Глеб Павловский: Мы жили увлекательно, как в кино

Политолог, журналист, историк Глеб Павловский умер, немного не дожив до своего 72-го дня рождения. Можно как угодно относиться к его взглядам, тем более он и сам их кардинально менял, но трудно спорить с тем, что это был блестящий аналитик, интеллектуал высочайшего класса.

«Я доволен своей жизнью: я получил больше, чем хотел»

Так он говорил. При этом Павловский все испытал в жизни – тяжелый физический труд, падения, взлеты, отколовшихся друзей...

Последний раз он вышел «в эфир» (в телеграме) 30 октября прошлого года. Четыре поста – политических, естественно, хотя и полушутливых. Про санкции. Но один из них – личный. И кажется, в нем – весь его характер: «Пришли поздравления с хэлловином. Тут тетя доктор меня спросила, как я хочу умереть, от рака или инфаркта? Знаете ли, я задумался!»

А накануне давал мне интервью по телефону. Он и раньше, бывало, не всегда хорошо себя чувствовал. Как-то раз не могла ему дозвониться в назначенное время. Позже сам перезвонил, сказал, что давление подскочило, было очень тяжело... И в тот последний разговор 29 октября как бы между делом написал: «Я в клинике на неделю вообще-то». Был уверен, что болезнь ненадолго? Не угадал, выходит.

Между тем предсказателем Павловский был отменным. Взять хотя бы наше с ним интервью 27 февраля 2022-го. Спустя всего три дня после начала СВО он сказал: «Включение в игру угрозы ядерным оружием, думаю, произойдет уже через несколько дней». И ведь произошло, пусть не через несколько дней, а в том самом октябре, когда мы с ним последний раз и разговаривали (как раз о том, насколько реальны все эти разговоры о «грязной бомбе»).

Или вот еще: «Пока не затронут энергетический рынок. Но это пока. Тронут его, не сомневайтесь. Мы довольно быстро придем к положению, когда нам запретят торговать нефтью и газом. На мой взгляд, сначала запрет будет избирательным, потому что Европа нуждается в газе и сейчас, среди зимы, не может остаться без него. Новые варианты могут появиться не раньше чем через полгода-год». Именно так и произошло, как мы сегодня знаем.

Диссидент из пятого класса

Родился Глеб Павловский в Одессе 5 марта 1951-го в семье инженера-строителя и гидрометеоролога. Вспоминал, что первую политическую листовку он наклеил на здание Одесского почтамта, когда учился в 5-м классе: «Голосуйте за Джона Кеннеди!» Юного «агитатора» тогда не нашли, так что все обошлось. Павловский вспоминал, что класса до 9-го был лентяем. Но когда прочитал про Че Гевару, понял, что хочет прожить какую угодно жизнь, только не банальную (в общем, у него так и получилось).

И начал работать над собой. В результате – золотая медаль за окончание школы. Потом наперекор воле отца (тот хотел видеть сына архитектором) поступил на истфак. Но после выпуска провокационной стенгазеты был исключен из ВЛКСМ. А затем случилось первое предательство.

В 1974-м Глеб, молодой учитель истории в сельской школе, распространял работы Солженицына. Неудивительно, что им заинтересовался КГБ. Павловский дал показания на товарищей. Впрочем, тут же от них отказался и на суде, где он проходил как свидетель, молчал... Но репутацию уже было не вернуть.

Предательство или падение?

Он перебрался в Москву и присоединился к диссидентскому движению. Начал с товарищами издавать журнал «Поиски». Вновь привлек внимание КГБ. Его арестовали в апреле 1982-го по статье «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». Ради скорейшего выхода из Бутырки, где, как вспоминал Павловский, сидеть было гадко (к слову, после этого он на всю жизнь сохранил привычку гулять, заложив руки за спину), начал сотрудничать со следствием.

Соратники обвинили его в предательстве. Переживал он это тяжело.

В 2005-м в одном из интервью, впрочем, говорил: «Предательства не было, а вот падение было. Я нарушил одно из моральных табу движения – у нас было запрещено признавать себя виновным и политически «каяться». Лгать считалось недопустимым. Но было и абсолютное, естественное табу: нельзя предавать, нельзя стучать на своих, тут я совершенно чист».

«Путин оказался сильным и в игре, и в политике»

Его отправили в ссылку в Коми. Оттуда нелегально вернулся в Москву в 1985-м. Правда, вскоре Ельцин (тогда первый секретарь столичного горкома КПСС) «в виде исключения» сделал ему прописку. «Долг» Павловский вернул в 1987-м, когда в период опалы будущего президента помог организовать массовую демонстрацию в его поддержку.

А в 1990-х уже считал себя его политическим противником, особенно во время расстрела Белого дома. Но во время первой чеченской он, тогда уже политтехнолог, с Ельциным даже сблизился («не хотел видеть еще один крах своей страны») и в 1996-м помог обеспечить ему победу на выборах.

Организованный Павловским к тому времени Фонд эффективной политики (ФЭП) занялся и президентской кампанией Путина. В одном из интервью он признавался: «Я ведь не ожидал, что преемником будет Путин. Но мне это было и неважно. Я готовил кампанию для любого преемника. А потом пришел Путин. Он оказался сильным и в игре, и в политике. И мне он очень понравился. Вообще приятно выигрывать кампании, а не проигрывать».

Потом было много еще кампаний – и в Госдуму в 2003-м, и Януковича в 2004-м (неудачная, после чего Павловского лишили права приезжать на Украину), и много чего еще...

«Я играл за российский эксперимент»

Это тоже фраза, сказанная Павловским в одном из наших с ним интервью, дело было осенью 2021-го (на фото вверху). Дальше он прибавил: «И мне, мягко говоря, было бы больно, если бы он кончился ничем». Я спросила тогда, как может выглядеть это «ничем», упрекнув его, что он, как Кассандра, все повторяет: «Ждите беды». Он тогда ответил: «Все это очень относительно. Мы всякий раз мошенничаем, когда начинаем сравнивать свое состояние с чем-то, что делает его страшнее, чем оно есть. На самом деле мы не так страшно живем, как нам представляется. Но, конечно, вам всегда объяснят, как мы могли бы жить прекрасно, если бы в свое время кто-то чего-то не сделал. Проблема в том, что наши мечты практически всегда сбываются. Но когда это случается, мы говорим: «Нет-нет, мы так не договаривались». И снова, кажется, попал в точку.

Не исключено, что он и себя имел в виду. Некогда «неистовому державнику» (как он определял свой душевный настрой во времена диссидентства), отлученному от системы в 2011-м после 15 лет активнейшего участия во внутренней политике, награжденному медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, благодарностями президентов России, видимо, было обидно, что развитие этой державы идет по иному, чем он мыслил, пути. И он превратился в ее яростнейшего критика. «Власти полезно услышать громкое «нет», – говорил он.

Свой среди чужих?

Удивительно, но многие из бывших коллег Павловского, самых разных взглядов, отзываются о нем тепло. Так, Егор Холмогоров (считается автором понятия «русская весна») вспоминает, как однажды в слякотном апреле они были в церкви и туда ворвался человек с просьбой подтолкнуть машину. Политолог, недолго думая, в бархатном костюме и модных ботинках, бросился на помощь. Или как он помогал умирающему геополитику Вадиму Цымбурскому, взгляды которого абсолютно не разделял. Или как прислал им с Дмитрием Ольшанским и Константином Крыловым (оба националистически настроенные, чего никак нельзя сказать о Павловском), когда они взялись руководить газетой «Консерватор», записку: «Моя поддержка вам безусловна и ни от чего не зависит».

Тепло вспоминает его и «яблочник» Вячеслав Игрунов (кстати, именно его в 1970-е сдал молодой историк): «Главный талант Павловского – умение аккумулировать идеи, рассеянные вокруг, всасывать их в себя и материализовывать, то есть превращать в технологию», прибавляя, что его достоинство – доброе отношение к соратникам.

Глеб Олегович был человеком сложным, многогранным. «Мы жили увлекательно, как в кино», – говорил он о своей юности. А мог бы сказать так и про всю свою яркую жизнь.