«Любить отца – не преступление». Репортаж с процесса по делу Алексея Москалёва

В середине прошлой недели прошло судебное заседание, на котором рассматривался вопрос об ограничении в родительских правах Алексея Москалёва. Его дочь, 13-летняя Маша Москалёва, нарисовала на уроке изо антивоенный рисунок. Вскоре отца осудили за «дискредитацию ВС РФ» на два года колонии общего режима.

«А чего тогда Песков языком мелет?»

Когда я приехала на суд в город Ефремов Тульской области, никого из героев этой истории здесь уже не было... Папа, как мы писали ранее, сбежал из-под домашнего ареста, но был пойман где-то в Белоруссии тамошними правоохранительными органами. В настоящее время он находится в ожидании депортации в Россию (процедура может занять, как объяснили нам юристы, несколько месяцев) в тюрьме-изоляторе №8 города Жодино – единственном белорусском учреждении, где содержатся как подозреваемые, так и приговоренные к пожизненному сроку.

Машу после того, как ее печальная история стала широко обсуждаемой, к себе в Тамбовскую область забрала ее мама Ольга Ситчихина, оставившая девочку в двухлетнем возрасте на попечение ее отца.

Женщина за время шумихи поведала СМИ, что работает охранницей, причем на работу в свои смены ездит в столицу. Пока ее нет дома, Машей занимается ее новый муж, а также другая родня. По ее словам, дочке с ней хорошо, а у тамбовских органов опеки, которые уже успели наведаться к ним домой, нет никаких замечаний.

Тем не менее, как мы узнали, тульские органы опеки своих исковых требований не меняли – и в Ефремовском межрайонном суде на первом по существу заседании рассматривался вопрос об ограничении в правах на Машу не только отца, но и матери. Но поскольку мать до этой ситуации в городе особо никто и не видел, и не знал, в Ефремовском суде – величественном в городских масштабах здании из красного кирпича – собралась группа поддержки папы. Народу и ожидалось, и пришло так много, что из Тулы даже вызвали местных судебных приставов.

Вооруженные «макаровыми», дубинками и электрошокерами, каждый раз, когда по судебным коридорам в перерывах проходили судья и представители опеки, они выстраивали еще и живой коридор, собой защищая их от публики. Люди, которых в зал не допустили, так как речь шла об интересах несовершеннолетнего ребенка, между тем вели себя спокойно. Стояли смирненько да обсуждали, как же такая «дикость» вышла.

– Алексей – очень хороший отец, и до обнаружения его «запрещённых» – с дискредитацией – постов в «Одноклассниках» к нему по воспитанию Маши не возникало вопросов – ни у школы, ни у опеки, ни у общественности, вообще ни у кого бы то ни было! – рассказывает «Собеседнику» одна из пришедших поддержать его на суд женщин.

Уточняет, что в городе ее все знают, но нам представляться отказывается: 

– Время сейчас тревожное... по таким вопросам с такой позицией лишней публичности никому из нас не нужно. Уже одно то, что он воспитывал ребенка один, говорит о том, что он человек достойный. Читали, что Дмитрий Песков заявил, что не все в их семье так однозначно. А он что, их лично знает? А чего тогда языком мелет? Москалёв обратился ко мне как к участнице народного совета Тульской области – орган неофициальный, но чем сможем, поможем – за помощью в мае прошлого года. Девочка у него такая – хорошая, умная. После всего, что пережила их семья, она замкнулась и стала бояться взрослых. Попросил нас не допустить ситуации, что отберут единственное дитя... 

Поддержать Алексея Москалёва к зданию суда съехались неравнодушные со всей страны. Вот к стене прислонилась пара из Краснодара – они преодолели на машине за полсуток больше тысячи километров, безумно устали и едва не спят прямо стоя, но в судебных коридорах нет свободных не то что лавочек, а даже стоячих мест. Многие приехали поездами, автобусами, маршрутками и даже на арендованных авто из Санкт-Петербурга и Москвы. Один молодой мужчина был в футболке с фотографией Маши и надписью «Любить отца – не преступление». Но и обычные ефремовцы, отпросившись ради такого дела с работы, тоже тут.

– Мы простые люди, поэтому нам нужно держаться друг за друга. У нас, кроме самих себя, защиты нет никакой, – объясняет мне другая женщина. – Если со знаменитостью что-то подобное случится, он или она тут же сообщает об этом своей многомиллионной аудитории, и за делом моментально начинают следить все, так что беспредела вряд ли кто-то допустит. А если ты обычный человек? Мы только сами можем себе помочь... Это счастливый случай, что посты наших активистов заметили журналисты – и вот об Алексее и Маше пишут. А если такое прямо сейчас происходит еще в каком-то городе – кто об этом напишет? 

«Суд нас слышит»

Заседали больше двух часов и конечно же с первого захода ничего по дальнейшей судьбе девочки не решили.

– Да и как это было бы возможно, если ни папа, ни мама, ни Маша в суде сегодня не присутствовали?! Такое можно решить, только спросив их самих! – отвечает на требующие результата взгляды звездный адвокат Екатерина Гордон, которая также взялась за это дело. Причем, как призналась нашей газете, совершенно бесплатно. – По закону мнение ребенка обязаны спрашивать с 10 лет, а Маше уже 13! Наша позиция простая: никаких оснований для ограничения в правах на дочь Алексея Москалёва нет. Победой будем считать, если органы опеки откажутся от своих требований. Как бы мы ни пытались политизировать этот процесс или, напротив, считать, что политика тут ни при чем, здесь просто нет оснований для ограничений. Иначе у нас каждый сиделец может быть лишен собственных детей! Но также мы считаем, что хорошим исходом дела станет и такой вариант, если ее определят жить с мамой. Это все равно лучше, чем в приюте или детдоме! Пока что ходом процесса мы довольны: суд нас слышит, наши ходатайства удовлетворяет.

На том и разошлись. Следующее заседание назначено на 20 апреля. 25 апреля минует год, как Москалёву тот же суд выписал штраф в 32 тысячи рублей за «дискредитацию ВС РФ». Впрочем, после этой административки за свои следующие посты он получил уже уголовку и реальный срок. 30 апреля Алексею исполнится 55 лет.

Глаза светились

Ефремов – город маленький и простой, хоть и районный центр. Гулять тут в ожидании обратной дороги особенно негде или неинтересно. И вот одной из местных достопримечательностей неожиданно стала обычная пятиэтажка на улице Комсомольской, где наш герой живёт уже больше 35 лет. Ее торец украшает выложенное при строительстве кирпичное панно – женщина с лебедями.

Вообще таких советских тем в Ефремове сохранилось довольно много. На одном из зданий, рядом с автостанцией, до сих пор призывают: «Наша цель – коммунизм!» Хотя цели сегодня совсем иные...

– Он один в нашем доме спецоперацию не поддерживает, да еще и публично об этом заявлял, гад! – кипятится соседка Москалёва по подъезду с четвертого этажа. – И дочку свою, такую хорошенькую, неиспорченную, подучил эти мерзкие антивоенные рисунки рисовать, да сгнить ему в тюрьме за это!

Все соседи Алексея – снизу. Он жил на последнем этаже, что, по мнению бдительных старушек, и помогло ему сбежать из-под домашнего ареста. Он, официально безработный, разводил на крыше голубей и экзотических для города птиц типа фазанов. Через это деревянное окошко в небо, от которого у него были ключи, судачат бабульки, и убёг.

Но и они при всей нелюбви к сбежавшему соседу сходятся во мнении: разве это причина, чтобы отнимать у него дочь, а дочь лишать отца? Отцом. даже по наблюдениям этих соседей, он считался хорошим – девочка всегда была чисто и опрятно одета. А главное – всегда была счастлива. Глаза у нее прямо светились, вспоминают соседки. А потом потухли...