Алексей Горинов: Мы не заплатили цену за свободу

Столичный муниципальный депутат стал первым после начала СВО политическим заключенным в России. Год назад, в июле 2022-го, Мещанский районный суд г. Москвы приговорил Горинова к 7 годам колонии общего режима по «фейковой» статье. За то, что на заседании муниципальных депутатов он отказался голосовать за принятие плана досуга и развлечений населения района на второй квартал года, пояснив: «О каком конкурсе детского рисунка может идти речь, когда каждый день на Украине дети <…> (ст. 207.3 УК РФ. – Авт.). Ну, цинично же как-то, согласитесь!»

В сентябре прошлого года срок сократили на 1 месяц. Прошедшая на днях кассация оставила его без изменений. С ноября 2022 года Алексей Горинов отбывает наказание в ИК-2 города Покров Владимирской области, откуда письменно ответил на вопросы «Собеседника».

«Здравствуйте, Елена! Спасибо за интересные вопросы. Пользуясь случаем, скажу: ваша газета весьма популярна среди з/к (заключенных. – Авт.) в нашем учреждении. Большинство моих коллег «Собеседник» читают, а некоторые на него подписаны. Мне его тоже регулярно присылают».

– Алексей Александрович, вы стали первым в нашей стране человеком, который получил реальный срок (да еще какой!) по ст. 207.3, ч. 2, пп. а) б) д). Это сегодня мы понимаем и знаем: если человека начинают судить по этой статье, шансов на прекращение дела, на оправдательный приговор, или хотя бы на условный срок нет – ну практически – никаких. Но вы тогда еще не могли знать, что все будет настолько жестоко и показательно?

– У меня уже давно нет никаких иллюзий относительно установившегося в нашей стране политического режима. И дело тут не в надежде на что-то. У меня как у юриста по второму образованию, хорошо знающего историю советского государства, возникает недоумение, как вообще могло возникнуть такое дело в России XXI века. Как будто за сто лет ничего не изменилось. И что это за обвинители и судьи такие, позорящие свою профессию?!

– Много писали, что вашим приговором – реальные 7 лет – власти «задали планку». Семь вообще считается числом магическим…

– Не силен в нумерологии, но в институте учился в группе №7, срок у меня 7 лет, и сейчас нахожусь в отряде №7. Да, нужно было показать, что новая статья УК РФ работает, и запугать, и заставить молчать по поводу происходящего моих сограждан на примере того, что может произойти с обычным, непубличным человеком. Самое сложное для меня сегодня – объяснить другим интересующимся моим делом осужденным, за что конкретно я лишен свободы на семь лет. Особенно, когда сам этого не понимаешь. Среди моего окружения – з/к, осужденных за воровство, мошенничество, насилие, разбой и грабеж, мой срок – один из самых длительных. А ведь я просто за мир, беречь который нам завещали наши отцы и деды – победители во Второй мировой войне. Но этой <…> мы предали нашу память о них. Ехавший со мной в «столыпинском» вагоне убийца-рецидивист никак не мог поверить, что за несколько фраз о <…> можно получить такой срок. Мне, говорил, за первое убийство дали шесть лет… Многие, в том числе коллеги-осужденные полагают, что я выйду на свободу гораздо раньше назначенного срока. Конечно, ничто не предрешено в реальной жизни. Но пока, находясь здесь, вне свободы, и будучи ограниченным к доступу информации, сам я этого не ощущаю.

– Писали даже, что ваше дело, ваш приговор – это последнее предупреждение Яшину*. Да вас и самого предупредили административкой в первый день спецоперации. Получаете, это не возымело желаемого властями эффекта?

– Конечно, мое уголовное дело послужило последним предупреждением Илье*, который никуда и не собирался уезжать, хотя ему был дан значительный люфт по времени на обдумывание и принятие решения. Я это знаю, и в моих глазах он настоящий герой. 24 февраля 2022 года меня задержали в том числе для того, чтобы я не мог оказать юридическую помощь другим задержанным. Через две недели мой административный арест Московский городской суд признал судебной ошибкой и отменил. Не успел подать иск по поводу материальной компенсации – меня арестовали в рамках уголовного дела.

– Поскольку цена за ваши слова оказалась столь высокой, были хоть какие-то сожаления, осознание, что говорить все это вам не стоило? И почему вы не уехали из страны, как председатель Совета депутатов муниципального округа Красносельский Елена Котеночкина, которая поддержала вас на заседании – и тоже получила уголовное дело по этой статье?

– Никаких сожалений! Все было сказано в рамках моих полномочий и обязанностей при обсуждении одного из будничных вопросов повестки. Как председатель социальной комиссии, выступая по профильному вопросу, высказался против его принятия. Согласно регламенту, я был обязан мотивировать свою позицию, что и сделал. Я уже достаточно зрелый человек, со своими сложившимися взглядами на окружающий мир, поэтому честно и открыто сказал, что думаю о происходящем в связи с обсуждаемым вопросом. Конечно, если бы знал, что все будет так раздуто, а из меня начнут лепить героя, то выступил бы поярче. Не понимаю, зачем мне в «подельники» следствие приписало Елену Котеночкину, в обязанности которой входит ведение заседаний. Разве только ради усиления тяжести «преступления». Словно наш Совет – это все равно что ОПГ. Рад, если Котеночкина сейчас в безопасном месте. Насколько я знаю, она не вернулась из отпуска, узнав об уголовном деле, возбужденном против нее, – и правильно сделала. Ей было бы трудно выдержать все, через что прошел я. Да и не стоит давать режиму плодить новые жертвы. Мне уезжать было некуда. Здесь у меня семья и дом, а также была собака и была работа – и я был связан рядом обязательств. Да я и не считал, что совершил что-то преступное, ответственности за которое надо избегать.

– Уголовное дело на вас завели не потому, что правоохранительные органы сами обнаружили факт вашего «преступления», а по доносу…

– В конце 80-х годов прошлого столетия мне казалось, что эпоха доносительства и политзеков ушла навсегда в прошлое и что теперь мы будем жить по-другому. Но все постепенно вернулось после прихода к власти Путин. Россия в своем развитии словно ходит по какому-то магическому кругу. Испытываю к доносчикам чувство брезгливости. Есть люди, которые получают удовольствие от страданий других. А страдать, по их мнению, должны те, кто выражает иное мнение, отличное от их собственных.

– Люди, которые поддерживают вас, на кассации смогли увидеть вас лишь на оглашении решения (и то с экрана), так как, начиная с апелляции, заседания по вашему делу регулярно закрывают от слушателей и журналистов…

– Причины закрытия судебных заседаний по моим апелляционной и кассационной жалобам от слушателей и журналистов мне не ясны. Могу только догадываться, что уж больно блекло выглядит в судах сторона обвинения, у которой плохи дела с правдой и правовой истиной по делу. И создается впечатление, что лишить меня свободы на долгий срок заинтересован, прежде всего, сам суд. Однако для любого добросовестного студента юридического вуза, изучающего уголовное право, должно быть очевидно, что в моем деле нет состава преступления, его события. Поэтому я и мои адвокаты ставим только одну задачу – это отмена неправосудного приговора.

«Трудно привыкнуть к запаху гнили»

– Как вы освоились в колонии? Какие отношения сложились с другими заключенными?

– Здесь обычные человеческие отношения. Если не знать, кто за что находится в колонии, то и не подумаешь, что пребываешь среди преступников. Для меня это просто люди разных психотипов с разными характерами и разным развитием интеллекта. По прибытию в колонию несколько месяцев пробыл в отряде усиленного контроля. Там преобладают в основном осужденные молодого и среднего возраста. Был в нем самым возрастным (26 июля Горинову исполнилось 62 года. – Авт.). Сейчас в отряде, в котором уже далеко не самый пожилой з/к. Как и в обычной жизни на свободе, стараюсь выстраивать со всеми ровные, доброжелательные отношения. Мои коллеги-сидельцы в основном из Москвы или Владимирской области. Много иностранцев – белорусов, армян, азербайджанцев, есть даже кубинцы. В предыдущем отряде подружился с гражданином Кот-д’Ивуара. Он учился в МГТУ имени Баумана 12 лет назад, женился на гражданке России (но нашего гражданства не получил), у него двое детей. Зарабатывал частными уроками французского языка. А сюда попал за найденную при нем дозу наркотического вещества для личного применения. Теперь ему, как и всем осужденным иностранным гражданам, после отсидки грозит депортация без права въезда в Россию на долгие годы.

Немало з/к из бывших советских республик – «второходы». На своей родине их уже однажды или многократно судили. И хотя по российским законам «первоходы» не могут содержаться вместе со «второходами», последние для России считаются тоже «первоходами». Администрация колонии часто назначает таких з/к своими представителями – дневальными и завхозами отрядов, хотя у некоторых их них нет даже законченного среднего образования. Перед моим приходом в новый отряд всех предупредили, чтобы не общались со мной на политические темы! Смешно, конечно. Несколько человек сразу подошли ко мне и сказали, что им никто не указ, о чем со мной говорить.

А в предыдущем, более молодежном отряде подобных запретных тем не было. Узнав, что я был муниципальным депутатом, многие в первую очередь интересуются моей бывшей депутатской зарплатой. Они думают, что в ней и состояла вся моя профессиональная занятость. И очень удивляются, узнав, что деятельность мундепов – это, прежде всего, общественная работа.

– Как обстоят дела с медициной? И с вашим здоровьем?

– Нас 60 человек в одном помещении, живем очень скученно, поэтому в отряде все непрерывно болеют по кругу внутриотрядным, постоянно мутирующим вирусом. Это некий аналог внутрибольничной инфекции. В ИК-2 практически нет никакой медицинской помощи: нет необходимых лекарств и медикаментов, некому поставить диагноз, назначить курс лечения. И это в колонии почти на 800 человек! Раз в полгода бывает стоматолог – он может только вырвать зуб. При этом в нашем отряде отбывает срок профессиональный стоматолог, который предлагал администрации наладить работу по оказанию осужденным полноценной помощи (и в медпункте есть полностью оборудованный кабинет). Но получил отказ. Это какая-то средневековая дикость! Коль скоро государство берет на себя бремя содержания и исправления граждан, лишая их свободы, в таких местах должна быть и лучшая в стране медицина, поскольку осужденные лишены права выбора медицинского учреждения и врачей. Страдание от болезней не должно быть дополнительным внесудебным наказанием.

Что касается меня, я с февраля не могу вылечить бронхит, избавиться от которого мог бы за день. Но мое лекарство сюда не допускают. Осужденных с серьезными заболеваниями отвозят в больницу при ИК-3 строгого режима во Владимире. Многие побывавшие там рассказывают жуткие истории про насилие со стороны сотрудников. Поэтому осужденные боятся этого заведения, предпочитая мучиться в ИК-2. Я пробыл в больнице при ИК-3 с воспалением легких около двух месяцев. Со мной обращались корректно. Как сказал мне председатель ОНК Владимирской области (бывший силовик Сергей Яжан. – Авт.), который в курсе того, что там происходит, я был «на особом контроле». Кстати, один из первых вопросов, который он задал мне, навестив, – не били ли меня…

Там же, в ИК-3, перед выпиской из больницы меня поставили на профилактический учет как осужденного, склонного к побегу. Теперь в ИК-2 каждые два часа, где бы я ни был, подходит сотрудник с видеокамерой и требует доклада о том, кто я и к чему склонен. Таким образом вся моя жизнь в колонии поделена на двухчасовые интервалы. Посчитал: за весь срок пребывания в ИК-2 мною должно быть сделано около 15.300 таких докладов! Ночью, хотя и не будят меня специально, все равно просыпаюсь – так же, каждые два часа, когда сотрудник, громыхая ботинками по деревянному полу, подходит к моей шконке, включает видеокамеру и что-то бормочет в нее. Это форменное издевательство, к которому невозможно привыкнуть! А еще очень трудно привыкнуть к запаху гнили, который доносится отовсюду. ИК-2 стоит среди болот. Надлежащая гидроизоляция подвалов жилых, бытовых и административных корпусов отсутствует. Поэтому подвалы эти на протяжении многих лет затоплены протухшими грунтовыми водами. Отсюда просто тучи комаров!

– Что среди всех лишений и испытаний для вас там самое трудное?

– Самое трудное – это привыкнуть к отсутствию свободы. Хотя вообще-то это не то место, где хочется к чему-то привыкнуть. Ты жив и остаешься собой, пока внутри отторгаешь навязанные тебе здесь правила жизни.

«Надеялся занять шконку Навального**»

– Переосмысли ли вы что-нибудь, во что верили до заключения?

– Нет. Гипотезу присутствия Бога в наших земных делах и проблемах принять не могу в силу своего образования и физической картины мира, сложившейся в моем сознании. Но в человека, в его возможности и гуманистическое предназначение, в эволюцию живой материи в целом – я верю.

– Что в плане досуга? Вы в самодеятельности участвуете?

– Сразу вспоминаю фильм «Бриллиантовая рука»: «–Вы в самодеятельности участвуете? –Участвую. Зачем я соврал, я ж не участвую? А зачем он спросил? Зубы заговаривает…» Поэтому скажу сразу: в самодеятельности тут не участвую. Здесь есть немного любителей попеть или почитать стихи. Мне это неинтересно. Но скучать не приходится. Отвечаю на все письма, в которые вложены чистые конверты, и, если нахожу лишний, на те, в которые не вложены. В отряде есть несколько любителей шахмат. Если предлагают, никогда не отказываюсь. Библиотеку мы посещаем раз в неделю. Заходим по два – три человека по очереди. Копаться в книгах некогда. Что попало под руку, то и берешь. Мне попадались Фицджеральд, Камю, Сартр, Ремарк, Пелевин, Маркес. Размышляю о проблемах физики и устройстве Вселенной. Еще одно полезное занятие для мозга – вспоминать в хронологическом порядке, шаг за шагом, эпизоды жизни. Проделываю это перед тем, как уснуть. Сейчас дошел где-то до 10-летнего возраста. И еще – строю планы на будущее.

– А думаете ли о будущем России?

– Думаю. Будущее России представляется мне весьма туманным в свете происходящего. На мой взгляд обывателя, Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года с ее идеалами, целями и задачами до сих пор осталась незавершенной. Ее развитие сначала прервали большевики в результате Октябрьского переворота. А теперь Россия в условиях рыночной экономики и признания права частной собственности проходит через этап власти, полностью сосредоточенной в руках узкой группы лиц, с подавлением фундаментальных прав и свобод человека, разрушением общественных институтов, вмешательством даже в культурную жизнь общества. Нам придется переучреждать Россию, если мы хотим, чтобы она осталась в существующих границах как общность разных народов, объединенных единой территорией и историей. Нам предстоит пройти большой и трудный путь переосмысления содеянного нынешним режимом власти, постараться сбросить со многих наших соотечественников пелену госпропаганды. Предстоит тяжелая работа по восстановлению международных связей и доброжелательных отношений с другими странами.

– Кстати, ваша колония находится по адресу: д. 6, ул. Франца Штольверка. Это немецкий кондитер, живший в XIX веке и вложивший сотни миллионов в развитие Покрова, стал самым мощным инвестором в истории города. В честь него в 2000 году и назвали улицу…

– Так и есть. А я в 2000-м был во Владимире – по иронии судьбы аккурат в день первой инаугурации Путина на должность президента России. Тогда невозможно было представить, что почти через четверть века при том же главе государства окажусь в этом же регионе в качестве политзека… Этот неформальный статус позволяет абстрагироваться от обстановки, держать себя более независимо по сравнению с другими з/к. Этому же способствует отсутствие самого события преступления и вины. Меня же окружают люди, что-либо реально совершившие в отличие от меня.

– С марта 2021-го по июнь 2022 года в ИК-2 содержался другой, самый известный политзек страны – Алексей Навальный**. Вспоминают ли его у вас? Кто-то занял его шконку?

– О пребывании Алексея Навального** в ИК-2 здесь вспоминать и говорить не принято. Меня сразу предупредили, что это запретная тема и что никто со мной обсуждать это не будет. Под него был создан «свой» отряд из пары десятков специально подобранных и проинструктированных осужденных. С Алексеем** им общаться запретили. Об этом я узнал от одного из них. Оппозиционер спал на шконке у стеночки прямо под видеокамерой. Мне досталось спать на соседней, а на шконке Навального** спал осужденный, который в скором времени освобождался, и я надеялся занять его место. Но не довелось – меня перевели в другой отряд.

– Вы работаете в колонии?

– Нет, здесь я никем не работаю. Нет желания. Насколько вижу, трудовые договоры не заключаются, труд з/к не оплачивается в должной мере. Недавно направил на имя начальника ИК ряд предложений по улучшению условий пребывания в нашем учреждении.

Первое: создать из числа осужденных с высшим юридическим образованием службу по оказанию правовой помощи обитателям колонии. Спрос на нее здесь большой. Готов и сам ее оказывать на безвозмездной основе. Однако этому всячески препятствуют дневальные и завхоз отряда. Такая установка якобы исходит от замначальника по безопасности и оперативной работе, его здесь негласно называют «папой».

Второе: прекращение практики жесткой «приемки» вновь прибывающих з/к, которая осуществляется другими з/к подчас с применением силы. Начальник отряда при этом не присутствует, самоустраняется.

Третье: исключить практику деления лиц, осужденных за половые преступления, на касты «обычных» и так называемых «угловых». Все это почему-то устраивает администрацию ИК. Кое во что приходилось вмешиваться.

«Ужасные правила», о которых вы спрашиваете, конечно, есть. Внедряются они, на мой, возможно, ошибочный взгляд, самим руководством колонии и поддерживаются через определенных осужденных, особенно имевших предыдущий опыт отбывания наказания в виде лишения свободы – некоторых дневальных и завхозов.

«Впервые зафиксировал факт вброса»

– Оказывается, я видела вас однажды на свободе! Это было в ноябре 2014 года: делала репортаж для «Собеседника» со встречи в Центральном доме журналиста председателя правления «Газпром-медиа» Михаила Лесина с редакцией «Эха Москвы» в трудный для нее и коллектива момент (в результате череды событий известный радиоведущий Александр Плющев* и главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов* оказались на грани увольнения, после чего в Домжуре и прошла эта закрытая встреча, где, вероятно, решалась и их судьба). А вы, Алексей Александрович, стояли с плакатом, на котором были фото Лесина и надпись «Ему мало НТВ. Он хочет и «Эхо» превратить в помойку». Ваш плакат был самым крутым!

– Справедливости ради: идея поддержать «Эхо Москвы» в трудный для нее и ее коллектива момент принадлежала журналисту Александру Рыклину. Он попросил меня встать у самого входа в Домжур и предупредил: мой пикет самый важный. Действительно, все идущие на встречу прошли мимо меня, и, конечно, плакат, который я держал, увидели.

– Чем еще вы занимались до событий 2022 года и чем из этого особенно гордитесь?

– До своего первого депутатства в 1990 году занимался научной работой и преподаванием, сотрудничал с военными по оборонной тематике. Позже работал в частной компании. Был награжден почетной грамотой Министерства регионального развития, а лет восемь назад – грамотой Мосгоризбиркома. В то время я был зампредом территориальной избирательной комиссии в районе по месту жительства. Особенно ценной считаю награду, учрежденную ассоциацией «Голос»* и другими общественными организациями – медаль «Защитнику свободных выборов». В 2009-м на выборах в Мосгордуму мне удалось, как я понимаю, впервые сделать фотодокументы, фиксирующие и доказывающие факты вброса большого количества бюллетеней за партию «Единая Россия». Премия имени Сергея Магницкого – это, скорее, символ поддержки меня в том положении, в котором я оказался. Она ко многому обязывает в дальнейшем. Хотя горжусь больше всего тем, что был участником единой команды независимых кандидатов вместе с ее лидером – Ильей Яшиным* – на выборах мундепов в нашем Красносельском районе Москвы в 2017 году. Мы победили «Единую Россию»! И ее депутаты оказались в оппозиции к нам.

«Моя реабилитация уже случилась»

– На слезы вашей супруги в момент провозглашения приговора невозможно было смотреть без боли. Как она и ваш сын сейчас?

– Семья меня поддерживает. На жене все хозяйство по дому. Она справляется, но ее финансовое положение как пенсионера в мое отсутствие, конечно, ухудшилось. Сын работает, исследует планету Венера. На его ответственности мой автомобиль.

– За время вашего заключения не стало вашей любимой собаки Чупы… Ее сердце не выдержало разлуки с вами, но сейчас она – я в этом абсолютно уверена – в собачьем Раю и тоже поддерживает вас оттуда…

– Чупа была примерно полугодовалой бездомной собакой, когда она запала на нашего предыдущего питомца (тоже из бездомных) Джека. Во время прогулок с Джеком ходила за нами, потом ждала, когда снова выйдем. С наступлением холодов удалось заманить ее к себе, после чего она поняла, что пора как-то одомашниваться. Собака была очень худая и страшненькая на вид, поэтому назвали ее Чупакаброй. Однако когда отмыли, откормили, получилась очень даже ничего! Черная шерсть заиграла переливами в лучах Солнца. Другие собачники стали интересоваться, что за порода такая. Два года назад ее друг Джек, проживший около 18 лет, умер. Чупа не присутствовала при этом. Для нее он вдруг куда-то исчез. Она долго переживала, скучала, а потом исчез и я...

По территории ИК бегают несколько котов и кошек. Но я не могу свободно передвигаться по зоне, поэтому даже на руки не мог никого взять. На днях в локальную зону нашего отряда забежал через решетку, жалобно мяукая, кот с разорванной шеей. Он словно искал укрытия или помощи. Забился под скамейку у стены и долго там лежал. Сидельцы-старожилы сказали, что это боевой кот Васька. На следующий день Васька снова пришел, но уже лег на лавочку, и его можно было гладить. Рана его успешно затянулась. По его ушам было видно, что он бывал в непростых жизненных ситуациях. Уголок одного уха срезан, а другое изгрызано по краям. Больше Ваську я не видел…

В колонии очень много галок. Гнездятся под крышами жилых корпусов прямо в вентиляционных отверстиях, сделанных как будто специально для них. А недавно на территории заметили гадюку!

– Из вашего потрясающего последнего слова – оно обязательно будет в учебниках истории, знаю, что в годы сталинского террора вашего деда обвиняли в призывах к свержению советского строя, в создании и укреплении которого он участвовал самым непосредственным образом. Ваш дед дожил до полной реабилитации – через полвека. Как думаете, доживете ли вы до своей?

– Да ведь уже дожил! Моя реабилитация случилась уже через семь месяцев после вынесения приговора – ознакомиться с текстом международного акта можно на сайте ООН. Другое дело, почему я до сих пор в местах лишения свободы. Но это вопрос к России, к ее власти. Как я понял из ответа аппарата уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой на мое обращение к ней – особо рассчитывать мне не на что.

– И напоследок спрошу о самом главном в вашем случае – как же мы докатились до того, что сегодня судят и дают реальные гигантские сроки за слова, за высказанное публично мнение? У вас есть ответ на этот вопрос?

– У меня нет простого ответа на этот вопрос. Это явление, позорящее Россию XXI века, ее правоохранительную и судебную системы. В конце прошлого века на нас обрушилась свобода – мы не заплатили за нее нужную цену и по-настоящему не оценили этот дар. В отсутствии предыдущего опыта демократии мы оказались не готовы к наступлению реакции. В обществе не сформировались критические массы граждан, воспринимающих всем своим естеством базовые права человека как высшие ценности, которые надо защищать. Поэтому, увы, имеем то, что имеем. Но в ближайшем (надеюсь) будущем нам предстоит тяжелый этап возвращения на цивилизованный путь общественного развития, «размагничивания» многих наших сограждан.

*Власти РФ считают иноагентом.

**Власти РФ считают экстремистом.

Избранные места из тюремных записок Алексея Горинова