Сергей Удальцов: Несменяемость власти просто опасна

Есть оппозиционеры непримиримые и верные своим идеям. Координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов – один из них. Но иногда и он способен удивить по-настоящему. 

даты

• 1977 – родился в Москве 
• 1999 – закончил юрфак Московской государственной академии водного транспорта 
• 2008 – принял участие в создании «Левого фронта»
• 2014 – признан виновным в организации массовых беспорядков на Болотной, приговорен к 4,5 годам лишения свободы
• 2018 – 14 августа арестован на 30 суток после согласованного митинга против пенсионной реформы 

Любого чиновника можно проверять на «уголовку»

– Сергей, недавно вы организовали митинг совместно с протоиереем Всеволодом Чаплиным и экс-министром обороны ДНР Игорем Стрелковым. Что за странный альянс?

– История нас учит, что, когда есть общий интерес, понимание проблемы и желание ее решить, самые разные силы, даже антагонистические, могут объединиться. Во время Второй мировой войны в коалицию против нацизма объединились социалистический Советский Союз и абсолютно буржуазные США, Великобритания, Франция. 

А когда общего врага удалось победить, тотчас же разбежались – и началась холодная война.

Или времена «болотных протестов». Сегодня, как и тогда, коренные вопросы, которые беспокоят людей, прогрессивно мыслящих, так и не решены. Пространство свобод в России сужается медленно, но верно. Инакомыслящих преследуют в той или иной форме. Экономическая ситуация не улучшается. Основная масса населения живет, прямо говоря, бедно. И эта ситуация законсервирована: власть не хочет меняться.

– А она вообще на это способна?

– Я, как сторонник классового подхода, считаю, что она и не может меняться. Потому что она выражает интересы крупного капитала. Там никто не заинтересован в том, чтобы обеспечить реальное благополучие основной массы населения. Их интерес – это благополучие узкой группы лиц, которое и так растет с каждым днем. Эти граждане обогащаются на наших недрах, на нашей промышленности, на нашем народе и на нас с вами. Они не могут и не хотят меняться. В данной ситуации это беспокоит и нас, левый фланг оппозиции, и, как выясняется, либеральный фланг, и националистический. Как и семь лет назад, актуально создание широкой коалиции разных политических сил. Вернуть, расширить по крайней мере пространство политических свобод, чтобы могли быть нормальные выборы, какая-то конкуренция, свобода слова. Улучшить экономическую обстановку. А для этого, по моему глубокому убеждению, нужны новые лица во власти.

– Кто, например?

– Не Путин, не Медведев, не министры эти. Любого высокопоставленного чиновника сегодня можно проверять на причастность к тем или иным уголовным преступлениям. Через одного, по самым скромным оценкам, будет состав. Вплоть до убийств, у нас сенаторы обвиняются в убийствах! Они сами друг друга обвиняют, а если независимо подойти, то их можно эшелонами в тюрьмы отправлять. К тому же сегодня несменяемость власти просто опасна. Как выразился кто-то из наших союзников, сейчас мы можем долго спорить, какой должна быть Россия – социалистической, монархической, капиталистической. Но если мы саму Россию потеряем, то нам сложно будет о чем-то рассуждать. А власть не в силах что-то поменять, она может только консервировать и оттягивать. Ужас без конца получается у нас в России. Наша задача – консолидировать левый фланг, у националистов – свой, у либералов – свой. А дальше надо искать точку для взаимодействия. Да, это тактическая коалиция, до определенного момента, до решения тех или иных вопросов. Будут более или менее прозрачные выборы – будем там конкурировать.

Борьба поодиночке – утопия

– Есть ли у оппозиции понимание, чего сейчас хочет общество, какой у него запрос?

– Есть запрос на социал-демократию. Может, люди и не называют это такими словами, но подразумевают при этом сильное социальное государство с многоукладной экономикой, где природные ресурсы и стратегическая промышленность работают на бюджет, а не на карманы отдельных граждан. При этом частный сектор, малый бизнес, средний пусть работают и конкурируют с государством, никто не предлагает тотальной национализации. Главное, чтобы это не шло в ущерб стране. Политические свободы, нормальная политическая конкуренция, искоренение коррупции. Такую модель 99% населения одобрит. И неважно, под каким флагом это будет.

Я убежден, что Россия выберет левый поворот. Может, левые не будут доминировать и придется создавать коалиционное правительство, но в этом нет ничего страшного. Почему мы этого боимся и начинаем думать, что Россия развалится? Считаю, что в обществе нет желания все отнять-поделить, всех раскулачить и построить новое тоталитарное государство. Мы не сторонники навязывания людям своей воли. Железным сапогом загнать к счастью – мы это уже проходили. У нас не такой глупый народ. Ему надо дать право выбора, а не навязывать бессменного лидера. Понятно, что если вытравить всю конкуренцию и всех оппонентов загнать в тюрьмы или в подполье, шельмовать и выставлять врагами России, то, конечно, можно царствовать на этом фоне. И ясно, что поодиночке мы не сможем коренным образом ничего поменять – это утопия. У власти есть ресурс, и она хорошо манипулирует сознанием населения, сталкивает лбами. Надо просто набраться мудрости, жизненной и политической, преодолеть ненужные распри и постараться все-таки изменить ситуацию в России. Получится или нет, никто не знает, мы не пророки, не Нострадамусы. Но мы стремимся к этому.

– Смена правящей верхушки – отличный повод для объединения сил оппозиции. Но как только доходит до ключевого момента, например до выборов, начинается какая-то ерунда и раздрай.

– Все сложно. Борьба за власть вообще дело непростое, особенно в авторитарном государстве. Опыт тех же 2011–2012 годов о чем говорит? Были подвижки, была коалиция, были массовые протесты. И власть ведь пошла в тот момент на определенные уступки. Упростилась регистрация партий, вернули выборы губернаторов, усовершенствовали контроль за ходом голосования. Это было исключительно под влиянием протестов. И как только их удалось подавить и ослабить, тут же произошел откат назад. Выборы губернаторов есть, но есть и муниципальный фильтр, который отсекает всех неугодных. Вроде бы упростили регистрацию политических партий, но неугодных не регистрируют годами, и т.д. Видно одно – власть реагирует только на силу и массовость, других аргументов нет. Эти люди засиделись, я считаю. 20 лет практически несменяемая команда. А 20 лет в современном мире – это много. Это уже элемент застоя и деградации.

– Вас долго, скажем так, не было. Как изменилась ситуация за это время?

– Я после освобождения из колонии увидел печальную картину. Тот альянс, который был 7 лет назад, теперь разрушен, и власть приложила к этому немало усилий. Кого-то репрессировали, кого-то вынудили уехать из страны, а кого-то уже нет в живых. Законы очень серьезно ужесточили – и по уличным акциям, и по выборам. Я, например, в течение следующих 18 лет после освобождения никак не могу в них участвовать. А теперь еще и на массовые акции не могу ходить – тут, как говорится, нет предела «совершенству». Эта проблема видна невооруженным глазом. Значит, надо преодолевать. У либералов в те годы были сильные модераторы, авторитетные и конструктивно настроенные. По взглядам я с ними расхожусь кардинально, но по-человечески это были люди без излишних нездоровых амбиций. И готовые ради общего дела идти на диалог. Тот же Немцов покойный был весьма конструктивный человек. На многое влиял в тот момент, к нему прислушивались. Или Каспаров. Сегодня у либералов таких людей не хватает.

– А Навальный, Яшин, Гудков...

– Амбициозные ребята, но они и между собой плохо могут договариваться, а с нами договориться еще тяжелей. Какие-то массы претензий, кто-то Крым поддержал, кто-то нет, и так без конца. Я думаю, мы это преодолеем. Опять же на вышеназванных свет клином не сошелся, есть и другие силы. Будем работать. Кто ищет результат, тот его добьется. Для меня совершенно очевидно, что эпоха Путина заканчивается, что бы нам ни говорил Сурков и прочие.

На закате путинизма

– Есть ощущение, что «эпоха Путина» может растянуться как минимум еще на десятилетие.

– Нет, десять, я думаю, это много. Нам надо готовиться, потому что конец этой эпохи скорее всего будет связан с каким-то обвалом государственной машины. Но они будут за власть цепляться до последнего. Противоречия внутри элиты будут нарастать. Внутривидовая борьба уже сейчас идет – мы видим все эти аресты. Я думаю, конец эпохи путинизма будет сопровождаться усиливающимися массовыми выступлениями граждан. Их будет подогревать часть элиты, заинтересованной в том, чтобы опереться на народ, мимикрировать под защитников его интересов и сохранить свои полномочия. Пример Украины тут ярко просматривается. Это плохо – к таким сценариям надо готовиться. И здоровые патриотические силы, неважно, каких взглядов, должны неизбежно сплачиваться и готовиться к серьезным политическим сражениям. На улицах, на выборах, в информационном пространстве – мы говорим о легальных методах.

– Возможен ведь и казахский сценарий, когда диктатор ушел и в то же время никуда не делся.

– Может быть казахский вариант, могут быть преемники, может быть объединение с Белоруссией и опять продление своих полномочий. Можно просто переписать Конституцию. Три срока, четыре, пять написать. Это в их компетенции. Стерпит ли это народ – другой вопрос. Я не думаю, что он в очередной раз простит подобную наглость. Нельзя консервировать путинизм еще на 100 лет.

– А применимы ли сейчас легальные методы? Тот же муниципальный фильтр практически непреодолим.

– Ситуация будет обостряться, население – активизироваться. Одни хотят сохранить власть, другие хотят перемен. В ситуации мощных протестов возможно все, в том числе и отмена этих законов. В 2011–2012 годах нам не хватило мощностей, но стояла задача обеспечить транзит власти от старой группировки к новым людям, которые будут выбраны на максимально прозрачных конкурентных выборах. Чтобы в этот переходный период здесь не началось кровопролития, хаоса и дикого бандитского передела собственности. Терпение уже на пределе. Люди недовольны и ругают власть последними словами. Пока только в интернете, на кухне, но это ведь рано или поздно выльется в другие формы. Много точечных проявлений недовольства: отдельные выборы, отдельные митинги. Назревает ситуация, когда все это сольется воедино и люди массово скажут: мы устали терпеть. Как показывает Франция, могут и новые лидеры появиться, и самоорганизация может произойти.

Верхи не могут, низы терпят

– При всеобщей апатии в «как в Париже» слабо верится.

– Народ не апатичен! У нас столетиями царила авторитарная власть, вплоть до диктатуры. Откуда взяться культуре гражданского протеста и активности, как у тех же французов? Наш народ действует циклами: терпит-терпит-терпит, а потом взрывается всё. Ну, если реформы сверху не происходит. Грядет новый взрыв. И когда вы спрашиваете, есть ли шанс что-то поменять, я говорю: конечно, есть. Конец политической эпохи – это шанс для людей других взглядов, для оппозиции в целом. Сейчас – да, активность населения невелика – есть исторические причины. Людей много раз обманывали. Они стремились к переменам в конце 80-х – получили Ельцина, Чубайса и приватизацию с шоковой терапией. Они поверили Путину – получили стагнацию и нищету. Они научены горьким опытом, поэтому не кидаются в омут за каждым новым лидером. Хорошо это, плохо ли, но это факт. Плюс власть делает все, чтобы внедрить мысль, что уличная активность – это плохо, за это можно сесть в тюрьму, могут уволить с работы, выгнать из института. Поэтому нужно любить власть, славить «Единую Россию» и заниматься какими-то обывательскими проблемами. Это внедряется через все каналы. Масса причин, по которым сейчас состояние общества именно такое. Но взрыв зреет. И этот процесс не зависит от воли одной личности. 

– А можно хотя бы примерно сказать, сколько на «таймере» осталось до «взрыва»?

– Это неблагодарное занятие – гадать, глядя на тучи, когда пойдет дождь. Есть ощущение, и оно, на мой взгляд, на 100% верное. В перемены сверху я не вижу оснований верить. Как и в то, что на 67-м году жизни Путин резко поменяется. Ему и окружение не даст. Это капкан, из которого не выбраться. Значит, будет меняться снизу. В действующей власти, кстати, тоже много недовольных. И в силовых структурах.

– Когда речь заходит о переменах снизу, вспоминают 1917 год.

– Погромы и насилие – это крайность, и она нежелательна, но может наступить момент, когда нас никто не спросит и люди сами пойдут. Как в той же Ингушетии. Мы не сторонники какого-то экстремизма. Наша тактика остается той же, что и была 7 лет назад: мирное массовое давление на власть, принуждение ее к переменам или к уходу, к новым выборам. Наша позиция – не устранить одну авторитарную власть и установить очередную диктатуру. Мы это все проходили – мировая история знает немало примеров.

– Тут уже не раз упоминались 2011–2012 годы, а сейчас сделать что-то стало еще сложнее...

– Если мы не сможем сдвинуть ситуацию с мертвой точки, то ничего не будет. Эти манипуляторы придумают что-нибудь еще и опять нас обманут. Мы не надеемся ни на ЦИК, ни на Путина. Нужна коалиция, которая обеспечит переходный этап. Как было в 1917 году, когда собирали Учредительное собрание. Да, потом большевики решили уже ни с кем не делиться властью. Советский Союз был мощным проектом, но можно поспорить, нужно ли было большевикам брать все на себя. Правильно было все-таки действовать в коалиционном формате. Да, крупный капитал, наверное, нужно было изолировать, а дальше следовало договариваться. Но история не терпит сослагательного наклонения. Мы должны из этого извлекать уроки. В любом случае пусть выбирает народ. Да, он может ошибиться. Но если сохранять систему политической свободы и конкуренции, ошибки можно исправить. Это непросто. Гарантий нет. Но настоящие гарантии бывают только на кладбище.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №15-2019 под заголовком «Сергей Удальцов: Несменяемость власти просто опасна».