Павел Грудинин: Идет подготовка к рейдерскому захвату совхоза им. Ленина

На днях в новостных лентах вновь появилось имя Павла Грудинина: пишут, что налоговая проверка нашла у него миллиарды за границей, сам экс-кандидат в президенты отвернулся от коммунистов и прибился к национал-патриотам и, наконец, затеял развод, в который страдающая от измены жена до сих пор не может поверить. «Собеседник» попросил директора подмосковного совхоза им. Ленина объясниться.

Про счета

– Это новая проверка ФНС или были обнародованы результаты старой, еще времен президентской гонки?

– Старая. Просто власть решила меня наказать. И снова озвучен весь тот бред, что гулял в СМИ еще весной.

– Как так? Пишут, что вы давали информацию о двух зарубежных счетах, а на самом деле их у вас 13...

– Мало ли что пишут. Вот, например: «информация о швейцарских счетах бизнесмена полностью подтвердилась». А ведь я ее никогда и не скрывал – постоянно уведомлял налоговую обо всех открытых счетах за рубежом, как и положено по закону.

Откуда 13? Дело в том, что всего, по мнению налоговиков, их 15: зарубежные банки прислали им полный отчет – и по закрытым, и по открытым счетам. Так что налоговики прекрасно знали, что большая часть счетов была закрыта еще в 2016-м (а открыты они были в начале 2000-х, когда наше законодательство это позволяло).

В 2016-м я баллотировался в Госдуму и закрыл все счета, которые у меня были до того, а деньги перевел товарищу. А в 2017-м, не пройдя в Госдуму, снова открыл часть из них. Потом, перед началом президентской кампании, опять закрыл. И – уведомил об этом налоговиков. Так вот, они почитали все, в том числе закрытые, счета. И озвучили общую цифру.

В присланной зарубежными банками информации, кстати, произошла интересная история. Я закрыл два счета, а банк уведомил наших налоговиков о пяти. Потом выяснилось, что речь идет о трех каких-то внутренних – чисто банковских – корсчетах, о существовании которых я даже не имел представления. Банки передо мной извинились, а я предъявил это объяснение нашей налоговой. Так вот, по счетам в австрийском банке ФНС согласилась, что это внутренние счета банка, а по счетам в швейцарском – нет. Выписали мне штраф. Я не стал спорить, но в суд на налоговиков подал, так как их действия незаконны.

– Вам были предъявлены 19 нарушений Налогового кодекса. Вы их все оспаривали или только этот момент?

– Все. А нарушения такие: сначала открыл счета, потом их закрыл. Они считают это как два нарушения, так как об открытии я их уведомлял, а о закрытии – не каждый раз. И такого типа все претензии. Сроки исковой давности не прошли – я ведь те счета закрывал два года назад, а должно пройти три, - вот они и стараются.

– Выиграли суд?

– Проиграл. Сейчас я все суды проигрываю. Когда мои юристы в суде задавали им вопрос, откуда они взяли информацию, налоговики отвечали: «Мы это не откроем». Спрашивали: «Вы ссылаетесь на инструкцию - можно ее посмотреть»? Нам отвечали: «Она для ограниченного круга лиц»... Это все есть в протоколе судебного заседания. А потом судья выносит решение: «Тут суммы небольшие, я отказываю вам в иске». Вот и все.

И действительно мне для того, чтобы опровергнуть эти сведения - что я, к примеру, этих корсчетов в швейцарском банке не открывал, что они внутренние, - нужно было запросить банк, с которым я теперь не имею никаких отношений, и заплатить гораздо больше денег за информацию, чем тот штраф, который мне выставили. В общем, за все 19 нарушений я заплатил порядка 50 тысяч рублей штрафа.

Про офшоры и золото с миллиардами

– А что за офшор у вас во владении?

– Пишут, что я являлся 100% владельцем белизского офшора Bontro LTD до 31 декабря 2017-го. Но это тоже неправда. Я владел этим офшором до апреля 2017-го, поэтому и не должен был уведомлять о нем налоговую перед началом президентской кампании.

И когда меня во время президентской гонки спрашивали, я честно ответил:  офшор есть, но он принадлежит человеку, который не хочет, чтобы об этом знали. Между прочим, они-то – налоговики – знают, кому принадлежит офшор. Этот человек его контролирует, но не хочет, чтобы об этом знали. Это его право. Но при чем тут я? Не он же баллотировался в президенты, так почему я об этом должен был рассказывать? Владимир Владимирович тоже не о всех виолончелистах рассказывает, которые владеют чем-то, хотя они его друзья.

– И еще пишут, что у вас золото и ценные бумаги на 7,5 млрд руб. в Лихтенштейне.

– О-ох... Полный бред. Нет никакого золота и 7,5 млрд, как нет никакого счета в Лихтенштейне. Это все те же счета, про которые я уведомлял и которые закрыл.

Для того, чтобы вклад рос, западные банки часть средств вкладывают в ценные бумаги или в другие финансовые инструменты. Вкладчик часто даже не знает куда. Банк при этом берет на себя обязательства, что размер вклада не уменьшится, а даже слегка подрастет. У меня есть доверенное лицо, которое и подписывает все эти договора. А банк вкладывал средства то в золото, то в ценные бумаги...

И никаких 7,5 миллиардов. Это сказки. Вы представляете, что это за сумма? Откуда у директора совхоза такие деньги? Что надо было сделать, чтобы ее получить? Я же не полковник Захарченко, в конце концов.

– Тем не менее во время президентской кампании эта цифра тоже звучала. В частности, ее озвучивал ЦИК – в изложении ТАСС.

– Да, и тогда же выяснили, что это была техническая ошибка, и перестали об этом говорить. Сумма на самом деле в 200 раз меньшая, она-то и была показана в моей декларации. Вы всерьез думаете, что с такими нарушениями меня бы оставили в президентской гонке?

Суды

– И все же эти документы налоговой были приобщены к вашему судебному разбирательству с некоторыми акционерами совхоза...

– Смотрите, оспаривается сделка, которую до этого проверили куча ведомств, выяснили, что земля была оценена правильно – в 1 млрд руб. (а не в 850 млн, как пишут). При этом совхоз только за половину земельного участка получил 1,3 млрд (и заплатил налогов на 300 млн), а вторую половину еще не продал. И это самая высокая цена на землю в Московской области. То есть мы ничего не прячем – сделка совершенно открытая, – а нас обвиняют в том, что цена на землю была занижена. Где же занижена-то? ИКЕА вчерную никогда платить бы не стала.

Для меня очевидно: идет подготовка к рейдерскому захвату хозяйства. Иначе трудно объяснить, почему на арбитражный процесс по оспариванию сделки по продаже земли сами истцы не ходят, зато присутствуют некоторые депутаты-единороссы Мособлдумы, почему на этом процессе представитель налоговой в течение 20 минут зачитывает результаты проверки моих доходов. Даже если оставить в стороне вопрос о налоговой тайне, мне очень интересно: какое отношение к сделке 10-летней давности имеет то обстоятельство, что я владел сначала 44% акций совхоза, потом 64% (до апреля 2017-го), теперь опять 44%? Что от этого изменилось в той давней сделке?

И почему-то именно в этот день, когда оглашались мои личные финансовые дела, наши оппоненты пригласили на процесс четырех журналистов... Зато теперь они выяснили, что дивиденды акционерам совхоза (по общему решению) не выплачивались. Поэтому и никаких средств не выводилось. Даже в тот пресловутый офшор. В общем, еще раз убедились, что с этой стороны к нам не подберешься: у нас все прозрачно и честно. Думаю, это их расстроило.

– То есть вы уверены: это нажим на вас лично?

– Конечно. Совхоз развалить, меня дожать – вот цель. Президентская кампания закончилась, я думал, все успокоится наконец. Ан нет.

У меня совхоз проверяют уже восемь месяцев, до сих пор еще акт не выдали. В хозяйстве сейчас идет шесть плановых проверок и три внеплановые: Роспотребназор, Росприроднадзор, административно-технический надзор, федеральное агентство по рыболовству... Вы представляете, что это такое? У нас уже специалистов не хватает, чтобы сопровождать всех проверяющих.

Разворот к национал-патриотам?

– Может, это все потому, что вы стали сближаться с национал-патриотами? Вон какое-то заявление недавно сделали с Болдыревым и Алкснисом...

– Откровенная чушь. Всем же известно, что на выборы КПРФ и национал-патриотические силы образовали союз, который выдвинул единого кандидата по фамилии Грудинин. Кто-то, видимо, рассчитывал, что после того, как выборная кампания закончится, этот союз распадется. Но он не распался. А это очень опасно для власти, особенно на гребне нынешних непопулярных реформ – пенсионной, повышения НДС и так далее. И вот они пытаются вбить клин.

Никакой политической ориентации я не поменял. Меня в национал-патриотический блок отправил сам Геннадий Андреевич Зюганов. Причем не меня одного, а еще и депутата Госдумы Николая Коломейцева, Владимира Баглаева, Виктора Соболева. Потом обсуждали, кто будет кандидатом. В итоге все сошлись на моей кандидатуре.

Думаю, что меня прессуют потому, что власть сильно перепугалась из-за этого союза: ведь когда КПРФ отдельно, а национально-патриотические силы отдельно, это не так страшно. Но совсем другое дело, когда все они собираются вместе. Да к тому же у них есть ключевая фигура, вокруг которой это все организуется... А уж если человек собирает большое количество людей вокруг себя (все-таки за меня проголосовало 9 млн человек), его надо опорочить. Результат мы видим.

...А вас не удивляет, что ко мне сегодня приезжал Жириновский?

– Так он каждый год к вам приезжает...

– Да. И надо сказать, столько добрых слов про себя я не слышал уже давно. Причем он абсолютно честно говорит: не обижайся, мол, на выборах каждый за себя... А потом говорит: ты лучший производственник, надо выдвигать таких в руководство. И заявил: «Был бы ты в ЛДПР, давно бы уже был депутатом Госдумы». Может, и так.

– Пишут, что нападки все же достигают цели и люди в вас разочарованы. Вы чувствуете это?

– Не думаю. Мне многие до сих пор пишут, что они меня поддерживают. Вот Жириновский уехал, а его «соколы» бросились ко мне фотографироваться. Или другой пример: пошел в воскресенье с детьми в зоопарк. Со мной фотографировались больше, чем с белым медведем или со слоном... Если я вызываю такое разочарование после выборов, о котором пишут эти «эксперты», тогда почему ко мне тянутся люди?

Развод

– Вы упомянули детей, с которыми ходили в зоопарк. Это ради них разводитесь?

– На самом деле мы с женой не живем вместе уже лет восемь. Она прекрасная женщина, но бывает так, что люди расходятся. Мы даже практически не разговариваем все эти годы.

Ушел я от нее вовсе не из-за Ксении, мы тогда даже не были знакомы. Да, мы прожили с Ириной около 30 лет - это правильно пишут. Поженились в 1980-м. Вот и считайте, когда расстались. Да, венчались - это тоже правда. Церковь мне этот грех отпустила. А вот жена развода не давала.

С Ксенией мы познакомились спустя год, как я ушел из семьи. Отношений своих не скрывали. Весь поселок, да и вообще все в курсе. У нас двое детей, старшей дочери пять лет. В свидетельствах о рождении девочек записано, что их папа – я.

– А почему развод через суд затеяли только сейчас?

– До последнего надеялся на мирное решение этого вопроса. Но договориться с первой женой не получилось. И причина тут не в ее ревности и обиде, как пишут. А 4 июля на первом заседании ее юристы попросили время, мне кажется, чтобы решить имущественные вопросы.

Теперь какой-то идиот написал, что у меня в Лихтенштейне 7,5 млрд рублей. И я должен доказывать юристам жены, что у меня нет и никогда не было этих денег...

– А старшие дети? Виллы за границей, вид на жительство в Латвии...

– Опять же, я никогда не скрывал, что мой старший сын женат на дочери русского офицера, который после развала СССР остался в Риге (это его последнее место службы). Жена моего сына – латвийская подданная. И что же теперь им делать, если поженились они уже давным-давно, у них трое детей и живут они там? У них и правда коттедж. Но так многие в Латвии живут.

И у младшего сына тоже своя жизнь. Он неплохо зарабатывает. Взял кредит и купил за границей виллу. Я был против – не люблю кредиты. Но это его жизнь.

В общем, все это, на мой взгляд, всего лишь очередная попытка дискредитации – уже не знают, что и придумать. Видимо, учитывая последние непопулярные решения, власти более тщательно измеряют рейтинги. А они растут у оппозиционных политиков на фоне недовольства народа грядущими реформами.

Раз так, то меня надо всячески опорочить, и заодно прибрать к рукам имущество совхоза. Они же не могут объяснить, почему у нас так хорошо, а вокруг так плохо. Организовать протесты в хозяйстве у них не получается. А мы отбиваемся. И, уверен, победим. Только вопрос – когда.

Надеюсь, что мы все-таки рано или поздно сможем вернуться к нормальной жизни – вылезем из судов, будем дальше работать. А я разведусь, женюсь... Кстати, счетов никаких больше не открываю.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №26-2018.