"Примаков не был антиамериканским – он был пророссийским"

29 октября – 90 лет со дня рождения российского политика и дипломата Евгения Максимовича Примакова.

«На Примакова можно опереться» – так говорят все, кто дружил или был просто знаком с Евгением Максимовичем. Его, всегда ставившего интересы России выше личных, уважали и противники. Примаков до сих пор является образцом политика – компетентного, принципиального, остроумного и внимательного к людям.

Угнал с Руцким самолет

Август 1991-го застал Примакова (тогда депутата ВС СССР и члена Совбеза страны) в Крыму. Он отдыхал неподалеку от Фороса, где находился Горбачев. Когда генсека закрыли на крымской даче, Евгений Максимович прорвался в Москву, выступил в Верховном Совете СССР, рассказал об аресте Горбачева.

– Примаков был очень смелым. Когда узнал, что мы собираемся лететь в Форос за Горбачевым, отправился с нами, – рассказывал мне продолжение этой истории Александр Руцкой, экс-вице-президент России. – Самолет нам не давали, пришлось во Внуково захватывать его силой. И Евгений Максимович не отступил.

«Подружил» ЦРУ и КГБ

– В начале 1990-х, когда я был послом России в США, а Евгений Максимович возглавлял Службу внешней разведки (с 1991-го по 1996-й. – Ред.), решили устроить встречу представителей ЦРУ и наших контрразведчиков, – вспоминает Владимир Лукин. – Мы все это долго обсуждали с Примаковым по телефону, а встречу организовали на нашей посольской даче. И вот подъезжаем к берегу на катере, а там стоят две группы людей: не приближаются друг к другу и жестко переглядываются. Примаков то к одной группе подойдет, то к другой… Анекдоты рассказывает, мягко так… В общем, постепенно наладил контакт. А ведь его считали сторонником конфронтации с Западом, приверженцем жесткого курса… Но это неправильно. Он не был антиамериканским – он был пророссийским. Всегда отстаивал интересы своей страны. При этом был удивительным миротворцем.

«Никогда не видел его раздраженным»

Все друзья Примакова вспоминают, что он быстро сходился с людьми, но никогда ни с кем не фамильярничал, не бронзовел, не вел себя по-барски.

– Не могу вспомнить, чтобы я видел его раздраженным, – говорит Юрий Лужков. – Всегда расположенный к собеседнику, всегда улыбающийся. Очень светлый человек. А его юмор, его литературные способности – он ведь писал прекрасные стихи, некоторые положены на музыку. Примаков был замечательным собеседником, очень образованным и точным в определениях. Он был и прекрасным тамадой, знал миллион анекдотов, удивительно вписывающихся в обсуждаемую за столом тему.

Про один такой случай вспоминал и сам Евгений Максимович в своих мемуарах. Дело было в суровом 1998-м. В правительстве России чехарда: в марте Борис Ельцин отправил премьера Виктора Черномырдина в отставку, а вместо него был назначен Сергей Кириенко (его тогда сразу прозвали «киндер-сюрприз»), и через пару месяцев разразился дефолт...

Евгений Максимович прекрасно относился к Черномырдину, и его очень расстроило столь пренебрежительное отношение президента к Виктору Степановичу.

И вот в апреле «низвергнутому» устраивают грандиозное отмечание 60-летнего юбилея. Приехал и Ельцин. Он сидел неподалеку от нового премьера Кириенко, и вскоре они вместе ушли. А Черномырдин весь праздник чувствовал себя не в своей тарелке.

«Мне хотелось как-то по-человечески поддержать Виктора Степановича. Ему, как мне показалось, не очень импонировали речи о необходимости «дать дорогу молодежи», – вспоминал Примаков. – Тогда я подошел к его столу и произнес тост (не имея в виду Кириенко, которого уважаю как человека весьма способного и, что не менее важно, порядочного): «Пожилой и молодой поспорили, кто умелее. Пожилой предложил влезть на дерево и вытащить из гнезда яйцо так, чтобы высиживающая яйца птичка не сдвинулась с места. Молодой попробовал – птичка улетела. Пожилой сказал: смотри, как это делается. Снял шубу, соболью шапку, залез и действительно вынул яйцо из-под нешелохнувшейся птички. Спустился вниз, а там уже нет ни шубы, ни собольей шапки. Так выпьем за молодое поколение!» Все, в том числе и молодые, громко рассмеялись».

Ревность Ельцина

Супруга Примакова Ирина Борисовна в одном из интервью рассказывала, что заплакала, когда Евгений Максимович все-таки согласился занять «расстрельный» пост главы правительства осенью 1998-го. Испугалась за его здоровье. «А он не боялся провала, – сказала она. – Он даже не думал об этом! С того момента, как дал согласие, начал думать о том, как вытаскивать страну. А не о том, что будет с ним лично, вверх пойдет его карьера или вниз. Он даже не понимал, как, занимая государственную должность, можно делать что-то личное».

И ведь действительно: Примаков всего за 8 месяцев вытащил страну из ужасов последствий дефолта.

– Он стал казаться президенту опасным, – объясняет Лужков. – Популярность Примакова в народе была очень высокой, а после разворота самолета над Атлантикой (ну не мог он лететь с визитом в США – в страну, которая начала бомбежки Югославии) вообще начала зашкаливать. Ельцин настолько волновался, что даже пошел на позорный для себя шаг: будучи в эфире на ТВ, спросил Примакова, не собирается ли он баллотироваться в президенты. Евгений Максимович ответил отрицательно. И было видно, как Ельцин облегченно выдохнул: для него трон был главным.

Примаков между тем и сам все прекрасно понимал про причины отставки Черномырдина с поста премьера: давление со стороны окружения Ельцина на него усилилось, когда Виктор Степанович начал набирать серьезный политический вес в России и за рубежом (особенно в момент переговоров с террористами, захватившими больницу в Буденновске).

«Ревность президента, очевидно, была основной причиной отставки Черномырдина, который, как он сказал мне позже, абсолютно к ней не был подготовлен – Ельцин ему на это даже не намекал», – говорил Примаков.

Однако на себя Евгений Максимович эту ситуацию не проецировал. А ведь с ним, по сути, произошло то же самое: в мае 1998-го после дружеской беседы с президентом последовала внезапная отставка.

«Нас, несомненно, связывали с Ельциным добрые отношения, – писал в своей книге «Восемь месяцев плюс» Примаков. – Я ни разу не испытал на себе его недоброжелательства, раздражения, подозрительности или даже начальственного тона, а ведь он далеко не славился ровным отношением к подчиненным. Правда, я не входил в узкий круг окружавших его людей и не стремился к этому. Определенную дистанцию выдерживал и он, никогда не приглашая к себе домой. Но мне даже не приходила мысль, что я тоже могу рассматриваться как временная фигура, призванная остановить выплескивающуюся наружу стихию».

«Я твердо все решил –
быть до конца в упряжке,
пока не выдохнусь,
пока не упаду».

(Из стихов Примакова)

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник+» №08-2019 под заголовком «"На Примакова можно опереться"».