Виталий Милонов: Уж я-то знаю, как родину любить

Виталий Милонов рассказал Sobesednik.ru о тяжком бремени депутата, а также о пламенной борьбе с геями и абортами.

Депутат Госдумы Виталий Милонов, известный своими громкими инициативами, не нуждается ни в представлении, ни в лишних предисловиях. А вот допрос с пристрастием мы ему учинили с удовольствием.

Нет, я не жалуюсь

– Статус депутата – для вас вершина карьеры или метите выше?

– Выше не мечу. Для меня как христианина это не статус, а служение. Загадывать нельзя, но я не карьерист.

– А правда, что священно­служительство вы предпочитаете занятию политикой?

– Да.

– Что мешает сдать мандат?

– Нам, может быть, нравится жить (климатически, я имею в виду) в Средиземноморье – там, где оливки. А мы живем в России. Значит, Господь так определил мне – находиться здесь и служить здесь.

– Есть еще один публичный человек, у которого похожая дилемма – между служением Богу и актерством. Это Иван Охлобыстин. Он мне открыто говорил: пока не заработает достаточно, чтобы поднять детей – а у него их даже больше, чем у вас (у Милонова четверо. – Авт.), – в церковь не вернется.

– Так нельзя. Поверьте, я много раз подходил к различным людям из священноначалия, с удовольствием бы взял приход. Это то же служение, только тут прихожане, а там избиратели. Но мне говорят: «Такое у тебя послушание. Нельзя от него отказываться».

Нет, я не жалуюсь. Быть депутатом – высокая, почетная обязанность. Но для меня переезд в Москву – совсем не бонус и не преференция. Здесь объективно тяжело. В Петербурге я мог делать все по щелчку пальцами. Инициировать что-то в Москве гораздо труднее. Здесь совсем другие механизмы, я пока не знаю нюансов. «Вы с кем согласовали?» – спрашивают меня. А я ни с кем не согласовал, я сам по себе.

Быть депутатом Госдумы гораздо тяжелее. У депутата Закса одно заседание в неделю, а то и реже. Работа хорошо оплачиваемая, машина 24 часа в сутки...

– А сейчас вы мало зарабатываете и ездите на метро?

– Денег остается меньше: в Москве очень дорогая жизнь, куча дополнительных расходов. Плюс приходится доплачивать помощникам. Не поверите, но помощники депутата Закса получают в три раза больше, чем помощники депутата Госдумы.

В Питере все было замечательно. Исторический зал заседаний с удобными креслами, не то что в Думе: ноги некуда девать, розетки даже нет, чтобы телефон зарядить. И сидел я не в клетушке на каком-то там этаже, а во дворце великой княгини Марии Николаевны. И проходил через те же двери, через которые проходил Николай I.

Расскажу вам забавный случай. В моем личном кабинете (у моих помощников и юриста были свои кабинеты) плохо работал ключ. Он был во-о-от такой длины (разводит руками на расстояние см в 20). Когда я пожаловался, мне ответили: «Вы знаете, он последние лет 80 барахлит. Ничего не можем сделать». Вот это традиция! А когда ходишь по зданию Госплана (это ведомство располагалось на Охотном Ряду до депутатов. – Авт.), то постоянно борешься с этим тяжелым духом бюрократического «совка».

Будем ловить тысячи уродов

– Вы известны активной борьбой с геями, абортами. С кем и с чем еще будете сражаться в ближайшие 5 лет?

– С теми, кто угрожает моим детям. Образно моим. Буду добиваться кардинального ужесточения наказания для тех, кто пропагандирует суициды.

Бороться буду также с растлителями в сети: необходимо добиться ужесточения ответственности за пропаганду педофилии, за хранение детской порнографии. Мы легализуем так называемую провокацию. Сотрудники полиции получат полное право вести аккаунты от имени несовершеннолетних. Будем нещадно ловить тысячи уродов, которые обращаются к нашим детям в соцсетях с предложением прий­ти к ним на встречу, и делать так, чтобы они уже никогда не вышли на свободу нормальными людьми.

– А еще?

– Разрабатываю закон об охране национальной гордости. То есть защите важнейших нематериальных ценностей от поругания. Тот, кто растопчет портрет Богородицы, не нанесет никому физического вреда. Но это вещь аморальная, недопустимая. Мы все сейчас должны подключиться к тому, что называется воссозданием государственной идеологии. Как бы ни опасались этого термина ультралибералы, государство без идеологии жить не может – оно может только существовать.

Половину офисов в Москве – закрыть!

– Я правильно понимаю, что либералов вы приравниваете к врагам народа? Что предлагаете с ними делать? Сажать?

– Нет, что вы. Есть интересные люди с либеральной точкой зрения. Тот же самый Кудрин.

Хотя я имею на него один большой зуб со времен, когда он еще не был таким великим человеком и мы с ним лично общались...

[:image:]

– И зуб личный?

– Да, он не сдержал слово. Оно было дано давно, когда расстреляли Галину Васильевну Старо­войтову. Бог ему судья.

Так вот, среди либералов есть интересные люди. Их проблема в том, что во всем своем красивом моделировании, книгами о котором я когда-то зачитывался до глубокой ночи, они забывают один фактор, делающий их модель практически нерабочей, – душу человека. Его эмоции. Его достоинство.

Человек не хочет быть просто субъектом налогообложения малого или среднего бизнеса. Поэтому реформы Гайдара и имели такие жуткие последствия. В Восточной и Центральной Европе реформаторы были чьими-то соседями, им было стыдно перед людьми – и преобразования удались. А в России они сидели отделенные от всех, за черными стеклами «Мерседесов» и плевать на нас хотели. Вписался в рынок – молодец. Не вписался – катись к черту. Я знаю лично многих либералов из команды 90-х (они же все из Питера) – уровень цинизма этих людей зашкаливает. Еще и в Бога почти никто не верит.

– То же самое сейчас можно сказать про депутатов-единороссов. Вроде и в Бога верят, но живут в своем мире, не замечая реальных проблем л­юдей.

– Перед вами член партии «Единая Россия». Чего я не замечаю?

– Обнищания населения, например. Одной духовной пищей жив не будешь. Среди ваших законодательных инициатив есть те, что направлены на борьбу с бедностью?

– Я один из 450 депутатов Госдумы, не могу заниматься всем. Это было бы непрофессионально. Хотя у меня есть свое видение. Я думаю, что мы сломаем инерцию, которая сформировалась у экономического блока правительства, и все-таки займемся системной реформой налогового законодательства. Налоговый кодекс устарел, он практически не действует.

Когда субъект малого бизнеса понимает, что его будут душить все кому не лень, мы что предлагаем? Принять закон, чтобы душили меньше. Глупость! Надо принять такой закон, который позволит субъекту малого предпринимательства жить самому по себе.

– Это как?

– Не платить налоги, а купить патент за 3000 рублей в месяц. Если у тебя оборот до 60–70 миллионов – работай на здоровье. Семейные предприятия могут спасти тех, кто сейчас нуждается.

У меня есть один знакомый с очень своеобразным подходом к некоторым аспектам церкви. Мы с ним хорошо общаемся. Герман Стерлигов. Вот это нормальный бизнесмен. Закрыл все свои московские лавки и поехал хлеб выращивать, колбасу крутить. Реальный сектор экономики заработал! Проблема в том, что у нас на одного Германа Стерлигова приходятся тысячи других, которые приехали в Москву. Сняли жилье на окраине, взяли в кредит авто и устроились в офис. Это все не созидательная экономика.

– Что же делать? Разогнать всех?

– Половину офисов в Москве можно просто закрыть! Нам не нужны в таком количестве банки, страховые компании, кредиты. У вас, ребята, есть деньги? Берите гектары на Дальнем Востоке, под Рязанью, Псковом, стройте ферму – и вперед, работать. Пользы от вас будет больше, чем когда вы ходили в ваших модных приталенных рубашечках и занимались пикапом в барах по пятницам. Изуродовали Москву, понастроили Мордоров. «Москва-Сити» – это ведь кошмар! Продать китайцам, пусть они там и живут. А наши должны вернуться на землю.

Езжайте домой, там вас ждут, там ваши матери, семьи, корни – вы оттуда. В Москве вам делать нечего.

– Но в провинции много не заработаешь. Поэтому люди и бегут.

– Бабки! Бабки! Бабки! А смысл жизни какой? Деньги заработать? А потом что? Как Тутанхамон, этими деньгами обернешься, со своим любимым йоркширским терьером под мышкой ляжешь в могилу, так и не родив детей? Еще мерседесовский значок можешь на лоб себе приклеить. Некрасиво это.

Я без православия помру

– Как вы думаете, почему практически каждое ваше высказывание получает большой резонанс?

– Не знаю. Наверное, потому, что я человек несовершенный. Надо формулировать так, чтобы все было четко.

– Может, вам нравится дразнить общество?

– Нет, я на резонанс не рассчитываю.

[:image:]

– Вы недавно назвали предложение Жириновского по изменению слов гимна России «удачным пиар-ходом». Но ведь и многие ваши инициативы подходят под это определение.

– Я говорю то, что думаю. Гимн у нас нормальный, но надо больше патриотических песен. Они у нас есть: «Боже, царя храни!», «Коль славен наш Господь во Сионе». Прекрасные вещи! Нет, мы их забываем. Я предложил: давайте восстановим флаг Российской империи. И советский пусть будет флаг, и имперский черно-желто-белый как историческое знамя России.

– Как? Сразу два?

– Конечно, и дети бы наши знали флаги своей страны. Но мне главный наш герольдмейстер говорит: «Невозможно». Ну он либерал. Для него имперский флаг – как красная тряпка для быка.

До чего дошло: я футболку надел с надписью «Православие или смерть», пошел гулять. Телевидение прибежало, начало снимать. И стали говорить: «Экстремист ходит». Какой я экстремист? Это про меня написано. Я без православия помру! А вы другие? Ну и ходите с Бартом Симпсоном на пузе.

– Вы в 1998 году приняли православие?

– Да. У меня папа был кадровый офицер, не мог крестить меня по определению. Я сам к вере пришел, никто меня за руку не водил. Зато я веру ценю. Когда ты к церкви подъезжаешь на «Майбахе» и тебе там организовывают вип-купель, чтобы покрестить, ты это не воспринимаешь. А когда приползаешь на коленях, на последнем издыхании, когда ты в своей нечистоте дошел уже до крайней степени и получаешь очищение, то выходишь из церкви и понимаешь, как жизнь без Бога была ненавистна.

– Вы приползли в 1998-м?

– Ползти я начал в 1991-м. Когда страна рухнула, всех выкинули на улицу. Родители нищие, перспектив ноль, в вузе учиться невозможно. Бандиты по улицам ездят, ларьки вонючие стоят. Я рос в английской спец­школе, у меня специальность «гид-переводчик». Я по Эрмитажу уже в восьмом классе экскурсии водил, в интуристских автобусах ездил. Я к другому привык. А тут получается – у тебя денег в кармане, как в песне у Вити Цоя. На пачку сигарет и то не хватает. Мысли всякие, компании дурные. Я тогда попал к ивановским христианам, сел слушать слово Библии и осознал всю непотребность своей жизни. Так потом к православию и пришел.

У меня ни копейки не было благодаря замечательной политике нашего государства в то время. Нечем было даже оплатить крещение. Меня ныне покойный отец Игорь Мазур покрестил бесплатно. «Потом отдашь», – сказал он.

– Отдали?

– Когда я уже был депутатом, оказалось, что мой товарищ стал настоятелем храма, в котором меня крестили, и я выделял деньги на реставрацию. Начал о­тдавать.

Старовойтову не предавал

– А как вы тогда попали в команду Галины Старовойтовой, то есть либералов?

– Галина Васильевна нас (у нас была молодежная христианская патриотическая организация) подобрала на улице. Ее коллеги-демократы решили, что те 18 метров комнаты, которые мы занимали, можно занять самим, и выкинули нас. Мы с помощью знакомого добились встречи с Галиной Васильевной, рассказали, что боремся с губернатором Яковлевым, исповедуем такие-то ценности. И она нас приютила.

Последние 2 года ее жизни я с ней плотно работал. Мы вместе по монастырям ездили, она паломничала, со своим мужем венчалась перед смертью. Она нашла путь к Богу. И никто не может сказать, кого бы она сейчас поддерживала. Возможно, и оставалась бы в демократической оппозиции. Но это была бы настоящая оппозиция, а не фейковая.

– Вам часто ставят в упрек, что после смерти Старовойтовой вы поддержали ее политического оппонента – Вадима Тюльпанова. И стали уже его помощником.

– Галина Васильевна его знать не знала. Когда она была жива, Вадим Альбертович был бизнесменом из порта...

Я не смог выиграть выборы в первом туре, у меня возник выбор: поддержать «яблочника» либо Тюльпанова. «Яблоко» я терпеть не могу с самого начала его существования. Почему-то в этой партии собрались люди, которые не нравятся мне все поголовно. Они даже пахнут по-особому.

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Это их вечное брюзжание, недовольство – стилистика, которая мне глубоко неприятна. Хотя в последний мой срок в Заксе депутатом у нас был Явлинский. Мы с ним разговаривали, и я увидел, что нынешний Явлинский уже не тот, что был в 90-е. У него хорошее понимание ситуации.

– То есть предательства памяти Старовойтовой, вы считаете, не было?

– Не было. «Яблоко» Галина Васильевна терпеть не могла так же сильно, как и я.

Знаете, откуда «яблочники» так много знают о предательстве? Они продали Собчака, и наш город на 7 лет погрузился во тьму бандитских разборок. Мы еле успевали кровь смывать из парадных и с улиц Петербурга. Это они, «яблочники», сделали. За должность, за копеечку. Игорь Артемьев, снявший свою кандидатуру в пользу Яковлева, получил пост вице-губернатора. А Максим Резник стал зам. председателя комитета по делам молодежи. Но я им благодарен – знаете, почему?

– Почему?

– В результате этих процессов к власти пришла команда, с которой не могли работать нормальные люди, в том числе Владимир Владимирович Путин. И Пал Палыч Бородин пригласил его в Москву. Поэтому у нас есть сейчас такой президент.

– Вы знаете, мне кажется, депутат Госдумы все-таки не вершина вашей карьеры.

– Как бывший либерал я прошел через все эти американские семинары, советников, наставников и т.д. Я из этого дерьма выплыл. У меня иллюзий нет ни малейших. Степень посвящения в той секте, которая называется либеральной идеей, была так глубока, что со мной мало соблюдали политес, а называли истинные задачи, что нужно сделать с этой страной. Так что я точно знаю, чего они хотят. Уж я-то знаю, как родину любить.

Поэтому считаю, что не нужно нам чувствовать неловкость из-за того, что мы помогаем Донбассу. Нужно помогать ему кадрами, управленцами. Там такие ребята золотые в Горловке...

– Наши?

– Местные все!

[:wsame:][:wsame:]