Вечер устроили в легендарном для столичной оппозиции месте – «Открытом пространстве», что в Плетешковском переулке в районе Бауманки. Здесь раз в месяц пишут письма тем, кто за решеткой, и устраивают другие интересные мероприятия в их поддержку, настолько интересные, что иной раз наведываются провокаторы, полицейские или и те и другие. Но в этот раз обошлось.

– ДЭГ – то, как он организован в России, а особенно в Москве – организован так, чтобы минимизировать внешний за ним контроль, – продолжал лектор. Все так и слушали, не отрывая глаз от доски со слайдами (для наглядности), а некоторые даже записывали. – В нем, есть небеспочвенные подозрения, нарушается святая святых – тайна голосования!

Аудитория ахнула, а у одной молоденькой девушки даже ручка из руки выпала.

– Да-да! – улыбнулся Александр произведенному эффекту. – В ДЭГ есть возможность отслеживать то, за кого люди отдают свой голос.

– Это у кого же есть такая возможность? – поднял руку самый недоверчивый с последних рядов.

– У-у-у! У департамента информационных технологий города Москвы, который подчиняется кому? Правильно, дети, то есть взрослые – мэру Москвы Сергею Собянину! – воскликнул Исавнин. – Мы им предъявили подозрения, что они нарушают тайну, а они нам – независимым наблюдателям – не предъявили достаточных – айтишных – доказательств, что не нарушают...

– Извините, пожалуйста, а голос на другой вообще поменять могут? – робко спросили в третьем ряду. Зал замер.

– Могут! – не раздумывая ответил айтишник. Резал как по живому. – Объясняю по-научному: публичный метод обеспечения гарантии неизменности голоса в ДЭГ также не-вы-пол-нен! На участке – пожалуйста: урна прозрачна, наблюдатели видят всё, бюллетени не пропадают из вида ни на миг. А в ДЭГ – ровно наоборот: мы ни фига не видим, что там происходит! Как будто кидаем наши голоса в черный ящик. На участках можно проверить, что там голосуют только те, кому положено – строго по прописке, а в ДЭГ мы никак не можем проверить, кто в принципе голосует, мы не видим списка избирателей, что находится внутри этой системы... А галочка, которую можно поставить и которая создана официально для того, чтобы проверить, что ваш голос не подменили, на самом деле тоже раскрывает его тем, кто внутри системы. Плюс Собянин узнает, кто конкретно ему не доверяет, ставя галочку...

Он объяснял все это больше двух часов. Я законспектировала главную мысль: ДЭГ – это не гуд.

– А вот в другом месте мне сказали: наша, наблюдателей, задача – помочь сделать людям правильный выбор, а не строчить жалобы на комиссию по поводу и без, – призналась одна из слушательниц, попросив слово.

Продалась за чипсы

Все засмеялись и зааплодировали. В общем, хорошо посидели. Стали расходиться. Я все-таки задержалась у столика с чаем и кофе, и это стоило мне вопроса.

– Ну, ты теперь точно на участок пойдешь голосовать? – спросила чисто из вежливости моя соседка по креслу, наливая себе стакан воды.

– Я-то? – уточнила я, от неожиданности чуть не просыпав заварку.

– Ты-то, – она перестала лить воду и смотрела на меня во все глаза, удивляясь, чего это я так растерялась.

– Ну, не пойми меня неправильно, – начала я издалека в надежде, что с минуты на минуту «Открытое пространство» закроется, нас всех окончательно попросят на выход и договаривать не придется. Но оно все не закрывалось – посетителям разрешили подольше полюбоваться на рисунки политзэков. – Я по ДЭГ буду голосовать...

– Что-о-о?! – на мой ответ обернулись все, кто не ушел. Я поняла: без объяснений из «ОП» не выйду.

– Всем еще раз привет, меня зовут Лена, и я стала голосовать по ДЭГ в 2021-м, – исповедовалась я, словно на вечере анонимных алкоголиков. А я, получается, анонимный дэговец. Даже и не знаешь, что хуже. – Годом ранее я стала москвичкой, и это были мои первые выборы – кстати, кого и куда мы выбирали, я и не помню. Помню, что собиралась на мой новенький – московский – участок, как на светский раут, и тут мне на почту пришло письмо от Собянина... Писал как будто он сам, по крайней мере, от его имени. Он и поведал мне, что если проголосую онлайн – получу «возможность выиграть квартиру, машину или призовые баллы». «Елена Гамлетовна! Потратить баллы можно на походы в рестораны. Вы можете попробовать осьминога в соусе из черного перца, телячьи щечки с кактусом, чипсы из козлобородника», – через день слал мне новую заманчивую весточку Собянин. Ах, Сергей Семенович, да я и слова-то такие узнала от вас! Отдача голоса на участке же никаких благ, кроме селфи с урной на память, мне не сулила. К тому же на дворе тогда стоял коронавирус, и желание оставить меня в родных стенах с гаджетом объяснялось прежде всего заботой обо мне же. И я в сентябрьский день икс, смыв макияж, все же осталась дома и проголосовала онлайн...

– Какой ужас! – не выдержал один из слушателей. Да, в этом круге мне никто не похлопал. Даже алкоголикам за их рассказы и то аплодируют.

– И я выиграла! Выиграла 10 тысяч баллов! Каждый из которых равен рублю, – продолжила я свое покаяние. – На тысячу купила племяннице конструктор в гипермаркете, на тысячу – фруктов маме в супермаркете, тысячу положила на проездную карту, на тысячу сводила лучшего друга в ресторан – не все же ему меня угощать... Да, кстати, никакого козло-

бородника в меню не оказалось – обман трудящихся, то есть проголосовавших! И кактуса не было. Из всего, что перечислили в письме, имелся лишь черный перец – на столе.

Закончить я не смогла – меня душили рыдания.

– Скажите, я очень плохо поступила и есть ли мне прощение? Но ведь поймите, мой голос – что так, что так – либо украдут, на что есть подозрения, либо он все равно ничего не решит, в чем сомнений у меня нет никаких. Так если нет разницы, почему хотя бы не получить за него формально баллы, а фактически рубли? Правда, наши голоса стоят всё дешевле. Два года назад Собянин сулил от 10 до 100 тысяч баллов за голос, а в этом – всего от тысячи до пяти...

– Даже Русалочке за ее голос в сказке и то больше дали – ноги, – философски заметил кто-то. Я зарыдала сильнее.

– Твой голос на участке не украдут, – одернул меня вдруг Александр Исавнин тихим, но твердым голосом, крепко взяв за руку и глядя прямо в глаза. Он говорил так убедительно, что, клянусь, если бы он сказал: «Ты сможешь начать бегать по утрам», я бы поверила и в это. – В Москве это практически исключено – наблюдателям созданы все условия для наблюдения, и они бдят. Через них мышь не проскочит – не то что вброс! Везде независимый людской контроль и камеры. Другое дело – ДЭГ, о чем мы рассказывали весь вечер. Так что утром в субботу встань и иди – встань с кровати или дивана и иди голосовать на участок!

И я встану и пойду. Проголосую на участке. А за кого – не скажу. Тайна, знаете ли, голосования.